Красная Шапочка: новые грани истории

Я и так мысленно говорю с ним каждый день. Спорю, ругаюсь, спрашиваю: "Почему?" А он молчит. Он всегда молчит. Прямо как в жизни.

А я всё равно продолжаю любить... ненавидеть... и безумно скучать...

— Спасибо, Андрей Александрович, – я сжала в пальцах заключение и вышла из кабинета, стараясь не думать о том, что этот разговор опять заставил сердце болеть сильнее.

После больницы Аня потащила меня в магазин. Пока мы с ней выбирали продукты, Андрей с Егором ждали в машине.

Когда мы, под завязку нагруженные пакетами, наконец дотащились до машины и нырнули в салон, я выдохнула с облегчением. Всё-таки я боялась наткнуться на кого-то, кто снова напомнит мне о позорном видео, которое Семён слил в интернет. Последний раз, когда я приезжала в город, закончился для меня печально.

Я вспомнила, как тогда меня защитил Влад. Как молча закрыл собой, решил мою проблему и отомстил Семёну. Тогда я чувствовала себя полностью под его защитой.

Эта мысль больно кольнула в сердце, и я невольно погрузилась в воспоминания.

Аня, заметив, что я затихла, тут же попыталась разрядить обстановку.

— Маш, я ж забыла тебе рассказать! Утром такое было... — рассмеялась она, поворачиваясь ко мне. — Вы с тётей Тамарой были ещё в доме, а Андрей уже подъехал. Только я посадила Егора в машину, и тут вдруг следом выбегает Ждан. Увидел, что дружка его увозят и устроил настоящий переполох...

— Какой переполох? — спросила я, отвлекаясь от скучного пейзажа за окном.

— Я, когда выходила, калитку закрыла, — хохотнула Аня. — Ждан прыгал-прыгал, не пройти. Вот он и сунулся между штакетинами и... застрял.

Я удивлённо уставилась на неё.

— Подожди. Так это он визжал на всю улицу?!

— Ага! — кивнула она, хохоча и вытирая слёзы. – Андрей его вытаскивал.

— Папа Жданчика спасал, а я помогал! — важно вставил Егор, заёрзав в детском кресле. — Я говорил ему, что пёсика надо сначала смазать маслом!

— Почему маслом? — хихикнула я.

С самым серьёзным видом мальчуган продемонстрировал мне указательный палец.

– Когда я сунул пальчик в колёсико от машинки, бабушка мне его намазала маслом и пальчик выскочил. Вот и Ждана надо было маслом мазать. Он же тоже застрял!

Я не выдержала и рассмеялась. Логика у ребёнка просто железная.

– Ну пап, я ведь правильно сказал? – Егорка искренне возмутился нашему с Аней веселью. Он выход из положения предложил, а мы тут смеёмся над ним.

Андрей посмотрел в зеркало заднего вида и кивнул.

– Правильно, сын! Только тогда пришлось бы Ждана неделю в бочке отмачивать, потому что я ещё не все его предыдущие отметины оттёр.

Мы расхохотались, и дорога до дома перестала быть для меня настолько печальной и отягощённой грустными мыслями.

...Подъезд к моему дому оказался перекрыт. Прямо напротив забора Влада стоял небольшой экскаватор.

Егор тут же прижался к стеклу.

— Папа! А что это за машина?

— Это экскаватор, — спокойно пояснил Андрей. — Он будет дяде Владу котлован под бассейн копать.

Я тихонько хмыкнула.

Жизнь у Волкова бьёт ключом. Баню ставит, бассейн роет… И даже не думает, не страдает, не жалеет, не мучается, не вспоминает.

В отличие от меня.

Я на секунду зажмурилась, стараясь выбросить из головы эти мысли, и вышла из машины.

Влад стоял возле открытых ворот и о чём-то говорил с рабочими, но, увидев меня, замер.

Он внимательно посмотрел, как я иду своими ногами, без костылей.

Я даже ощутила, как его взгляд прошёлся по мне – от лица до ступней, словно оценивая.

И вдруг он...

Едва заметно улыбнулся, а потом кивнул.

Как будто одобрял. Как будто был рад.

Щёки вспыхнули, сердце заколотилось в груди, а в животе взорвалась сотня маленьких звёздочек. Но я тут же взяла себя в руки и отвела глаза, чтобы он не увидел, как я растерялась.

– Аня, Андрей, спасибо. Егорка, пока, – пробормотала я и, подхватив из багажника пакет, быстро пошла к своему дому.

И только переступив порог, позволила себе выдохнуть.

Что это было?

Что означала его улыбка?

Как он мог вот так спокойно смотреть на меня, улыбаться, будто ничего не произошло? Он же сам всё разрушил! Сам оттолкнул меня.

Я прижалась лбом к двери, вцепилась в ручку и стиснула зубы.

Нет, я не буду снова об этом думать.

Просто забуду его.

Не так уж это и сложно, правда?..

37. Не прощай...

И вот уже середина июля...

— Как же быстро летит время, — тётя Тамара задумчиво посмотрела в окно. — Половина лета позади.

Да, когда на душе легко и светло, время летит действительно быстро, но для меня оно всё тянется и тянется.

С Волковым общения так и нет. А мне и не надо. Не хочу.

Когда я выхожу на улицу, Влад иногда оказывается в зоне видимости — то стоит у ворот, то обсуждает с рабочими детали стройки.

Увидев меня, он непременно кивает и чуть улыбается — спокойно, будто между нами ничего не случилось. И тогда боль в груди поднимается с новой силой, а его приветливый кивок и улыбка проходятся по моему сердцу острым ножом.

Но я повторяю себе, что тот поцелуй я придумала. Не было ничего.

Была только дружба между соседом и соседкой, которая вдруг расстроилась, потому что соседка влюбилась и нафантазировала себе непонятно что.

И я тоже улыбаюсь. Вымученно, криво. Но не отворачиваюсь. Не бегу сломя голову, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Я не дам ему увидеть, что мне больно.

Вчера тётя Тамара сказала, что стройка у Влада закончена, а он уезжает на пару недель и попросил приглядеть за домом.

Я машинально замерла. Да, я помнила тот разговор в травматологии, но почему-то не думала, что это случится так скоро.

Андрей Александрович тогда сказал Волкову: "Жду тебя в середине июля". Или как-то примерно так.

Ну да, время пришло.

Он уедет, и я не смогу видеть его даже изредка.

И это хорошо.

Наверное...

Возможно, это то, что мне нужно, чтобы успокоиться и наконец остыть.