Красноармеец
Шрифт:
Да, я вылечился и пятого января нового уже сорок третьего года был выписан из медсанбата. Правда, на меня с подозрением поглядывали, в медсанбате был убит врач, ножом, представляете? Работала прокуратура, но даже свидетелей не было. Да и нашли его утром, когда тело окоченело. От упаковки восемь ампул осталось, едва десять процентов. Куда делось остальное не знаю и знать не хочу. Это в бою я готов жизнь отдать за товарищей, а когда тут лечился, своя рубаха была ближе к телу, уж извините за такой приступ слабости, а эта сволочь меня кинула. Мне было безразлично, что мол другим нужнее, каждая капля лекарства на счету. Это моё, и я решаю, как применять. Мне бы уколол, и забирай, что дальше делать будет с ампулами, наплевать, но тот решил по-своему и предрёк свою судьбу. А на подозрении я был, потому что ночью дважды ходил в туалет, наружу. Как и ещё у пятерых, у меня не было алиби. А вот то что это я «пенициллин» передал, и после этого возник конфликт, никто не знал, кроме меня и самого военврача. Мы общались тогда с глазу на глаз. Он кстати в звании майора был. И да, я благодарен врачам и всё такое, вон подарками из трофеев задарил и врачей, и медсестёр, но поднять руку на представителя такой профессии вполне могу, если имею к нему претензии. Тем более тот мой лечащий врач. Был, пока другому не передал, как обокрал меня. Кстати, врач хранил упаковку как зеницу ока и сам назначал и ставил уколы, не сообщая что колет. Понимал, что отберут, как узнают. Это тут немалая ценность. Хотя и так привлёк внимание большим процентом выздоравливающих бойцов и командиров. Их тех тяжёлых, что отправляли в тыл. Это привлекло внимание, комиссии зашастали. Впрочем, мне на это уже наплевать, чувство
Ладно, помер и помер, отравившись сталью. Наплевать. Сам я был в ватных штанах и полушубке, это редкость среди бойцов, но нас снайперов отлично снабжали, двинул в штаб дивизии, а там сходу комдив, а он старый, живучий какой, половина командиров штаба сменилась, ранены или убиты, а этот живчиком. Вот он и наградил меня четвертой медалью, но уже «За боевые заслуги». Было за что, обещал убить немецкого снайпера, тот тяжело ранил комиссара дивизии, и сделал это, награда уже недели две ждала. Почему-то в медсанбате этого делать не стали. Так что я вернулся в свой взвод, а тут только треть личного состава мне знакома, остальные новички. Ну дальше поучить новое оружие, смог найти на складе вполне свежую и качественно сделанную винтовку, «СВТ» с оптикой. Вещи мои вернули, что хранились во взводе. Да там мелочёвка одна, ничего важного я не держал. Вот так и стал готовится к новым трудовым будням снайпера на этой войне. Что по новостям. Как я был простым стрелком-красноармейцем, так и остался. С помощью дрона подслушал, направленным микрофонам, начальник штаба дивизии с начальником разведки общался, что насчёт меня приказ сверху спущен. Этим всё и сказано. Да наплевать, главное до конца войны дожить, что с такой профессией не самое простое дело. Я уже делал попытки уйти в тыловики или в снабженцы, даже на освободившееся место ротного старшины, не получилось. И подкуп не помог, по рукам моим помощникам надавали, одного так в окопы сослали, чтобы голова проветрилась. Не зря сослали, пуля в лоб. Проветрилась. Начали вводить погоны, это официально зачитали, даже в медсанбате, что вызвало гул разговоров и обсуждения. Золотопогонниками стали. Раньше били их, теперь сами носить будем. Разговор и раньше об этом ходили, но всё же у многих если не шок вызвали, то близко. В общем, ввели, но пока новая форма не прибыла, в старой ходим. Кто-то из франтов самодельные делает, но я к таким не относился. Прибудет форма, переоденусь, но пока нафиг не надо.
