Красный шторм поднимается

Сергетов медлил с уходом, надеясь найти союзников. Остальные партийные руководители прошли мимо. Некоторые смотрели на него и тут же отводили взгляды.

— Михаил Эдуардович? — послышался голос министра сельского хозяйства. — Сколько горючего будет выделено для распределения продовольствия?

— А сколько у вас продовольствия? — спросил Сергетов. О каком продовольствии может идти речь? — подумал он.

— Гораздо больше, чем вы думаете. Во всей Российской Федерации мы увеличили частные наделы в три раза и теперь…

— Что?

— Да, старики в деревнях получают теперь массу продовольствия — по крайней мере достаточно, чтобы прокормить страну. Сейчас возникла проблема распределения выращенного урожая.

— Мне никто не говорил об этом, — покачал головой Сергетов. Неужели наконец-то хорошие новости? — подумал он.

— А вы знаете, сколько раз я предлагал именно такой путь решения продовольственного вопроса? Впрочем, нет, вы ведь не присутствовали на июльском заседании в прошлом году. На протяжении нескольких лет я настаивал на том, что это единственный способ удовлетворить потребности страны в сельскохозяйственной продукции, и вот наконец со мной согласились. Мы обеспечены продовольствием, Михаил Эдуардович, надеюсь только, что у нас останется достаточно людей для его потребления. Теперь мне нужно горючее, чтобы доставить продовольствие в города. Вы дадите мне горючее?

— Сделаю все, что в моих силах, Филипп Моисеевич.

— Вы приводили разумные доводы, Михаил Эдуардович. Надеюсь, с ними согласятся. — Спасибо.

— С вашим сыном все в порядке?

— Насколько мне известно, да.

— Мне стыдно, Михаил Эдуардович, что мой сын не на фронте, как ваш. — Министр сельского хозяйства замолчал. — Мы должны…, впрочем, сейчас нет для этого времени. Постарайтесь побыстрее сообщить мне данные по горючему.

Союзник? Или провокатор?

Стендаль, Германская Демократическая Республика

Генерал Алексеев держал в руке шифровку, в которой говорилось:

«НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙТЕ В МОСКВУ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ПОЛОЖЕНИЯ НА ФРОНТЕ». Неужели это его смертный приговор? Алексеев вызвал заместителя главнокомандующего, чтобы узнать последние сведения о происходящем на фронте, — Никаких перемен. Разведка боем под Гамбургом и что-то похожее на подготовку к наступлению к северу от Ганновера, но все это не представляет серьезной опасности.

— Я вылетаю в Москву, — сказал Алексеев и увидел, как изменилось лицо его заместителя. — Не беспокойся, Анатолий, я слишком недавно назначен главнокомандующим и меня не за что расстреливать. Для того чтобы превратить прибывающие дивизии третьей категории в боеспособные части, нужно переводить в них обстрелянный личный состав более интенсивно. Я вернусь через сутки или меньше. Передайте майору Сергетову, чтобы он захватил мой планшет с картами и ждал меня у машины через десять минут.

Сев в машину, Алексеев передал своему адъютанту шифровку и посмотрел на него с иронической улыбкой.

— Что это значит?

— Узнаем через несколько часов, Ваня.

Москва. РСФСР

— Они действительно сошли с ума.

— Вам следует более тщательно выбирать слова, Борис Георгиевич, — заметил Сергетов. — Какой еще фокус выкинули в НАТО?

Председатель КГБ посмотрел на министра и удивленно покачал головой.

— Я имею в виду не НАТО, а Совет Обороны, глупый вы человек!

— У этого глупого человека нет права голоса в Политбюро. Вы сами напомнили мне об этом, — произнес Сергетов, все еще сохраняя слабую надежду, что члены Политбюро одумаются.

— Михаил Эдуардович, я приложил немало усилий, чтобы защитить вас. Прошу вас, не заставляйте меня жалеть об этом. Если бы вам удалось вынести вопрос на открытое голосование, вы проиграли бы, и это стало бы вашим концом. А сейчас, — Косов снова усмехнулся, — сейчас меня попросили поговорить с вами и попытаться склонить на свою сторону.

