Красный Гигант

– Не стоит, - Егор отодвинулся от стола.
– Я этого есть не буду.

– А я, пожалуй, попробую!
– Джеймс с интересом разглядывал содержимое миски.

– Я тоже, - сказал Мустафа, подсев к ящику.
– Нас на тренировках и не такое есть заставляли…

Он взял принесенную Катей ложку и решительно зачерпнул густого варева. Джеймс последовал его примеру. Егор не без зависти смотрел на дружно чавкающую компанию.

– Ну как?
– спросил он Джеймса.

– М-м! Бесподобно!
– неразборчиво пробулькал тот, не поднимая головы от миски.

– Может быть, вам все-таки налить?

– Катя улыбнулась.
– А то не достанется!

– Из чего это приготовлено?
– Егор еще боролся с сомнениями.

– Из мокрошерстки, - объяснил Микола, вылизывая миску.
– На гнилой глаз ловим…

Ложка Джеймса со стуком упала на пол.

– С-спасибо, - выдавил он, бледнея.
– Для меня, пожалуй, достаточно.

– И хорошо берет?
– спросил Мустафа, продолжая хлебать.

– Когда как, - со знанием дела продолжал Микола.
– По первому солнцу только успевай таскать. А второе взошло - и шабаш! На дно ложится.

– А где это два солнца?
– Мустафа перестал есть и внимательно посмотрел на Миколу.

– Зараз сами побачите!
– Тищенко спрятал ложку за голенище и вынул кисет.
– Два солнца - то ще нэ диво! А вот як доберемось до Червонного Гиганту, тут у вас очи-то и повылазять!
– он с удовольствием закурил.

– До какого еще Червонного Гиганту?!
– возмутился Егор.
– Никуда мы не доберемся! Нас на Земле ждут!

Он вдруг почувствовал на себе взгляд Кати. Девушка стояла возле люка, нервно теребя перекинутое через плечо полотенце. В глазах ее читалась тревога и затаенная боль. Она словно хотела и боялась сказать ему что-то.

– Нихто вас не ждэ!
– отрезал Тищенко.
– Яшка казав, що вы сюды тайком прибули и ни одна собака про то нэ видае! А потому вышла про вас резолюция: разом со станцией забрать у полнэ наше распорядженне!

– То есть как?!
– Джеймс изумленно уставился на Тищенко.

– Чья это резолюция?
– спросил майор Каримов.

– Известно чья, - разулыбался Тищенко.
– Товарища Ленина!

– Звезды, называется… - Егор сердито отвернулся от иллюминатора и снова улегся на кипу шинелей, остро пахнущих суконно-валяльной химией.

Вот уже третьи сутки по часам Егора картина за иллюминатором напоминала штрих-код на банке кофе - черные и белые полосы, слегка окрашенные допплеровским эффектом. Других признаков полета, вроде вибрации или шума двигателей, не наблюдалось.

– Дурят нашего брата, ох дурят!

Лежать было неудобно. Спускаемый аппарат «Союза-ТМ», и без того тесный, был доверху набит новеньким обмундированием, так что незаполненным оставалось лишь крохотное пространство между иллюминатором и люком. Люк был закрыт.

Егор с остервенением бухнул в него ногой.

– Невесомость включите, сволочи! Все бока отлежал!

Ответа он не ждал. «Союз» был превращен в карцер, куда Егора посадили, чтоб не бунтовал. Перед стартом он устроил потасовку с красноармейцами, требуя немедленно прекратить этот цирк и вернуть деньги. Побили не сильно, синяк под глазом почти зажил, но версия о театральном представлении дала в его сознании заметную трещину.

Неужели, правда, летим? Куда? Зачем? Бред какой-то…

Люк с шипением распахнулся, и в отверстии появилась голова Кати.

– Ну что, арестант, все бузишь?
– улыбнулась она.

– А чего еще делать?
– вздохнул Егор.
– Ободрали, как липку, а вместо космического полета подсунули какое-то кидалово… Ты бы на моем месте не бузила?

– Да… - Катя задумалась, вспоминая.
– Я на твоем месте еще и кусалась. Ко мне вообще недели две подойти боялись! Но потом, знаешь, как-то привыкла…

– Били?
– спросил Егор.

– С ума сошел?!
– Катя резко выпрямилась, чуть не ударившись о кромку люка.
– Я - дочь дворянина!

– Да им по барабану… - Егор потрогал желвак под глазом.
– У меня, может, дедушка - секретарь райкома был! А мне вломили, как простому буржую…

– Странные понятия… - Катя поджала губы.
– Да если бы меня хоть пальцем кто-нибудь тронул, папа бы им показал!

– А папа у тебя что, Дзержинский?

– Какой Дзержинский?

– Ну, Калинин там, Молотов, Каганович… Я уже ничему не удивлюсь!

– Вообще-то он доктор… - сказала Катя.

– Ах, ну да! Как же я сразу не догадался!
– Егор отпихнул связку сапог, постоянно сползавшую с шинельной кучи.
– Большевики ужасно боятся докторов!

– Дурак!
– обиделась Катя.
– Могу вообще ничего не рассказывать!

Она скрылась за кромкой люка.

– Эй! Я пошутил!
– испугался Егор.

Но Катя и не думала уходить. Она появилась снова, с плетеной из синих прутьев корзинкой, покрытой чистой тряпицей.

– Есть будешь? А то, говорят, ты голодовку объявил.

– А чего там?
– Егор потянул носом, приподнимая край тряпицы.

– Плюхарики, - сказала Катя.
– Чищеные, без усов.

– Пожалуй, поголодаю еще, - Егор поспешно прикрыл плюхариков тряпицей.
– Мне и тюбиков хватает.

– Ну и зря, - Катя пожала плечами.
– Ваши за обе щеки уплетают…

– Как они там?
– спросил Егор.

– Да уж без дела не валяются!
– усмехнулась Катя.
– Мустафа у Сидорчука в кабине безвылазно сидит, удивляется. Скоро сам ракетой управлять сможет. Яшка ему доверяет…

– А Джеймс?

Катя обернулась и посмотрела куда-то в глубь станции.

– А мистер Купер, - сказала она тихо, - стал душой кают-компании. Обучил обе паровозные команды покеру, выиграл у Яшки золотые часы и проиграл их Тищенко. Бойцы его теперь чуть не на руках носят. Ты понимаешь, о чем я?

– Еще нет, - Егор разглядывал смуглое, лишенное всяких признаков косметики, но все же очень выразительное лицо Кати. К ней невозможно было относиться с недоверием. С первых минут знакомства Егор понял, что девушка не с «этими», в ее глазах он заметил тщательно скрываемую надежду, ожидание помощи. Она, правда, долго не заводила разговоров, приглядываясь к космонавтам, но теперь, кажется, решилась.

– Майор и мистер Купер ведут себя правильно, - горячо зашептала Катя.
– Добиваются доверия. А ты только все дело портишь!