Ладно, что там дальше? Сталинград наши взяли, три дня назад, я ещё в медсанбате находился, капитулировали немцы. Наши праздновали, в Москве салют был. Почти сто тысячная группировка, шесть генералов и Паулюс. Он и тут был. Так что дивизия была в выведана в резерв, пополнялась и отдыхала. Заслужила, получив звание Восемнадцатой гвардейской, Сталинградской. До немцев было километров пятьдесят, там линия фронта. На такое расстояние от города, или того что от него осталось, их отогнали. В остальном, Новороссийск взят, Крым пока не освободили, все силы кидали под Сталинград. На остальных фронтах скорее сдерживали, в обороне, так что по сравнению с летом сорок второго, сильных изменений не было, где-то немцы продвинулись, но не сильно. Бои местного значения. Как сказал комиссар дивизии, кто победит, решалось тут, в Сталинграде, и знаете, подумав, я понял, что он прав. По сути тут в Сталинграде мы сломали хребет Вермахту. Да, под Москвой тоже нехило им накостыляли, рухнул миф о непобедимости немцев, но вот тут всё и решилось, дальше мы их погоним. А так взят город был с большой кровью. Долго в лоб бились, за что я командование откровенно презираю, пока наконец не кинули по флангам армии, две свежие армии, создав плацдармы, и вот так двумя фронтами окружили город. Дальше у немцев уже агония была. Добивали, и я в этом принимал активное участие. Есть что вспомнить, но как-то не хочется. Я пережил полтора года страшной войны, бывал в разных ситуациях, и надеялся, что моя удача от меня не отвернётся. Потому что после двух недель отдыха и пополнения, когда численный состав дивизии в людях был восполнен на восемьдесят процентов, а в технике и тяжёлом вооружении на шестьдесят, нас сняли с отдыха, вывели из состава Сталинградского фронта, его пока не расформировали, и перевели в состав Крымского фронта. Он у нас тут второго формирования был. В общем, грузились на эшелоны и в тыл. Видимо после прошедшей зимы решили погреть наши косточки на Юге. Впрочем, до лета ещё несколько месяцев, тут лишь средина января. Мой взвод с штабом дивизии перевозился, на одном эшелоне, так что сидя на нарах в теплушке, покусывая соломку, тут целая охапка в углу, печку топим, и размышлял.
Не судите строго, но так, в качестве предположения. Я могу попасть в плен? Вполне. Могу сбежать? Да легко, с моими-то запасами. К слову, тут отвлекусь. Четыре тонны, там плюс-минус, это продовольствие разного вида, включая готовое. Самое ценное на войне. Остальное оружие, снаряжение, одежда, и всё остальное, что так здорово помогли пережить эту зиму. Из транспорта, как был велосипед, так и остался, да разве что лыжи ещё так могу назвать, широкие, охотничьи, и всё. Вполне хватало. Да, перед отправкой я побегал по землянкам, что мы оставляли, по жилым подвалам, и раздал припасы. Узникам Сталинграда. После тех страшных боёв, в тех местах где немцы сдались, начали вылезать горожане. Истощавшие. Да дистрофики. Многие так и лежали в укрытиях, не могли встать, настолько ослабли от голода. Бойцы нашей дивизии участвовали, искали, откапывали, поднимали, тела погибших горожан в том числе. Около трёх тысяч живых было найдено. Кого в тыл и медсанбаты, кто тут прижился. Вот этим прижившимся и раздал часть припасов. На юг же едем, ещё добуду, особенно сухофруктов. Полторы тонны ушло, еле успел хоть это незаметно раздать, отбывали. Срочно дивизию подняли и на станцию направили. И сейчас я не о том, что тысяча семьсот килограмм свободного в хранилище, заполню, да и на двести кило уже заполнил, двести литров чистейшей родниковой воды, ледяной, аж зубы ломит, на Юге в жаркое лето, что начнётся через несколько месяцев, пригодится, а о возможности попасть в плен. Нет, прям таких планов я не строю, но если подобное случится, ничего исключать нельзя, то назовусь чужим именем, Одинцова немцы всё равно заклятым врагом считают. Мы снайперы перед выходом сдаём документы, награды я в хранилище держу, так что могу хоть кем назваться. Там если нормально, можно пересидеть, но если условия невыносимые, свалю. Да к партизанам. Освободят территории, снова здравствуй Красная Армия. В общем, это так, если в плен не повезёт попасть.
Кстати, был один забавный момент, я над ним долго в тихую угорал. Ещё в середине ноября была заметка в московской газете, с некрологом, погиб Дважды Герой Герман Одинцов, погиб в бою. Хвала герою, отомстим проклятым врагам. Видимо так решили избежать вопросов, куда делся тот я, геройский парень. Хотя я в Горький всё равно написал, у меня там дом, чтобы куда не ушёл налево. Раз сохраняют пусть и хранят до моего возвращения. Так что меня совсем стали считать лишь однофамильцем, тем более правду я не открывал. Даже на митинге по этому поводу, а он был, Политуправление дивизии устроило, при всех поклялся отомстить за своего тёзку. Особист, который потом позвал для разговора, как мне кажется, угорал не меньше меня. Тот видимо один знал кто я такой. В общем, взял подписку о неразглашении. Да мне и самому это выгодно. Дал. Вот так катил и размышлял о последних днях. Да спалили меня, уже все в штабе дивизии знали теперь, кто я на самом деле. Пока ещё думали, что с этим делать, как использовать. Вот этого я и хотел избежать всеми силами. Особист теперь тут не поможет.
На станции, когда шла погрузка в вагоны, меня окликнули:
– Товарищ капитан! Товарищ Одинцов!
Обернувшись, когда сообразил, что это уже ко мне, я сразу опознал знакомое лицо. У того, как и у меня шапка-ушанка с опущенными ушками была, а ветер сильный, пронизывающий. Но он смог меня опознать сходу, вот и я его тоже. Это был мой взводный, из разведывательной мотоциклетной роты, где я в гвардейской танковой
бригаде служил. Мой боец, хоть и бывший. Тогда ещё молодой лейтенант делал первые шаги в войне, я немало ему дал знаний из своего опыта. Тоже гвардеец. Вот и встретились, обнялись, хлопая друг друга по спине.– Товарищ капитан, откуда вы тут?
– отстранившись, тот осмотрел меня, говоря.
– Читал в «Комсомолке», что вы погибли. А тут смотрю, живой. Даже глазам не поверил.
– Представьтесь, - подошёл к нам мой комдив, тут же был начштаба и кто-то из Политуправления дивизии, самого комиссара не было. Чуть в стороне стояли несколько офицеров и бойцов из комендантского взвода.
– Гвардии старший лейтенант Столяров, Шестая общевойсковая армия, - козырнув, представился теперь уже офицер.
– Возвращаюсь из госпиталя в свою бригаду.
– Вы его знаете?
– кивнул на меня комдив.
– Конечно, товарищ полковник. Это мой бывший командир, капитан Одинцов. Дважды награждён Золотыми медалями Героя. Мы вместе под Харьковом воевали. Выходили из окружения. Потом он пропал.
– И куда пропал, товарищ… капитан?
– последнее слово тот выделил с ядовитой интонацией, обращаясь уже ко мне.
– После выхода из окружения, попал в руки особистов. Молодая и свежая дивизия. Начали избивать, не поверили, что я командир и дважды высшей наградой награждён. Мол, молод слишком. Даже запрос в мою армию не отправляли, посчитали что это излишне. Я контужен, убил обоих особистов и двух бойцов. Наглухо. Потом начальника разведки дивизии и ещё одного бойца, тоже руки распустили. Очнулся в землянке избитый. Да, когда бежал из дивизии, ножом часового снял. В другом месте к своим вышел, а там суд, лишение всего и колония. Вины своей не признал, жизнь защищал, и сейчас не признаю. Впрочем, мне и доказали только убийство часового, по остальным свидетелей не было, а я не признавался. Потом штрафбат, не доброволец, силой взяли, и вот уже у вас воюю. А некролог, тот тут просто, Дважды Герои непогрешимы и в штрафбаты не попадают.