Они вдвойне обезумели, — продолжал Косов. — Сначала министр обороны выразил мнение, что необходимо использовать тактическое ядерное оружие. А потому они хотят заручиться вашей поддержкой. Собираются заново прибегнуть к дезинформации. Они хотят взорвать небольшое ядерное устройство на территории ГДР и заявить, что НАТО нарушило соглашение об отказе от применения ядерного оружия и потому мы вынуждены ответить тем же. Впрочем, все не так уж плохо. Они вызвали в Москву генерала Алексеева, чтобы узнать его мнение о предлагаемом плане и разработать наиболее эффективные методы его осуществления. Сейчас он уже вылетел.

— Политбюро никогда не согласится на использование ядерного оружия. Мы ведь не сошли еще с ума, правда? Вы проинформировали Совет Безопасности о том, какой будет реакция НАТО?

— Конечно. Я сказал им, что сначала НАТО никак не отреагирует на такой неожиданный поворот событий, а затем там воцарится паника.

— То есть вы намеренно поощряли их?

— Не следует забывать, что их больше устраивает точка зрения Ларионова, чем моя.

Товарищ Косов, подумал Сергетов, вы больше заботитесь о собственном будущем, чем о судьбе родины. Вы с радостью пойдете на уничтожение нашей страны, если сначала будут уничтожены ваши противники внутри нее. — Но члены Политбюро при голосовании…

— ., поддержат решение Совета Обороны, Михаил Эдуардович. Подумайте сами: Бромковский проголосует против, на его сторону может встать министр сельского хозяйства, хотя я в этом не уверен. Меня попросили убедить вас поддержать их план, потому что это ослабит оппозицию старого Бромковского. Он хороший старик, но на его мнение уже никто не обращает внимания.

— Я никогда не соглашусь на такой шаг!

— Но именно так вам и следует поступить. И Алексеев должен пойти на это. — Косов встал и подошел к окну. — У вас нет никаких оснований для беспокойства — ядерное оружие не будет использовано. Я уже принял меры.

— Что вы хотите сказать?

— Вы ведь знаете, в чьих руках находится ядерное оружие в Советском Союзе?

— Разумеется, им вооружены Ракетные войска стратегического назначения.

— Извините меня, Михаил Эдуардович, я не правильно сформулировал вопрос. Действительно, у них находятся ракеты-носители. Но ядерные боеголовки охраняют мои люди, и эти подразделения КГБ не подчиняются Ларионову! Вот почему вам следует согласиться на мое предложение.

— Хорошо, — нехотя кивнул Сергетов. — Тогда нужно предостеречь Алексеева.

— Только с максимальной осторожностью. По-видимому, никто не обратил внимания на то, что ваш сын несколько раз прилетал в Москву, но если вас заметят вместе с генералом Алексеевым, прежде чем он встретится с партийным руководством…

— Да, мне это понятно. — Сергетов задумался. — Что, если Виталий встретит их на аэродроме и передаст записку?

— Отличная мысль! Из вас выйдет хороший чекист! Водителя министра вызвали в кабинет и передали записку. Он тут же отправился в аэропорт на министерском ЗИЛе. По пути его задержала колонна бронетранспортеров. Через сорок минут он заметил, что стрелка указателя горючего в баке почти на нуле. Странно, подумал Виталий, я ведь только вчера залил полный бак — члены Политбюро не испытывали недостатка ни в чем. И все-таки горючее кончалось, и наконец машина остановилась в семи километрах от аэропорта. Водитель вылез из автомобиля, поднял крышку капота, проверил контакты и приводные ремни. Все казалось в полном порядке. Он сел в машину и попытался завести ее. Безуспешно. Может быть, подумал Виталий, вышел из строя генератор и машина ехала на одном аккумуляторе. Он поднял трубку радиотелефона. Молчание. Аккумулятор сел полностью.