«Красный стул»

— Мерлин… — негромко выпалила она, сильно прикусывая нижнюю губу, обращаясь к Теодору. — Вы не могли бы мне помочь?

— Незначительная неприятность, — он придвинул к себе лист, стирая полосу, и проставил оставшиеся отметины на странице.

— Я не об этом… — совсем тихо сказала Грейнджер, сменив один лист на другой.

— Что? — невинно переспросил Нотт.

Она придвинулась ближе, склонившись к нему, и чуть не закатила глаза, когда он непонимающе пожал плечами. Теодор прекрасно всё понимал, однако момент победного ликования стоило растянуть дольше пары секунд. К тому же, он всё ещё хотел, чтобы ведьма произнесла своё желание вслух, но её упрямство по-прежнему мешало.

— Прекратите, — прошипела Гермиона, мельком бросив взгляд на Гарри, полностью поглощённого макулатурой.

Хозяин ресторана только отрицательно покачал головой, заметив мурашки, проступившие на её предплечье. Она зажмурилась, пытаясь сконцентрироваться, и снова беззвучно выругалась. Тонкий сладковатый запах начал пробиваться сквозь тяжёлый аромат табачного дыма, повисшего в воздухе. Нотт хмыкнул, складывая руки в замок перед собой, когда мышцы её ног завибрировали, а сама Грейнджер начала краснеть. Она написала на краю пергамента всего одно предложение и положила лист на стол перед Теодором.

«Вы можете делать то, что посчитаете нужным».

Он улыбнулся, взяв в руки карандаш из органайзера, и всё-таки решил уточнить её слова. Не то чтобы это было необходимо, просто злость маленькой ведьмы приносила какое-то странное удовольствие.

«Конкретнее».

Если бы человек мог сгореть от возмущения, то Гермиона уже наверняка бы это сделала. Венка на её шее затрепетала, а лицо исказилось недовольной гримасой. Сильно сдавив кончиками пальцев канцелярскую принадлежность, она всё-таки раздраженно нацарапала заветные слова:

«Я хочу, чтобы вы меня касались».

Его левая рука почти сразу соскользнула со стола, очерчивая внешнюю линию бедра Грейнджер пальцами. Она испуганно сглотнула. Видимо, полагала, что вынужденная капитуляция даст ей возможность вернуться к работе, а клокочущее возбуждение сойдёт на нет. Однако у Нотта были совершенно другие мысли. Его мало беспокоили нормы приличия и её смущение, когда пальцы добрались до края платья.

— Простите, — открывая дверь после короткого стука, в кабинет вошла Джонсон, — там господин Финниган запрашивает личные дела работников ресторана, но я решила уточнить сначала у вас.

— Выдайте ему то, что он хочет, — спокойно ответил хозяин заведения. — Мы же должны сотрудничать со стражами правопорядка.

Его ладонь проползла по внутренней части ноги, устремляясь выше. Гермиона замерла и, кажется, практически перестала дышать от напряжения. Теодор прикрыл рот свободной рукой, стараясь сохранять хоть какое-то внешнее самообладание. Идея трахнуть её прямо сейчас на этом столе казалась ему всё более привлекательной.

— Я бы тоже взглянул, — многозначительно произнёс Поттер, без особого интереса закрывая папку. — Не может же быть всё в полном порядке.

— Ну, мы же не в Министерстве… — иронично заметил Теодор.

Аврор только бросил на него осуждающий взгляд, направляясь к выходу. Грейнджер так и не проронила ни слова. Нотту показалось, что она была слишком сконцентрирована на пальцах, которые уже отодвинули мешающую полоску белья в сторону. Теодор непроизвольно прикрыл глаза, это было мокро. Слишком мокро. Во рту начала скапливаться слюна, а в голове — туман. Как только дверь захлопнулась с обратной стороны, он мгновенно поднялся с кресла, надавив Грейнджер на поясницу. Она только негромко пискнула, упираясь ладонями в деревянную поверхность.

Нотт нетерпеливо задрал подол платья почти до пояса, оголяя её бедра, и проник в неё средним пальцем. Животный голод ударил в виски, сдавливая мысли. На долгие предварительные ласки не было никакого желания. Теодор хотел слышать её стоны и видеть, как она извивается от его касаний. Внутренние стенки легко и без усилий подстроились под нарастающий темп, и Гермиона издала первый протяжный стон. Как бы Нотту это ни нравилось, ему пришлось закрыть ей рот правой рукой.

— Если вы будете такой громкой, — движения его кисти замедлились, а дыхание слегка сбилось, — нам придётся прервать наши маленькие игры.

Она разочарованно заскулила, демонстративно придвигаясь бёдрами к нему и прерывисто выдохнула, когда сразу пара пальцев вошла в лоно. Нотт врал. Он хотел, чтобы она была громкой, чтобы сорвала глотку от криков и стонов. Он хотел, чтобы на её теле остались следы от его пальцев. Его голод только усилился от её податливости и пошлых звуков проникновения в хрупкое тело. Смазка, стекающая по его кисти, заполняла пространство сладким и концентрированным запахом, оседая в лёгких. Он не мог различить собственные ощущения, неотрывно наблюдая за тем, как её лицо непрерывно меняет эмоции: от мучительного возбуждения к блаженству. Собственная окрепшая плоть мешала, откликаясь нарастающим зудом.

Гермиона прогнулась назад, сильно сдавив пальцы, двигающиеся внутри. Её дыхание замерло, а мышцы напряглись, не позволяя продолжить поступательные движения. Повисла звенящая тишина, в которой она, казалось, растворилась, выпрямляясь полностью. Теодор аккуратно извлёк свои пальцы, отводя руку в сторону, чтобы прозрачная жидкость не испачкала девушку. Правая мужская кисть опустилась на талию, помогая ей удержаться на ногах. Она откинула голову назад, опираясь затылком на плечо Нотта, и только тогда шумно выдохнула.

«Сейчас она мне устроит… — усмехнувшись собственным посветлевшим мыслям, он поджал губы, осматривая труды своих стараний. — Скорее всего, меня ждёт рычащее недовольство или озлобленные взгляды».

Но после нескольких минут молчания она лишь достала из волос палочку и начала убирать следы влажных приключений, даже не пытаясь отодвинуться. Рука Теодора тоже подверглась быстрой магической дезинфекции. Он удивлённо приподнял бровь, а затем отступил на полшага, помогая ей оправить платье. Затянувшаяся лирическая пауза угнетала, а отсутствие хоть какой-то реакции вводило в замешательство. Нотт отметил про себя, что у него ещё никогда так быстро не спадала эрекция, как за время этих очистительных мероприятий.

— Спасибо, — мягко сказала Грейнджер, возвращаясь к датам на пергаменте.

— Пожалуйста, — выдавил он, пытаясь понять, как воспринимать её слова. — Мне кажется, вы проиграли.

— Да, — спокойно ответила она, поворачиваясь к нему. — Если каждый мой проигрыш будет заканчиваться подобным образом, я готова делать это регулярно.

Ей понадобилась всего одна фраза, чтобы поставить его сознание на колени. Именно в этот момент Теодор наконец осознал, насколько сильно попал. Она ему не просто нравилась. Но давать своим чувственным потокам названия он сейчас был не готов. Пути обратно не было, потому что ответ после эротического порыва оказался важнее самого желания.