Красная площадь
Шрифт:
Километров через пятнадцать - двадцать нити газопроводов стали разбегаться в разные стороны тундры, а сама тундра побелела - чем дальше, тем белей и безжизненней, с пятнами гнилой желтизны в редких блюдцах промерзших болот и синими ледяными излуками замерзших тундровых речушек. Порой на окраине этого голого снежного блюда возникали контуры какого-нибудь поселка нефтяников, вышка бурильного станка, конуса чумов ненецкого стойбища, заиндевевший шнурок нити газопровода или бегущие по тундре оленьи нарты ненцев.
Но скоро исчезли и последние признаки цивилизации: мы летели на северо-запад, в глубь еще не освоенной тундры» («Красный газ», c. 22-23).
В «Чужом лице» действие
При описании тех или иных мест важную роль играет сельский или городской пейзаж.
Пейзаж в «Журналисте для Брежнева» и в «Красной площади» вкраплен в сюжет мелкими «частицами», видимо, чтобы не тормозил действие, так как именно оно является главным в любом детективе. Приведем несколько примеров. Пейзаж функционален, каждый раз он тесно связан с конкретным событием в романе.
«Журналист для Брежнева»:
«Внизу, под нами, зеленым ковром лежали хлопковые плантации, изрезанные огромными ярко-красными лоскутами маковых полей. Начало мая - самое время цветения маков, и потому ало-багровые маковые поля уходили вверх, по склонам гор, словно пламя взбегало в горы на высоту двух тысяч метров, и только белая черта вечного снежного покрова останавливала этот пожар. Я не знаю, что больше приносит доход местным колхозам - огромные хлопковые плантации в долинах или эти горные лоскуты полей опиумного мака, который здесь выращивают для медицинской промышленности» (с. 25). См также: с. 27, 45, 99, 100.
«Красная площадь»:
«…Два дня назад Сочи накрыло такими морозами и снегопадами, что город оказался парализован, общественный транспорт не ходит, школы закрыты, и счастливые подростки устраивают на пустых мостовых веселые снежные баталии. Но для гусеничного армейского вездехода сочинский снег, конечно, не проблема, армия у нас подкована на все случаи жизни» (с. 6-7). См. также: с. 201 и др.
Так же лаконично, но довольно часто Э. Тополь включает пейзажные зарисовки во все свои романы.
«Чужое лицо»:
«Шел проливной дождь - один из тех дождей, которые в конце знойного лета налетают на Вашингтон и приносят короткую передышку от жары» (с. 31).
«Днем Вирджиния бродила по солнечно-жаркому Вашингтону, уже просохшему после дождя…» (с. 42).
«Он огляделся. Вокруг было пусто и тихо. Серая Кубань лениво текла вдоль пологих, засыпанных осенней листвой берегов. Где-то в стороне квакали лягушки. Теплое осеннее солнце блестело в речной воде» (с. 206).
«В Кирове уже стояли морозы - минус 12° по Цельсию. Заснеженный одноэтажный город даже внешне выглядел голодной казармой. В продовольственных магазинах было абсолютно пусто - ни мяса, ни колбас, ни молока, ни сыра. Только буханки черного, сырого, будто тюремного, хлеба, макароны и дешевые рыбные консервы - треска и кильки в томатном соусе. В винном отделе - дешевые портвейны и дорогая восьмирублевая «Стрелецкая» водка. Ставинский купил бутылку водки, две банки консервов и буханку хлеба, а в промтоварном магазине - топор, удочку и несколько рыболовных крючков» (с. 212).
«Красный газ»:
«Буран утих 9 декабря, утром. Он завалил Уренгой снегом так, что мальчишки на санках съезжали на улицу из окон вторых этажей. Все население города высыпало на улицы с деревянными лопатами в руках - откапывать снег от подъездов, расчищать мостовые и тротуары» (с. 18).
В произведениях Ф. Незнанского «Ярмарка в Сокольниках» и «Ящик Пандоры» (Август в Москве)» действие происходит (за редким исключением) только в Москве. Причем пейзаж у Ф. Незнанского, как правило, не связан с конкретным событием романа:
«Меркулов
потер щеки, заросшие рыжей щетиной:– Действительно, я сегодня не брился.
Мы вышли из прокуратуры и пошли по Новокузнецкой в сторону метро. Летняя Москва зеленела нежной листвой, а чистое, не омраченное облаками небо, казалось, гарантировало вечность жизни.
Пока мы шли до парикмахерской, я доложил Косте обстановку, рассказал о вчерашнем визите к Рогову в ГРУ. Опустив лишь одно - беседу о жене маршала Агаркина.
– Садитесь вот сюда, в кресло, - сказал Меркулову парикмахер Лившиц, - а я на минуточку выйду - взгляну на свою машину и заодно сниму дворники, а то знаете, как у нас: раз-два, и половины автомобиля нет» («Операция “Фауст”», с. 279).
4. Политический элемент
В детективах Э. Тополя пространство повествования включает описание различных социальных групп. Одной из характерных его особенностей является обращение к жизни высших слоев, политической элиты. В «У.Е.» автор на авансцену действия выводит В.В. Путина, в «Чужом лице» одним из основных персонажей является Л.И. Брежнев, значительную роль в развитии интриги в романе «Красный газ» играют Ю.В. Андропов и К. Черненко.
В романе «Игра в кино», построенном на автобиографическом материале, нет персонификации высшей власти, поскольку у автора в те годы не было личного опыта общения с руководителями страны.
Вводя в повествование элемент большой политики, Э. Тополь создает ряд известных читателю лиц и событий определенной эпохи. Отсутствие личного опыта общения с верховной властью позволяет писателю давать смелые аллюзии.
Ф. Незнанский также вводит в повествование элемент большой политики, но - с осторожностью: как правило, на уровне вторых-третьих фигур большой политики («Ярмарка в Сокольниках», с. 242-246).
Руководители страны обрисованы в прозе Ф. Незнанского схематично, они присутствуют в ней как элементы эпохи, это фигуры, не получающие художественного осмысления.
В книге «Журналист для Брежнева» имя Л.И. Брежнева упоминается постоянно. От его распоряжений и указаний многое зависит в развитии действия. Автор книги использует прием многопланового восприятия этой исторической фигуры, в результате чего создается образ капризного престарелого вождя.
В повествовательном поле романа «Красная площадь» много упоминаний о приказах и распоряжениях Л.И. Брежнева, из его бесед с людьми, из его юмора, вздорных поступков, трусости, готовности к компромиссам и т. п. возникает колоритный и неоднозначный образ главы государства.
Оба произведения спорной группы воспринимаются как дилогия - в ней воссоздан довольно яркий художественный образ главы государства.
Художественное обобщение жизни политической элиты сближает произведения спорной группы с творческой манерой
Э. Тополя и отличает их от произведений Ф. Незнанского, весьма осторожно и сдержанно касающегося жизни лиц верхнего эшелона власти.
5. Секс как предмет художественной трактовки
В произведениях Э. Тополя, как уже отмечалось, сексуальные отношения изображены довольно смело и со многими подробностями. И дело не в том что в его книгах «прописаны» различные любовные истории и интимные сцены. Эти сцены важны для характеристики определенных персонажей, атмосферы и нравов, царящих в тех или иных местах, учреждениях. В «Чужом лице», например, впечатляет любовь Ставинского и Вирджинии, в «Красном газе» показана сексуальная распущенность в духе Бодлера (с. 270); в «Чужом лице» и в