Красный шторм поднимается
Шрифт:
— Послать обходчика для проверки пути, — распорядился диспетчер.
— На подходе в полукилометре от моста воинские эшелоны, — предупредил его помощник.
— Немедленно остановите их! — Диспетчер щелкнул переключателем семафора.
Помощник поднял трубку радиотелефона.
— Эшелон одиннадцать девяносто один, говорит центральная диспетчерская Казанского узла. Впереди вас на мосту что-то с путями, немедленно тормозите!
— Вижу запрещающий сигнал, включаю аварийное торможение, — послышался голос машиниста. — Мы не успеем остановиться вовремя!
Действительно, быстро затормозить этот эшелон не мог. Он представлял собой состав из сотни платформ с бронетехникой и вагонами, нагруженными
Нет! На западной части моста разошлись рельсы. Машинист успел выкрикнуть предупреждение своим людям и в ужасе съежился. Локомотив соскочил с рельсов, пропахал путь и остановился, развернувшись боком. Однако три тяговых локомотива позади и восемь платформ продолжали движение. Они тоже сошли с рельсов и только стальные фермы моста помешали им рухнуть в Яузу. Обходчик прибыл через минуту, посмотрел на место происшествия и бросился к телефону.
— Срочно нужны две большие ремонтные машины и подъемные краны!
— Насколько тяжелая ситуация на мосту? — спросил его диспетчер.
— Не такая страшная, как в августе прошлого года. Двенадцать часов для ремонта путей, может быть, шестнадцать.
— Что случилось?
— Эшелон успел въехать на мост и там сошел с рельсов.
— Есть пострадавшие?
— Не думаю — состав двигался медленно.
— Ремонтная бригада прибудет через десять минут. — Диспетчер посмотрел на список прибывающих поездов. — Проклятье! А что нам делать с этими составами?
— Разделить их нельзя, армейская дивизия движется целиком. Эти эшелоны должны были ехать по северной ветке. Но теперь мы не можем перевести их и на южную — Новоданиловский мост забит на много часов вперед.
— Направьте их на Курский вокзал. Тем временем я позвоню в диспетчерскую Ржевского узла и узнаю, нет ли у них свободного пути.
Эшелоны начали прибывать в половине восьмого. Один за другим их переводили на запасные пути Курского вокзала и там останавливали. Большинство солдат никогда раньше не бывали в Москве, но, за исключением тех счастливцев, которые находились в крайних эшелонах, видели только соседние составы, наполненные такими же солдатами.
— Намеренная попытка саботажа на государственной железной дороге! — заявил полковник КГБ.
— Скорее всего изношенные рельсы, товарищ полковник, — покачал головой диспетчер Казанского узла. — Но вы правы, следует проявить осторожность.
— Изношенные рельсы? — проворчал полковник. Ему-то было отлично известно, что причина заключается в другом. — Мне кажется, что вы относитесь к происшедшему с недостаточной серьезностью.
При этих словах диспетчер похолодел.
— У меня тоже есть обязанности. Сейчас мне нужно убрать с проклятого моста сошедшие с пути вагоны и восстановить движение. Далее, семь эшелонов мне пришлось загнать на Курский вокзал, и если я не смогу пустить их по северной ветке…
— Судя по вашей схеме на этом участке, движение всех составов по северному кольцу зависит от единственной стрелки.
— Это верно, но стрелку контролируют из диспетчерской Ржевского узла.
— Вам не приходило в голову, что саботажники могут действовать не так, как диспетчеры? Может быть, один и тот же человек работает и в другом районе! Кто-нибудь проверил эту стрелку?
— Не знаю.
— Тогда узнайте! Впрочем, нет, я пошлю туда своих людей, прежде чем такие кретины,
как вы, разрушат что-нибудь еще на железной дороге.— Но мне нужно соблюдать расписание движения поездов… — Диспетчер был гордым человеком, но на этот раз он понял, что зашел слишком далеко.
— Добро пожаловать в Москву, — приветливо сказал Алексеев. Майор Аркадий Семенович Сорокин был невысоким коренастым мужчиной, подобно большинству офицеров воздушно-десантных войск. Привлекательный молодой человек со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами, горевшими внутренним светом по причине, более понятной Алексееву, чем самому майору. Он чуть хромал из-за двух пуль, ранивших его в ногу во время захвата американской авиабазы в Кефлавике. На груди ленточка ордена боевого Красного знамени — он вея свою роту в атаку под вражеским огнем. Сорокина и большинство других десантников, раненных в первые дни войны, удалось вывезти для лечения в Россию. Теперь они ждали нового назначения, потому что их дивизия попала в плен в Исландии.
— Прибыл по вашему приказанию, товарищ генерал, — доложил Сорокин.
— Мне нужен новый адъютант, и для этой должности я предпочитаю офицера с боевым опытом. Более того, Аркадий Семенович, вы понадобитесь мне для выполнения ответственного задания. Но перед тем как приступить к делу, мне хотелось бы кое-что объяснить вам. Прошу садиться. Как нога?
— Врачи посоветовали мне воздержаться от бега в течение еще одной недели и оказались правы. Вчера я попытался пробежать утром обычные десять километров и был вынужден прекратить бег из-за боли в ноге уже после двух. — На лице майора не было улыбки. Алексеев понял, что молодой офицер потерял способность улыбаться с мая. Генерал впервые объяснил ему, что произошло на самом деле. Через пять минут правая рука Сорокина шарила по ручке кожаного кресла, пытаясь найти кобуру пистолета, находившегося там, если бы майор стоял.
— Майор, первая обязанность солдата — беспрекословно выполнять приказы, — сказал в заключение Алексеев. — Я вызвал вас сюда по определенной причине, но сначала хочу знать, готовы ли вы точно и без малейших колебаний выполнять все мои распоряжения. Если вы сейчас откажетесь, я вас пойму.
Лицо майора осталось непроницаемым, но рука успокоилась.
— Так точно, товарищ генерал, я исполню любой ваш приказ. Разрешите поблагодарить вас от всей души, что вы выбрали меня для выполнения задания. Я поступлю в точности, как прикажете.
— Тогда поехали. Пора приниматься за работу. Автомобиль генерала уже стоял у подъезда. Алексеев и Сорокин проехали по Садовому кольцу, опоясывающему центр Москвы. Эта кольцевая улица меняет свое название через каждые несколько километров. В том месте, где она проходила мимо кинотеатра «Звезда» и вела к Курскому вокзалу, она называлась улицей Чкалова.
Командир 77-й мотострелковой дивизии дремал у себя в купе. У него только что появился новый заместитель — полковник, прибывший с фронта и заменивший пожилого полковника, занимавшего раньше эту должность. Они провели десять часов, обсуждая тактику войск НАТО, и теперь генерал воспользовался неожиданной остановкой в Москве, чтобы немного подремать.
— Что такое, черт побери?
Командир 77-й дивизии открыл глаза и увидел перед собой генерал-полковника. Он вскочил и вытянулся, словно курсант.
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— Доброе утро, генерал. Какого черта делает здесь дивизия Советской Армии, отдыхая у себя в вагонах, когда на фронте гибнут солдаты? — спросил Алексеев, стараясь не кричать.
— Нас…, нас не могут отправить дальше. Эшелоны загнали на запасные пути, потому что на железной дорогой что-то произошло.