Красная королева
Шрифт:
— О, как интересно! Жанна, расскажи мне о них поподробнее.
Глава 23
Контакты с опальной королевой были запрещены. Всем. Охрана, которая провожала меня до Малого Шаниза, была не столько охраной, сколько стражей. Вход и выход дозволялись некоторым лакеям. И раз в неделю на задний двор пускали крестьян. У них повар покупал роскошные жирные сливки, масло, яйца, молодых цыплят, молоко, творог и даже сыр. Мне контактировать с ними строжайше запрещалось.
Если бы не метр Борнео, привезший с собой два сундука книг, я бы сошла с ума от скуки и бездействия. Единственное, что мне дозволялось: прогулка в огороженной зоне.
А вот сразу за садом, если перейти по небольшому каменному мостику широкий ручеек, старый дощатый забор охватывал еще приличный кусок леса. Самого обычного леса, с кленами, рябинами и осинами. Поскольку на прогулку меня всегда сопровождали минимум трое военных, я запретила мадам Лекорн следовать за мной. Эта сующая во все свой нос крыса вызывала у меня раздражение. Зато всегда на прогулку вместе со мной ходил Энрике, ведя на поводке два меховых задорных комочка.
Иногда, чтобы двигаться больше, я приказывала спустить Денизу и Гаспара с поводков, и мы начинали ловить ошалевших от свободы песелей. Это было довольно весело. Поскольку в замке шел ремонт, то большую часть дня я старалась проводить именно на прогулках. Меня радовало мое окрепшее тело, но я понимала, что очень хотела бы увеличить нагрузку и проводить нормальные тренировки. Для этого у меня были кое-какие задумки, но пока, увы, неосуществимые.
Гастон, тот самый лакей без фаланги на мизинце, имел право выхода за ворота. Именно через него я получила первую записку от герцога де Богерта. Передав мне свернутый в тугой рулончик клочок бумаги, лакей очень серьезно сказал:
— Я, ваше величество, за записку три золотых затребовал.
— Ого! Вы можете оставить их себе.
Похоже, герцог де Богерт очень не хотел терять своего влияния на своего брата. Возможно, он рассматривал меня даже не столько как союзника, сколько как некую цель, на которую отвлекалась Ателанита. Оставшись один на один с ней, он почувствовал, как возросло давление на него и на короля.
Скорее всего, именно поэтому в записке он клялся мне в вечной дружбе и верности и торжественно обещал похлопотать перед королем о смягчении моего наказания. Разумеется, все это было пересыпано куртуазными фразами о том, как он сожалеет о моей ссылке и прочими розовыми соплями, но в целом содержание меня более чем устроило. Тем более, что герцог не поленился приложить маленькое извещение о том, что лично навещал моего сына и дочь. Дети здоровы, за ними надлежащий уход.
По сыну я тосковала. Мне хотелось быть рядом с ним ежесекундно. Наблюдать, как он растет и развивается, самой обучать чему-то, смотреть, как он получает от жизни первые впечатления и первые уроки: брать в руки погремушку, улыбаться, слыша мой голос, радоваться новым впечатлениям. Всего этого я была лишена и единственное средство от меланхолии было работа.
Просыпалась я очень рано, с первыми лучами солнца. Туалет, умывание, выбор дневной одежды. Ранний завтрак и первая прогулка, занятия с метром Борнео, которые забирали два-три часа, обед, который до сих пор, так же как и все приемы пищи, проходил на улице. Вторая длительная прогулка. Незадолго до ужина я проверяла, что успели сделать за сегодня, и назначала новый фронт работ.