– Понятно. Грузитесь, - приказал тот и развернувшись направился к купейным вагонам.
Я же повернулся к Столярову.
– Спасибо тебе, старлей, не за всё правда, но ты своё ещё получишь от особистов, как в часть вернёшься. Научат языком не мести.
Тот начал бормотать извинения, но я отмахнулся, мы ещё раз обнялись, пожелали друг другу удачи, и разбежались. Того машина ждала, а я в вагон. Уже дали сигнал к отправлению. А так как свидетелей разговора хватало, общались у открытых створок моего вагона, то информация быстро стала расходится. Что радовало, между собой говорили, обсуждали, но ко мне не подходили. Вот лежал и размышлял. Крепко меня Столяров с этим подставил. И угораздило же знакомца встретить перед отправкой. То, что Шестая армия участвовала в штурме Сталинграда, я знал, но с другого фланга, мы с ними мало контактировали. Не думаю, что это подстава от Особого отдела. Им это тупо не нужно, воюю, те присматривают и ладно. Это действительно была случайность. А вот до чего додумается комдив, даже представить страшно, уж больно тот задумчивый уходил. Хотя может и забудут, я на это очень надеялся. А так я общался с командиром другой пары моего отделения, лежали рядом на нарах, тот войну начал авиационным техником, но там и закончил, побывал даже кавалеристом, теперь вот снайпер, семнадцать подтверждённых имеет. Средний надо сказать стрелок. А служил тот в части, где были связные самолёты «Аист», их выпускали наши до начала войны, это копии немецкого «Шторьха». Да я тут заинтересовался его рассказами и начал выпытывать подробности. Дело в том, что полторы тонны свободного, а припасов, что осталось, мне хватит надолго, вот и решил транспорт посерьёзнее добыть. Автомобиль банально, я думаю самолет тут самое-то. Оказалось, «Шторьх» вполне неплох, и весит чуть меньше тонны. Правда, наш «У-2» ещё меньше, кило на сто, но у немца была закрытая кабина с большим остеклением, даже потолок стеклянный, что было комфортнее. А что, сам самолёт, пару бочек с запасами бензина и имею транспорт на все случаи жизни. Было два минуса. Я не умею управлять такой техникой, да как-то авиацией не интересовался никогда, ну и дальность. Даже четырехсот километров не было. Хотя нет, ошибся, техник мне пояснил. Это триста восемьдесят в одну сторону, и с возвращением. А если только в одну, с двумя полными баками на сто пятьдесят литров в общем объёме, то семьсот пятьдесят километров где-то выходит. Для такого маленького самолёта вполне прилично. Да и скорость выше чем по земле. Где бы научится летать? А самолёт я добуду. «У-2» меня тут особо не интересовал.
