Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Согревшись, я снял трубку, набрал домашний номер Светлова. После трех длинных гудков услышал голос Оли, жены Марата:

–  Алло!…

–  Привет, - сказал я.
– Это Игорь. Как жизнь?

–  Привет, - ответила она натянутым, выжидательным тоном.

–  А где твой? Можно его?

–  Хм, - саркастически хмыкнул ее голос.
– Он уже час, как у тебя. По его словам. Вы б хоть сговорились сначала!
– И тут же короткие гудки отбоя. Бросила, значит, трубку.

Так. Подвел я Светлова. В который раз уже. Я набрал номер своего домашнего телефона, ожидая, что скорей всего там вовсе не ответят, что Ниночки уже нет в моей холостяцкой квартире, а вместо нее меня ждет записочка типа «А пошел бы ты!…»

Но трубку там сняли сразу, и

веселый Ниночкин голосок, сопровождаемый какой-то громкой джазовой музыкой, которую она явно силилась перекричать, сказал:

–  Алло!
– и, видимо, в сторону: - Тамара, сделай потише!
– и опять мне: - Слушаю.

–  А что там за Тамара такая?
– спросил я.

–  Это ты, Игорь?
– музыка на том конце провода, то есть у меня в квартире, стала потише.
– Ты где? У нас гости!

–  Какие гости?

–  Ну как - «какие», Марат Светлов.

–  А что за Тамара?

–  А Тамара - это моя подруга из циркового училища. Марат попросил пригласить для него. Давай, приезжай быстрей! А то вся закуска кончится…

–  Дай мне Марата.

Короткая музыкальная пауза, голос Светлова:

–  Привет, старик! Ты где?

–  Я на месте происшествия, на улице Качалова. Значит так: бери девочек в охапку и подваливай сюда, срочно!

–  Зачем?
– изумился он.

Я не мог сказать ему этого по телефону: и телефон этой квартиры, и, я думаю, мой домашний, были уже «на кнопке» в КГБ. Поэтому я не мог сказать Светлову, в чем дело, и принялся ломать комедию:

–  Ну, я тебе говорю! Тут есть и виски, и бренди - как раз под вашу закуску, - и прервал его возражения: - Не обсуждаем!

По этой давней, еще с периода совместной работы в Краснопресненском районе, реплике «Не обсуждаем!» он понял, что речь идет не о продолжении вечеринки. А я продолжал развязно:

–  Значит так: бери всю закуску, уложи ее в мой чемоданчик, который у меня у окна, за письменным столом, и валяйте сюда, ты слышишь?

У окна, за письменным столом, стоял у меня дома мой следственный чемодан.

–  Слышу. И девочек брать?
– спросил Марат недоверчиво.

–  Ну, а как же без девочек, чудила? Конечно! Улица Качалова, 36-А, у входа нажмете кнопку, квартира девять. Пока! Только не забудь закуску!

Пусть там, где нас сейчас слушают и пишут на пленку, считают, что следователь по особо важным делам Шамраев, злоупотребляя своим служебным положением, решил угостить своих друзей государственным, из бара покойного Мигуна, французским коньяком и другими напитками. Завтра это занесут в мое личное дело, которое стоит в картотеке КГБ рядом с личными делами на всех сотрудников нашей Прокуратуры, вплоть до Генерального и буфетчицы тети Лены. Но мне наплевать, мне сейчас позарез нужны два понятых и Светлов с его нюхом прирожденной сыскной ищейки. Потому как это странное самоубийство - человек перед смертью даже сигарету не выкурил, но зачем-то стрелял в форточку.

Тот же вечер, 21 час с минутами

Из всех областей деятельности юриста самое интересное, на мой взгляд, - предварительное следствие. Над адвокатом, судьей или прокурором стоят клиенты, начальство или правительство. Они, как извозчика, понукают юриста, диктуют ему и маршрут, и конечную цель его работы, и очень часто наша советская юриспруденция под давлением этих сил превращается просто в законодательный произвол.

