Красный цветок

В теле Эллоис*Сента зияли развороченные раны. С горловым рыком чудовище вгрызлось в них.

Эллоисс, вскрикнув, пришел в себя. Руки заскребли по дощатому, залитому кровью, полу. Глаза широко распахнулись.

Узнав меня, они словно вспыхнули, неожиданно ясные и чистые. Эллоис так пристально глядел на меня, словно хотел что-то сказать.

Было страшно. И отчего-то мучительно стыдно за все происходящее. Как если бы именно я несла ответственность за все это безобразие.

'Явись, Ужас, Зло и Тьма!

'Мать Тьмы! Литу*эль!'.

И ради этой тупой толпы я рискую потерять все, что люблю?!

Миа*рон поднял окровавленную морду. Красные клыки, вывалившийся алый язык, безумные глаза с вертикальными зрачками - его образ будет преследовать меня даже за Гранью, на Другой Стороне Реки. Я это твердо знаю.

– Открой Врата!

Я покачала головой.

– Открой Врата!!!

Он поднялся, - воплощение моего кошмара.

Внезапно я подумала о том, что они оба являются отражением моей души, светлой и темной её стороны. Но к чему сейчас все эти глупые аллегории?

– Нет, - покачала я головой.

Сбив меня с ног, Миа*рон притянул мое лицо к своей морде.

– Ты не понимаешь?! Откажись ещё раз, и я убью его! И будет поздно что-либо менять. Поздно для всех троих!

В отчаяние я посмотрела на бледное, почти бескровное лицо Эллоис*Сента.

Он ответил мне твердым выразительным взглядом, отрицательно покачав головой. Это значило 'нет'.

Прости меня, Двуликие.

Я поднялась, чувствуя себя пустым сосудом. Моя душа горела. Болью. Яростью. Негодованием. Ужасом. Презрением. Горячие оранжевые языки пылали, выжигая душу. Она то разрасталась, превращаясь в океан лавы. То скукоживалась до размеров горящего листа. Губы шептали непонятные разуму слова. И пламя, переставшее быть послушным, ревело, исступленно и торжествующе. Грозное. Разъяренно-равнодушное. Идущее сверкающей стеной.

В прожорливом горниле исчезали леса. Пузырилась, вскипая, вода, поднималась и, обезумев от боли, набрасывалась на берег. Взрывались горы, изрыгая огненную лаву. Скукоживались от невыносимого жара травы, скручивались листья, мелели колодцы и широкие трещины пролегали по некогда плодородным землям.

Холод и жар разрывали на части. Я кружилась в потоках яркого света, которого не пережить смертным.

Я не сразу поняла, что интуитивно пытаюсь удержать пламя. Не пропустить 'за себя'. Словно была не живым существом, а стеной.

Я - стена. Если я рассыплюсь, иссушенная, ничто живое не выживет.

Свет выжигал глаза, заставлял больно сжиматься сердце, иссушал, резал, развеивал.

Мир растворялся в частицах неистового колючего света. Торжествующего, бесшабашно веселого и ко всему равнодушного Света, стремительно летящего по мраку космоса, расцвечивающего и оживляющего его.

И в этих частицах света была красота, чистота и грозная сила.

Возможно, это был Творец? Пожирающей душу, чтобы возродить её снова?

Я оказалась в маленьком дворике. И занимавшееся пламя поднимаясь, обжигало лицо, проникая в легкие. Мир растворялся в мучительной боли. Мир становился болью.

– Та права, девочка.
– Из пламени темным силуэтом возникает силуэт Зака.

Лицо его было строгим и задумчивым.

– Давай руку. Идем со мной. Ты все сделала правильно.

Медленно-медленно я потянусь к раскрытой ладони.

– Одиф*фэ, нет!!! Не уходи! Вернись, слышишь! Дыши! Просто - дыши!

Эллоисс обнимал меня. Баюкающие руки дарили успокоение.

С трудом разлепив веки, я встретилась с ним взглядом.

– Эллоис*сент?
– с трудом выговорила я дорогое имя.

– Жива!
– удовлетворенно выдохнул он.

Липкая горячая ладонь продолжала крепко держать меня за руку.

Мы лежали под открытым небом. Грязного окровавленного храма не было. Зато сияли яркие звезды, крупные, точно южные бобы.

– Что случилось? Мне удалось открыть Врата?

– Ага. Ты, нужно отдать тебе должное, если берешься за дело, доводишь его до конца.

Во рту сухо. Кости ломит. Как обычно, хочется пить до потери рассудка. За всю свою жизнь так погано я чувствовала себя раза два. Не больше. От внутреннего жара в жилах, наверное, закипала кровь?

И в то же время было хорошо и спокойно от сознания, что все правильно.

– Как это выглядело?

Мне и вправду было любопытно. Надо ж так попасть: открыть Врата и не увидеть, как это было?

Вернее я, конечно, видела. В магическом варианте, там, наизнанке мира.

А вот как это было в мире привычном, материальном? Я девушка любопытная и любознательная. Оказывается.

– Книги не врут, - меланхолично вздохнул Эллоис.
– Бездна - это огонь.

– Какой огонь?

– Яркий, - терпеливо пояснял Эллоис.

– Огонь, - недоуменно повторила я.
– И - все?
– разочарованно протянула я.

– Много огня. Очень много. Поверь, никому мало не показалось.

– Эллоис?
– встревожилась я.

– Что?

– Я их что, всех уничтожила?

– Не ты. Бездна. Мне помнится, они сами этого хотели. Не так ли?

– Кажется, так, - не очень уверенно протянула я, вновь укладываясь на землю.
– Эллоис?

– Что ещё?

– А ты выживешь? Выглядишь ты не очень.

– Будем над этим работать.

– Ты меня любишь?

Он улыбнулся. Светло и открыто.

– Мы ведь... будем жить, да?

Глава 10

Осень в Чеарэте

Сиэл*ла не была похожа на Чеар*рэ. Единственное, что напоминало в ней родичей, это удивительно гармоничная правильность черт. Ни в выражении лица девушки, ни в манере держать себя не было ничего от высокомерных, до тошноты самоуверенных в себе представителей рода.

Она была другая. Белый Целитель, с большой буквы. Что тут добавить?

И, это я проверила на собственной шкуре, удивительно талантливый целитель. В том, что ни одна клеточка в теле не напоминала о пережитом приключении, я целиком и полностью обязана светлой красавице.

Возвращение протекало на редкость гладко. И оказалось гораздо более скорым и простым теперь, когда мы ни от кого не прятались и не 'затирали' магические следы своего присутствия.

Темное облако над Фиаром, конечно же, полностью развеять не удалось. Но так зато потрепали его изрядно. Хотя и цену пришлось заплатить не малую: двое из Чеар*рэ погибли. Впрочем, можно ли обвинять 'инфернальцев', как теперь называли моих недавних почитателей, в смерти Зака*лара, большой вопрос? Его убил Миа*рон. Спасая меня. Но об этом знал очень небольшой круг избранных. Даже для Чеар*рэ истинная причина гибели их родственника останется тайной.