Да, стоит отметить что удостоверения шофёра у меня было, сделал себе, когда в танковой бригаде замом по разведке был. Да легко. А вот насчёт самолёта, то подумал и понял, это всё лажа. Да на черта он нужен, если я управлять не умею? Мёртвый груз. Хотя идея стоящая. Перед окончанием войны подосвобожу хранилище и приберу новый аппарат с запасом топлива. После войны в аэроклубе научусь и будет своя лётная техника. Топлива смогу доставать. Пока же буду пополнять тем, что пригодится во время войны, не припасами. Хотя если что попадётся что интересное, то подберу, но в основном наземная техника. Там поля на Юге, степи, мотоцикл какой или авто, самое то. Сам я хранилище не освобождаю десятками килограмм каждый день, не думайте. Нас вполне неплохо кормят, я добавляю из своего что сладкое или солёное. Та же рыбка сушёная хорошо идёт. Поэтому, если за день полкило уйдёт, то это был насыщенный день. А так обычно куда меньше. Нас везли в неизвестность, и я не знал чего ожидать. Судя по направлению, двигаемся куда-то на Кубань, где идут бои, наши постепенно освобождали земли, уже Ростов взят, и немцы на нашем берегу, те что частично Новороссийск взяли, оказались в кольце, отрезанными от снабжения. Пусть у них Азовское море, считай внутреннее море, а лоханок разных те захватили изрядно, могут водой доставлять необходимое, но наша авиация активно их выискивала и уничтожала. Так что, как и все я делился со всеми своим мнением. Однако никто не угадал. Нас в Грузию доставили, в порт Поти. Где-то железная дорога была перерезана врагом, нас там выгружали, и мы совершали обходной марш-бросок, потом снова железной дорогой, и так до Грузии. А тут куда теплее, снега вообще не было, в нашей форме, в валенках, полушубках, потом истекали. Хорошо нашлось шинели, сапоги, переодели. Не всех правда, запасы закончились, но большую часть точно. И вот двенадцатого февраля нагруженный бойцами Восемнадцатой Гвардейской стрелковой дивизии, большое транспортное судно, двинуло в Крым. Наша задача брать Крым в составе десанта. То есть, мы первые в высадке участвуем.
Я устроился на палубе, повезло, место свободное найти, и поглядывая вокруг, день был, к Крыму в темноте должны подойти, так что поглядывая на боевые корабли сопровождения, на другие транспорты с десантом, там тоже части нашей дивизии были, и вот размышлял. Комдив, да и никто из командиров, меня так и не вызвал, видать особист дивизии подсуетился. Хотя это не точно, предположение. Это радует, внимания я не хотел. А размышлял я о судне. Плаваю я неплохо, большой опыт, как дайвер отлично состоялся. Немцы наверняка о десанте знают, разведчиков своих воздушных часто гоняют, подготовятся. Они не знают место высадки, а побережье протяжённое, чтобы крупные силы держать. Будут держать опорные пункты и манёвренные моторизованные группы, что подойдут на помощь, с задачей скинуть нас в море, пока не закрепились. Это всё не важно, рабочие моменты, наша дивизия в высадках и создании плацдармов собаку съела, это по Сталинграду ещё. Видимо об этом начальство и подумало, вспомнив о нас. Нет, я про авиацию. Люфтваффе до сих пор сильно и налёт на наш морской караван вполне возможен. Тут на судне несколько тысяч бойцов нашей дивизии, да ещё несколько рот морских пехотинцев. Если пробоина и транспорт будет тонуть, как спасаться? Я не каркаю, мне это просто интересно. То-то и оно, об этом я и размышлял. Места у шлюпок не хватит, да и вода ледяная чтобы долго в ней продержатся. А вот насчёт себя я особо не сомневался. А у меня был водный транспорт. Ещё в сорок втором под Харьков повезло найти машину, разбитую, не нашу, немецкую. Внутри тюк среди хлама. Это оказалась надувная лодка. Тут же и ножной насос. Я накачал лодку, вполне такая, целая, четверо свободно сядут. Лодка не военная, где каждая секция имеет свой наддув, пробьёшь, всё равно доползёт на оставшихся секциях. Нет, это гражданская лодка. Там в машине и рыболовные принуждённости были, удилища. Видимо немец-офицер был рыболовом-фанатом. Всё прибрал, самому пригодится, всё высокого качества было. Так вот, лодка, с двумя вёслами, у меня была наготове, заберусь и погребу к берегу. Вот только в воде будет несколько тысяч наших, и как с ними поступить? Не будешь же грести прочь, слыша крики о помощи? Муки выбора. У нас тут медсанбат, девчат буду спасть, а остальные… М-да.