Но «при производстве предварительного следствия ВСЕ решения о направлении следствия и производстве следственных действий следователь примет САМОСТОЯТЕЛЬНО, за исключением случаев, когда законом предусмотрено получение санкции от прокурора», - сказано в статье 127 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Таким образом, любой следователь - сам себе хозяин. Перед ним конкретные факты и конкретные поступки людей. Ну, чем не работа писателя-романиста, с той только разницей, что ты не имеешь права ничего выдумывать или подтасовывать, как делают это

товарищи писатели, а вынужден охотиться только за правдой, потому что от этого зависят судьбы не каких-то там вымышленных Отелло или Раскольниковых, а самых что ни на есть из плоти и крови Ивановых, Петровых, Рабиновичей и Брежневых. Да и твоя собственная судьба, что немаловажно…

Сама по себе пуля девятого калибра, найденная мной во дворе, - ерунда, железка. То, что она вылетела во двор через форточку, тоже пока еще ни о чем не говорит, а вот то, что я нашел ее во дворе не в присутствии двух понятых - свидетелей, а лишь при шофере - это с моей стороны преступление, любой суд может отклонить эту улику. Конечно, при том правовом произволе, который царит вокруг, можно и пренебречь формальностями - и протокол изъятия пули оформить позже, но… грамотность следствия - показатель профессионализма следователя.

Поэтому я сидел на кухне в служебно-явочной квартире покойного товарища Мигуна С.К., пил чай из предварительно проверенного на свет (нет ли на нем отпечатков пальцев) стакана и ждал прибытия понятых - Ниночки и какой-то там Тамары, а вмеcте с ними и Светлова с моим следственным чемоданом. В этой квартире произошло кое-что и кроме самоубийства, и я не уйду отсюда, пока не осмотрю здесь со Светловым каждый миллиметр, и каждую ворсинку в этих замечательных персидских коврах, и каждое пятнышко на этой импортной мебели. Но теперь это будет сделано по всем правилам закона - в присутствии понятых и с помощью хотя и простых, но достаточных для начального этапа следствия инструментов. По этой части Светлов еще больший мастер, чем я, ему в Уголовном розыске чуть не каждый день приходится заниматься осмотрами мест происшествий, у него и глаз навострен, и нюх натаскан. Еще бы! В Москве ежедневно совершается три-четыре умышленных убийства, десятки и сотни разбоев и грабежей и - по статистике - 4 тысячи случаев крупного и мелкого хулиганства. Поэтому оперативно-следственная служба МУРа - это опытные и цепкие профессионалы, особенно в расследовании преступлений против личности. Мы, следователи Союзной Прокуратуры, чаще всего имеем дело с преступлениями против государства, а осмотры мест преступлений, особенно - кровавых, в нашей практике явление не частое…

Ну, а что касается Следственной части КГБ СССР, то она у нас самая слабая! Во-первых, безответственность перед законом отучает следователей КГБ работать грамотно и приучает пренебрегать деталями, а во-вторых, кадры в КГБ набирают не по деловым качествам, не по призванию или таланту, а в первую очередь по анкетным данным - партийность, национальность и социальное происхождение. Но трудно найти талантливого юриста, у которого все генеалогическое древо было бы идеально-партийно гладким, без родственников за границей, без еврейской крови, без репрессированных винно или невинно предков, без так называемой моральной неустойчивости и так далее.

А если такой самородок и отыщется, то еще вопрос, захочет ли он работать в КГБ… Потому они и проморгали эту выщерблинку в форточке, и не указали, во что был одет Мигун в момент самоубийства, и не сделали графической экспертизы его предсмертной записки…

Звонок в дверь прервал мои размышления над стаканом чая. Светлов, Нина и ее подруга Тамара заявились шумно, с моим следственным чемоданом, с магнитофоном, пакетами с едой и даже с бутылкой шампанского. Едва перешагнув порог и увидев просторный холл-прихожую, где на стенах висели оленьи рога и галерея ярких африканских масок, Ниночка воскликнула:

–  Ух ты! Вот это да! Обо что ноги вытереть?

На рантах ее черных, на высоком каблучке сапог были бусинки тающего снега.

–  Ладно, шагайте так, - сказал я великодушно, но Ниночка по своей провинциальной манере еще оглядывалась в поисках половика или хотя бы веника, а затем решительно присела на стул и стала снимать сапожки.

–  Вот еще!
– сказала она.
– Буду я по такому паркету следить! Знакомься, моя подруга Тамара, наездница.
– И прислушалась: - А где хозяева? Кто тут живет?

Поделиться с друзьями: