Красота от отказа
Шрифт:
– Да я немного пьян, но я знаю, о чем говорю. Я думал об этом какое-то время. На самом деле довольно давно. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Знаешь, я не очень-то в восторге от твоих пьяных предложений.
– Знаю, это не лучшее предложение, но не говори "нет". Я исправлюсь, когда протрезвею. Куплю цветы, кольцо и придумаю такую речь, от которой ты упадешь в обморок.
По крайней мере, он признает ошибку.
Я не могу думать слишком много о том, что он говорит. Не стоит надеяться на что-то, но, признаться, мне нравится, когда он говорит такие слова. Я не настолько
Когда мне наконец удается его раздеть, я касаюсь пальцем его груди, и он падает.
– Бревно. Он смеется.
– Не волнуйся. У меня найдется для тебя древесины. Даже пьяным он остается остроумным.
Он садится на кровати.
– Станцуй для меня стриптиз.
Музыка сменяется другой сексуальной мелодией, и я начинаю медленно и как можно соблазнительнее снимать свой наряд. Он же тем временем смотрит на меня скучным взгядом. Что если он вырубится к тому моменту, как я полностью разденусь. Решаю не медлить.
Избавившись от костюма, я залезаю на кровать и сажусь на него. Думаю, не стоит ожидать от него сверх активности, поэтому опускаюсь на него. Он смотрит на меня, когда я скачу на нем и своими руками касается моей груди. Сжимает их, пока я двигаюсь по всей его длине.
– Безумно люблю твои сиськи. Они чертовски прекрасны.
Он поднимается и переворачивает меня на спину. Он целует меня от плеч до груди, вбирая в рот один из сосков.
– Я не могу дождаться момента, когда ты будешь нянчить наших детей. Вау. Это не грязный разговор. Это серьезно, когда дело касается детей. Я не пьяна, но у меня кружится голова.
Он сказал дети - значит он имел в виду больше одного. Этот Джек Генри совсем другой, нежели шесть месяцев назад. Сейчас он говорит такие вещи, о которых старый Джек Генри даже бы и не заикнулся. Может быть позже я об этом пожалею, но я хочу выяснить всё до конца, пока у него развязан язык.
– Ты поменял свое мнение о детях?
Он не отвечает, поэтому я беру его за волосы и оттаскиваю от своей груди.
– Ты поменял свое мнение о женитьбе и детях?
– Да.
Я хватаю его лицо, чтобы заставить смотреть на меня.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя и хочу быть твоим мужем. Он скользит вниз и целует мой живот.
– И я хочу наблюдать за тем, как твой животик растет, с частью меня в нем. Он потирает это место.
– Я хотел, чтобы ты была беременна еще тогда, когда нашел тебя. Но ты же этого не знала, ведь так?
– Я подозревала.
– Наверное лучше прожить в браке какое-то время без ребенка.
– Скорее рекомендуется.
– Да. Потому что я хочу продолжать заниматься сексом.
– он входит в меня и стонет.
– О, как хорошо. Я буду делать это каждый день, когда женюсь на тебе.
Это всё пьяные разговоры, поэтому я стараюсь не обращать особого внимания, но как бы то ни было эти вещи посылают
мурашки по моей спине. Я сомневаюсь, что он говорит это всерьез. Ведь он пьян. Насколько искренним он может быть в таком виде? Есть лишь один способ узнать - посмотреть, что он скажет на трезвую голову.На следующий день он не упоминает ни о замужестве, ни о детях. Я начинаю думать, что он вовсе не помнит о разговоре. Конечно. Я понятия не имею, что отвечу ему, если он по-настоящему спросит меня.
Может быть он не помнит. Он был ужасно пьян. Но я хочу, чтобы он помнил, как говорил мне такие слова. Я хочу, чтобы он произнес их снова не будучи пьяным, даже если я не буду уверена, что отвечу.
Мы возвращаемся в Нэшвилл и у меня есть два дня до того, как я вернусь в студию с группой. А это означает, что у нас есть лишь две недели, после которых Джек Генри уедет домой. Я не хочу, чтобы он уезжал. Я хочу, чтобы он мог остаться здесь со мной навеки, но время - наш враг. И так было всегда. Наше время, проведенное вместе, похоже на песчинки в песочных часах. Несколько месяцев здесь. Еще один там. Мне надоела эта ограниченность во времени, будто бы у нас есть срок годности.
Сегодня суббота. Мы лежим на диване. Голова Джека Генри лежит у меня на коленях, когда я читаю мой последний роман, пробегая пальцами по его волосам. Я знаю, что ему нравится это. Он расслаблен, глаза закрыты, и я уже думаю, что он задремал, как он спрашивает:
– Как хочешь провести сегодняшний день?
Я не хочу ничего делать, кроме как находится здесь с ним.
– Этим.
– А вечером? То же самое.
– Намного больше. Это нормально?
– Мне подходит.
Он напоминает мне лежащую на спине собаку, которую ласкают.
– Вернувшись на работу, у нас мало времени будет оставаться на друг друга. Что ж, я сказала это.
– Я не волнуюсь по этому поводу.
Ни один из нас не упомянул о времени, которое нам осталось провести вместе, но это не значит, что мы должны делать вид, будто его не существует.
– Две недели, - вздыхаю я.
– И они пролетят очень быстро.
– Я знаю. Что мы будем делать, когда этот день настанет?
– Не знаю.
Он открывает глаза и смотрит на меня.
– Это убьет меня, если мне придется уехать без тебя.
Я кладу руку на его лицо, поглаживая заднюю часть шеи.
– Я не смогу смотреть, как ты оставляешь меня здесь.
– Так вот где мы находимся?
– спрашивает он.
– Мы хотим быть вместе, но не знаем, что делать.
Я не отвечаю, потому что не хочу признавать правду. Жаль, что я ничего не сказала, ведь это так грубо с моей стороны. Я предпочитаю притворяться, что не потеряю его снова.
Глава 22
Джек Маклахлан
Уже прошло несколько дней с тех пор, как в Лас - Вегасе мы разговаривали о замужестве. Это и разговором-то назвать нельзя. Это я пьяный орал о том, что хочу жениться на Лорелин и иметь с ней детей.
Ничего крутого, Джек. Ни одна женщина не мечтает о предложении, сделанном в пьяном виде. Я должен придумать что-то получше - нечто романтичное, о чем потом можно было бы рассказать нашим детям.