Красная королева

— Мадам Лекорн, состояние моего здоровья после родов все еще не слишком хорошо. Мне будет тяжело подниматься на второй этаж. Кроме того, я голодна. Поторопите прислугу, пусть подадут хоть что-нибудь, — я говорила нарочито капризным тоном, не давая мадам возможности возразить.

По большому счету мне было не принципиально, первый или второй этаж. Важнее было то, что мадам зачем-то хотела поселить меня на втором. Пусть я и не понимаю сейчас, в чем разница, но она мой враг. Значит: никаких уступок по мелочам.

Располагаться с едой в такой грязи было решительно невозможно, тем более что в эту часть здания уже пришли горничные с ведрами и тряпками. Обед мне накрыли под одним из раскидистых кленов недалеко от ворот. Я наблюдала, как снявшие парадную форму гвардейцы таскают ведра с водой в кордегардию. Как кто-то из них весьма уверенно стучит молотком, заколачивая разбитое окно.

Обед нельзя было назвать слишком изысканным: холодное мясо, отварные яйца, сладкие пирожки, прихваченные из дворца. Немного подумав, я потребовала еще раскладных стульев:

— Мадам Вербент и мадам Менуаш, я предлагаю вам разделить со мной трапезу.

Недовольная миледи Лекорн попыталась было отговорить меня:

— Ваше королевское величество! Это просто немыслимо — есть за одним столом…

— Мадам Лекорн, разве я спрашивала ваше мнение?

— Я буду вынуждена написать об этом его королевскому величеству вашему мужу! — мадам поджимала свои узкие губы и, багровея, смотрела на меня, пытаясь призвать к порядку. Тусси, горничная, накрывавшая стол, уже метнулась куда-то к телегам и буквально через минуту принесла два легких раскладных стульчика.

Для меня мадам была уже отыгранной фигурой. Все ее трепыхания на данном этапе — не более чем дуновение ветерка. Я посмотрела на стайку своих притихших фрейлин, ни одна из которых не внушала мне доверия, и холодно приказала:

— Дамы, вы можете идти и пообедать. В данный момент мы с вами не во дворце, а в походе, потому я не считаю нужным дотошно соблюдать правила этикета. Разумеется, как только будут восстановлены мои комнаты, все пойдет так, как и положено, а пока все свободны. Со мной останутся мадам Вербент и мадам Менуаш.

То, что у фрейлин довольно собачья работа, я поняла уже давно. Очень часто им приходилось большую часть дня проводить на ногах, как каким-нибудь продавщицам в продуктовом магазине. У них не было обеденного перерыва, и никто не предлагал им еду в течение дня. Конечно, периодически они отпрашивались у миледи Лекорн и уходили поесть и передохнуть в свои покои. Но здесь-то у них не было никаких покоев! Здесь-то не было даже нормально оборудованной кухни, и каждая из них прекрасно понимала, что у нее полно шансов лечь спать на голодный желудок. Поэтому дамы, приседая и кланяясь, бормотали благодарность и исчезали одна за другой. Возможно, миледи Лекорн и хотела мне сказать что-либо, но противиться прямому приказу она не могла, а устраивать показательные выступления было уже не перед кем: у раскладного столика рядом со мной остались только Софи и мадам Менуаш.

Сегодня обед мне подавала Тусси. Вообще-то, обычно этим занималась не она. Но, похоже, сегодня все идет вверх тормашками. Подумав о том, что горничная встала на несколько часов раньше меня, тряслась всю дорогу не среди подушек в карете, а на неудобной телеге. И вряд ли кто-то озаботится ее кормежкой раньше, чем поздним вечером, я пошла на неслыханное нарушение местных устоев. Лично отрезав толстый ломоть мяса, большую золотистую краюху от каравая и прихватив пару кусков уже нарезанного сыра, я подала эту кучку еды в руки растерявшейся горничной и мягко сказала:

— Тусси, зайди за ствол дерева, чтобы тебя не было видно от дома, сядь и спокойно поешь. Если ты мне понадобишься, я позову.

Надо сказать, что на это с растерянностью и непониманием смотрели и мадам Менуаш, и Софи. Но я сделала вид, что все идет как надо:

— Садитесь, дамы, и давайте уже наконец-то поедим.

Возможно, во дворце такой номер мне не прошел бы даром. Но пока царит эта неразбериха, я постараюсь использовать ее по максимуму и ввести в Шанизе новые правила этикета. Мне надоело изображать из себя идола и каждый раз, поднося кусок ко рту, чувствовать пристальное внимание свиты.

Первое, что я выяснила — имя мадам Менуаш.

— Жанна, ваше королевское величество.

И для Жанны, и для Софи то, что их усадили за один стол с королевой, явилось нехилым таким потрясением устоев. Они обе смущались и чувствовали себя крайне неловко:

— Софи, представь себе, что не было никакой свадьбы, и я по-прежнему принцесса Элен, — я улыбнулась мягко и успокаивающе и продолжила: — Ведь оттого, что я вышла замуж, во мне не изменилось ничего, я все та же Элен. Вспомни, как раньше дома… — говорила я наугад, но понимала, что, живя рядом, Элен и Софи не могли строго придерживаться правил этикета всю свою жизнь. Наверняка, оставаясь вдвоем, многое они нарушали. Кроме того, судя по рассказам и воспоминаниям фрейлины, в Сан-Меризо этикет не был таким жестким.

Первой, как ни странно, начала приходить в себя мадам Менуаш. Жанна, робко поглядывая на меня, взяла с тарелки пирог и начала его есть. Софи же, похоже, вспомнившая какие-то шалости, с улыбкой принялась нарезать мясо, приговаривая:

— Да уж, ваше королевское величество… Если вспомнить, какую взбучку мы получили, когда воровали недозрелые персики… — она на мгновение замерла, хихикнула и добавила: — Хотя, признаться, и без выговора от его королевского величества Господь изрядно покарал нас!

Сообразив, о чем она говорит, я полувопросительно-полуутвердительно спросила:

— Это ты про то, как болел живот?

Жанна, с любопытством поглядывая на нас, осмелела настолько, что тоже рискнула отрезать себе хлеба и мяса. Я про себя выдохнула. Пусть они привыкнут, что я не только королева, но и живой человек. Пусть они поймут, что от меня не стоит ждать пакостей или унижения. Мне действительно были необходимы их дружба и доверие.

Первый шок прошел, и дальше мне оставалось только поддерживать беседу:

— Скажи, Жанна, ты умеешь сама собирать травы?

— Конечно, ваше королевское величество. Моя бабка была знатной травницей. Она держала настоящий аптекарский огород, и ее микстурами пользовались все самые знатные горожане.

— А дикие травы?

— Ну, не так хорошо, как бабушка, но все же разбираю. Только я предпочитаю покупать готовые. В столице есть две женщины, которые разбираются хорошо и сушат правильно. Самой мне бывает не с руки по лесу бродить, так я всегда у них покупаю.