Мадам Лекорн, которая попробовала было сунуть свой нос в мои распоряжения, была публично отчитана мной. Это был первый скандал, и мадам пригрозила, что откажется оплачивать работы. Капитан моей охраны, который вроде бы должен был регулировать все споры и конфликты, в данном случае занял нейтральную позицию:
— Ваше королевское величество! Король лично мне приказал не допускать никаких ваших контактов с внешним миром. Миледи
Лекорн, прошу простить меня, — вежливый кивок в ее сторону и глубокий поклон мне, — Ваше королевское величество, но таков приказ, и я не могу его нарушить. Все, что происходит внутри двора и замка — вне моей компетенции. Все остальное в вашей воле, ваше величество, но общаться с рабочими я не могу вам позволить. Разве что вы можете отдать приказ мэтру Корету.— Что ж, капитан Ханси, я вас услышала. Вы можете быть свободны.
Мадам Лекорн уже не прятала довольную улыбку и в предчувствии победы ласково начала приговаривать:
— Ваше королевское величество! Такие изменения в планировке дворца не входят в планы. Ваши требования за гранью разумного! Ее королевское высочество строго-настрого наказала мне научить вас соблюдать все возможные формальности. Такое количество комнат и дверей, которое вы требуете, по моему скромному мнению, излишество.
— Мадам Лекорн, приказываю вам уйти с моих глаз и не показываться до завтра.
Когда вспыхнувшая мадам, кланяясь и пятясь задом, удалилась, я обратилась к единственному человеку снаружи, которого допустили сюда во двор. Некий мэтр Корет, рекомендованный королю лично герцогом де Богертом, занимался в столице тем, что устраивал ремонтные работы в домах знати. Так что сюда, в Малый Шаниз, мэтр прибыл с запиской из королевской канцелярии и разрешением осмотреть дом.
Выглядел он излишне пестро, в одежде явственно читалось желание подражать родовитым клиентам. Короткие толстые пальцы были обильно украшены кольцами, завитые редкие волосы для пущей сохранности прически смазаны каким-то воском или жиром, отчего выглядел он не слишком опрятно. Было мэтру около сорока лет, и он, похоже, привык ко всевозможным капризам дворянства. Поэтому, когда я повела его вглубь здания и объяснила, что именно хочу и где нужны перегородки, он только согласно кивал головой и что-то записывал на листе, прикрепленном к резной дощечке.
— Сразу, ваше королевское величество, я вам точную цену не назову, но общая сумма будет около шестидесяти золотых. Ежели, конечно, вы, ваше величество, не передумаете. Вот тут вот, — он начал показывать руками на пока еще несуществующие стены, — можно было бы штукатурку под камень сделать. А ежели, допустим, в краску добавить толченой слюды, то весьма богато будет смотреться. А вот эти вот стены, что между окнами, лучше бы затянуть тканью, у меня как раз есть купец знакомый, который поставит очень недорого…
— Мэтр Корет! Я не хочу никакой позолоты, мрамора и прочего. Пожалуйста, выполните то, что я сказала. Если вы уложитесь в десять дней, я доплачу лично вам три золотых.
На этом все споры прекратились, а у меня появилась надежда, что скоро появятся нормальные комнаты с нормальными дверями.
Вечером я шла в помещение, где суетились горничные, отмывая нанесенные за день грязь и побелку. И спала в этом плохо проветренном помещении, в запахе сырости и штукатурки. Меня утешало только одно: ремонт близился к концу.
Гастон вышел за охраняемый периметр второй раз и вновь принес мне записки. Одну от герцога де Богерта, вторую от его светлости, герцога де Сюзор.
Брат короля вновь выражал сожаления и печалился о моей участи. Де Сюзор писал, что начал работу над планом монопольной торговли крепким спиртным.
Первый гриб в траве обнаружила Дениза. Спущенная с поводка, она рванула в густую траву и принялась валяться на чем-то непонятном.
Когда Энрике подхватил ее на руки, в траве обнаружились обломки грибной семейки. План у меня сложился мгновенно. Потребовав у Энрике Денизу, я прошла вперед метров десять, серьезно выговаривая пытающемуся меня лизнуть щенку: