Красная лилия

—О боже! — Она прижала ладонь к бешено забившемуся сердцу. — Гадко говорить мне такое.

—Может быть, — уголки его губ дернулись, взгляд потеплел. — Тогда к черту слова! Я просто добавлю гадкое поведение.

Харпер притянул ее к себе.

—Послушай, так нельзя, мы не должны...

Наверное, так она подумает, когда обретет способность соображать. Неуловимый поворот, легкое столкновение, и их тела идеально слились. Хейли задрожала и прошептала:

—Ой... ой-ой...

Он улыбнулся и прижался губами, жадными, теплыми и сладкими, к ее губам. Поцелуй был неторопливым, соблазняющим, одурманивающим. Объятия — легкими, почти ленивыми. Объятия мужчины, уверенного в том, что ему некуда спешить, что у него полно времени.

Губы Хейли задрожали, тело будто начало плавиться. Сила воли, сердце и разум растворялись, пока у нее не осталось другого выбора, кроме капитуляции.

Она беспомощно застонала, ее пальцы, вцепившиеся в его плечи, разжались.

Когда Харпер отстранился, ее глаза были затуманены, губы приоткрыты.

—Хейли?..

—М-мм...

—Это не ответ женщины, которая не заинтересована.

Ей как-то удалось снова поднять руку к его плечу, но оттолкнуть не получилось.

—Это было нечестно.

—Почему?

—Потому что... эти губы, — ее взгляд сам собой опустился к его губам. — Ты должен получить лицензию на такие поцелуи.

—Кто сказал, что у меня ее нет?

—Ну, если есть, почему бы не поцеловать меня еще разок?

—Именно это я и собирался сделать.

Ветер, ворвавшийся в комнату, губы Харпера, разжигающие маленькие, искрящиеся костры, мечущиеся языки пламени...

—Харпер.

С дрожащих губ Хейли соскользнуло его имя.

—Хм-м?

—Мы правда должны это прекратить. — Но, не в силах удержаться, она куснула его такую соблазнительную нижнюю губу. — Когда-нибудь...

—Лучше пораньше. Скажем, на следующей неделе.

Хейли рассмеялась, но как-то неуверенно, и все закончилось вздохом, когда губы Харпера скользнули к волшебному местечку на ее шее под ухом.

—Как хорошо... необыкновенно... но я думаю, нам надо подождать, просто... ой... — Она подставила для поцелуев другое волшебное местечко на горле. — Это так...

Хейли повернула голову, чтобы ему было удобнее, и заморгала, чтобы прояснить затуманившееся зрение.

—Харпер.

Она дернулась в его руках, но он лишь перехватил ее поудобнее.

—Что? Еще не следующая неделя?

—Харпер... О боже! Прекрати! Взгляни...

На веранде стояла Амелия. За ее спиной бушевала буря. Сквозьнее Хейли видела, как гнутся на ветру деревья, как клубятся на небе тучи.

Спутанные волосы Амелии разметались. Грязная вода капала с белой рубашки и растекалась лужицей под босыми, кровоточащими ногами. В одной руке призрак держал кривой нож, в другой веревку. Лицо исказилось от бешеной ярости.

—Ты же видишь ее, правда? Ты ее видишь?.. — Хейли задрожала от холода и страха.

—Да, я ее вижу. — Харпер одним движением передвинул Хейли за спину и обратился к Амелии: — Вам придется смириться. Вы мертвы. Мы нет.

Сильный порыв ветра оторвал его от пола и, отбросив, ударил о стену. Не успел Харпер подняться, как его снова швырнуло на стену. Он почувствовал во рту вкус крови.

—Прекратите! Остановитесь! — закричала Хейли. — Он ваш праправнук! Он ваша кровь! Вы пели ему колыбельные, когда он был маленьким! Вы не можете причинить ему вред...

Хейли протискивалась сквозь леденящий ветер, даже не представляя, что сделает, если доберется до Амелии. Порыв ветра сшиб ее с ног, и она покатилась по полу. Сквозь звон в ушах ей послышался чей-то вопль. То ли ярости, то ли горя. И вдруг все посторонние звуки пропали, оставив лишь завывания бури.

—Ты чокнулась? — Харпер плюхнулся на пол рядом с ней, подхватил за плечи и усадил.

—Нет, а ты? У тебя рот кровит.

Он вытер губы тыльной стороной ладони.

—Ушиблась?

—Нет. Она исчезла. Уже счастье. Боже, Харпер! У нее был нож...

—Серп. И да, это нечто новенькое.

—Он же не настоящий? Он не может быть настоящим. То есть она же не материальна, значит, и все остальное тоже. Амелия ведь не может разрезать нас на кусочки, правда?

—Конечно, не может.

Но не может ли она заставить вообразить, что ты рассечен, или вынудить самому нанести себе увечье? Говорить это вслух он не стал, чтобы не пугать Хейли еще больше.

Она сидела на полу, опершись на него, пыталась отдышаться и таращилась на распахнутую балконную дверь.

—Когда я только приехала сюда, когда была беременна, она иногда заходила в мою комнату. Разумеется, было страшновато, но и утешало. Будто она присматривала за мной, проверяла, все ли у меня в порядке. И от нее исходила такая тоска... А сейчас она...

В детском мониторе зазвучала колыбельная. Хейли вскочила на ноги, но Харпер оказался быстрее. Опередив ее на пару шагов, он ворвался в детскую и, выставив руку, остановил Хейли:

—Все в порядке. Лили спит. Не буди ее.

Лили спала в своей кроватке, свернувшись под одеялом, обнимая любимую плюшевую собачку. Амелия качалась в кресле и пела. На ней было серое платье, волосы аккуратно уложены, лицо спокойное, умиротворенное.

—Как холодно...

—Малышка не чувствует. Меня ребенком это тоже не беспокоило. Не знаю почему.

Амелия повернула голову и посмотрела на них. Ее лицо выражало печаль и, как показалось Хейли, сожаление. Взгляд Амелии сосредоточился на Харпере, а когда песенка закончилась, призрак растворился.

—Она пела тебе, — прошептала Хейли. — Она не забыла, она знает и сожалеет. Каково это — быть безумной сотню лет?

—Хейли, Лили ничего не грозит. Идем.

—Иногда я сомневаюсь, смогу ли выдержать эти американские горки с привидением, — произнесла Хейли, возвращаясь в свою спальню. — Она швыряет нас о стены и катает по полу, а в следующее мгновение поет колыбельные.

— Мертваясумасшедшая, — напомнил Харпер. Или она пытается сказать, что может наброситься на тебя либо меня, но не причинит вреда Лили.

—А если это сделаю я? Что, если она вселится в меня, как тогда на пруду, и заставит причинить вред Лили или кому-то еще?

—Нет, — Харпер потянул ее за руку, усадил на край кровати, сел рядом. — Она никогда не причиняла вред никому в этом доме. Может, хотела, пусть даже пыталась, но в конце концов ничего плохого не сделала. — Он начал растирать ладонями ледяные пальцы Хейли. — Если бы что-то случилось, утаить бы не удалось. Пошли бы слухи. Безумная женщина напала на кого-то из Харперов или слуг. Об этом заявили бы, ее забрали бы в тюрьму или в психушку.