Красная королева

Пока горничные и лакеи судорожно паковали личные вещи, одежду, посуду, гобелены и балдахины, пока мои фрейлины разрывались между упаковкой собственных вещей и необходимостью присутствовать при моей персоне, миледи Лекорн, волею короля восстановленная на своем месте, громогласно распоряжалась этим бедламом.

Когда воля короля была объявлена, я даже ничего не стала говорить этой гадине. Зачем, собственно?! Я твердо знала одно: она будет первым человеком, которого я уберу с собственного пути. Поэтому, оставив ее заниматься хозяйственными хлопотами, я увела Софи и мадам Менуаш к моему излюбленному окну и там попыталась узнать хоть что-то о том месте, куда мы едем.

В общем, если верить рассказам мадам Менуаш, которой доводилось бывать в этом маленьком замке, ничего слишком уж страшного не произошло. Добраться туда от дворца можно было часа за четыре-пять. Рядом с замком расположена деревня, которая и снабжает господ продуктами.

Когда-то давно этот замок был выстроен для охотничьих забав деда моего мужа. Потом же часть лесов вырубили, зверья стало меньше. И замок, слегка подзаброшенный, практически не использовался.

Некоторое время он принадлежал любовнице Аделарда Третьего. Отец моего мужа отправлял свою даму сердца туда каждый раз, как оная дама оказывалась беременна. Так я узнала, что у моего мужа есть три незаконные старшие сестры. Они давным-давно выданы замуж, да и прав на престол у них нет никаких. Но под влиянием собственной матери король ненавидит этих женщин, и ни одна из них не допущена ко двору.

С помощью мадам Менуаш, пронесшей в мою туалетную комнату перо и чернила, мне удалось наскоро нацарапать жалобную записку, адресованную герцогу де Богерту. Там я рыдала и жаловалась на королеву-мать, клялась в своей невиновности и плакалась, что меня отлучили от мужа.

Вторую записку, гораздо более четкую и деловую, я написала герцогу де Сюзору. Тут мне уже не нужно было притворяться и строить из себя дурочку, поэтому текст был сухой, сжатый и деловой.

Мальчишку-пажа я решила взять с собой. Разумеется, сперва я отправила лакея в посольство, чтобы узнать, не против ли его родители. Я не хотела, чтобы он передавал в посольство подробности скандала. Пусть мальчик и не видел, как король ударил меня, но то, что его величество был в гневе и задавал вопросы, Энрике непременно разболтал бы.

К моему удивлению, уже к вечеру из посольства был доставлен сундук с его одеждой и устное благословение родителей. Для местных это была какая-то фантастическая скорость решения проблемы.

* * *

После этого скандала и унижения что-то во мне основательно поменялось. Ночь я спала совершенно спокойно и рано утром, после плотного завтрака, выходя к поданным каретам, чувствовала не горечь проигрыша, а скорее некий адреналиновый всплеск. Нечто подобное в своем мире я испытывала в институте перед сдачей зачетов или перед соревнованиями. Встретившись глазами с любезно улыбающейся миледи Лекорн, я также любезно улыбнулась ей, отчего миледи вздрогнула и потупилась.

— Благодарю вас, мадам Лекорн, за своевременное вмешательство… — тут я допустила глубокую паузу, дождалась, пока Лекорн вопросительно взглянет мне в лицо, и только потом продолжила, — … и за деятельную помощь в организации моего переезда.

Меня порадовало, как двусмысленно прозвучала фраза. Ничего, дорогие мои жительницы дворца, учусь я быстро. Очень быстро!

Глава 22

Малый Шаниз строился когда-то с претензией на роскошь. Все-таки это здание было не оборонительным сооружением, типа замка, а местом отдыха. С моей точки зрения, это пошло дому в плюс: большие окна были даже на первом этаже. Пожалуй, это был единственный плюс моего нового дома.

Комнаты в здании были расположены по старинной моде — анфиладой. Грубо говоря, все здание представляло собой довольно длинный и широкий коридор, разделенный десятком перегородок с арочными проходами. Никаких дверей не было и в помине. Более того, поскольку зданием не пользовались последние лет пятнадцать, то и выглядело оно внутри весьма печально. Затянутые паутиной окна и углы, позеленевшие медь и бронза настенных светильников, рассохшийся паркет, у которого под слоем пыли невозможно было определить даже цвет дерева.

Самым сохранившимся местом у этой усадьбы была казарма. Поскольку король считал необходимым полностью отрезать меня от контактов с внешним миром, то в сопровождение мне было выделено более пятидесяти человек охраны. Сейчас весь этот обоз цыганским табором расположился на небольшой площади перед Малым Шанизом. Десятки телег, набитые скарбом и людьми. Лакеи, горничные и повара, целая повозка пересыпанной соломой посуды, всевозможные медные котелки и противни, огромная телега с разобранной на части королевской кроватью. И гвардейцы охраны, которые так и не получили еще команду спешиться.

Само поместье было обнесено редкой красоты металлической оградой. По рвущимся в небо черным пикам вились гирлянды из медных листьев клена, перебиваемые овальными медальонами со сценками охоты. Ворота являли собой потрясающую искусной работой картину: медные фигурки охотников и дичи были выполнены в технике барельефа и поражали детализированностью. Но вся эта красота, как я поняла, обрывалась сразу за задней частью дома. Остальная часть забора представляла собой подгнившие, дурно сколоченные доски.

Расходиться с площади я запретила всем. И сейчас с Софи и мадам Менуаш обходила строения, пытаясь понять, где удобнее расположиться. Заглянула в длиннющее помещение кордегардии и поняла, что охрана здесь не поместится. Пожала плечами: это не моя забота. Пусть суетятся офицеры и капралы.

Оглядела от ворот дом. Два этажа с прекрасными стрельчатыми окнами, полуподвал, полукруглые окна которого расположены сантиметрах в тридцати от земли, широкое крыльцо с мраморными чашами на постаментах, откуда свисают неряшливые охапки сорной травы. С правой стороны от здания, слегка углубленное в сад, имелось еще одно непонятное строение. Круглой формы трехэтажная башня с крошечными незастекленными окнами и островерхой конической крышей. Смотрелась она даже симпатично, но предназначение ее было мне совершенно непонятно. В целом, несмотря на некоторую помпезность строения, все вокруг напоминало скорей сельскую усадьбу, чем королевский дворец.

— Софи, будь добра, позови сюда миледи Лекорн.

Я стояла в одной из пыльных, грязных «комнат» в самом торце здания. Для проживания себе я определила первый этаж, а торец привлек меня тем, что его максимально быстро можно было превратить в отдельные комнаты. Я не собиралась спать в одном помещении со всей своей свитой. Кроме того, окна в этой части дома выходили аж на три стороны: на подъездную аллею, в левую часть запущенного сада и на ту самую башенку.

К сожалению, когда король отдавал приказы о моем переезде, миледи Лекорн была полностью восстановлена в правах старшей фрейлины. А самое обидное, что именно у нее были все средства на ремонт здания.

Сквозь окна слышен был шум, который создавала разгружающая телеги прислуга: в подвальное помещение стаскивали коробки с посудой, ругался повар, требующий немедленно отмыть стол, суетились горничные и лакеи. Вниз я еще не спускалась, но если рассуждать логически, там должны были располагаться кухня и комнаты прислуги. Миледи Лекорн, почтительно кланяясь, уговаривала меня перебраться на второй этаж:

— Ваше королевское величество, там вам будет гораздо спокойнее. Туда меньше доносится шум, производимый прислугой.