Краткая история белковых тел.
Шрифт:
К этому приятному чувству примешивается и холодок опасности. Вот сейчас, может быть, начнётся бой, настоящий, не пейнтбольный, на который мы как-то ездили в банке, и где мне грозило только пятно от краски. Теперь же майку может испортить натуральное кровавое пятно от пули, пролетевшей сквозь меня, разорвавшей мне внутренности.
Гоню прочь от себя неприятные мысли и смотрю сквозь прицел на подъезжающую машину. Навстречу ей выходит из-за мешков Коля, энергично машет рукой, чтобы ехавшие люди остановились. "Жигуль" плавно тормозит. На поверку оказывается, что это "девятка" цвета мокрый
Дверь со стороны водителя медленно открывается, появляется мужчина, одетый просто, как обыкновенный пейзанин - в майке, шортах и шлепках на босу ногу. Пассажиркой у него тяжелая грузная женщина. Жена, наверное.
– Куда едите?
– слышу вопрос Николая. Его голос спокоен, он не волнуется - это обыкновенные колхозники, они не представляют опасности.
Мужчина что-то отвечает, но мне не слышно. К разговору присоединяется женщина.
– Да мы к куме едем, шо за дела?
Микола, как зовет его дядька Никита, подходит к ним, просит документы.
Я продолжаю наблюдать за гостями, но краем глаза замечаю, что Петро с дядькой Никитой уже расслабились, поставили автоматы на предохранители и сняли их с мешков. "Так что, проверка закончена?" - задаю себе риторический вопрос и тоже ставлю автомат на предохранитель. Холодок опасности тает, отпуская внутренности, и у меня остается осадок, похожий на сожаление от не случившегося приключения. Наверное, такое же сожаление бывает от неудовлетворенной любви. Хотя какая она, эта неудовлетворенная любовь? У меня вообще никакой не было. Так мне кажется, по крайней мере.
Пока младший Безручко рассматривает паспорта, я наблюдаю за путешественниками. Они не выглядят подозрительными, но в детстве я читал много детективов и потому, внимательно всматриваюсь в лица, надеясь уловить признаки врага или, как говорят украинцы: "Ворога".
Но нет, перед блокпостом обыкновенные дядька и тётка южнорусского пошиба. Петр с Никитой уже отправились назад, к манящей траве, чтобы опуститься на неё в тени деревьев, продолжить дрёму, а я всё стою, как дурак, чего-то жду. Чем-то мне неприятна эта пара, не знаю чем, и потому пытаюсь разобраться.
Я внимательно осматриваю машину, мужчину с женщиной. Ничего подозрительного. Если только... Мужик пару раз бросил внимательный взгляд в сторону блокпоста, где мог рассмотреть только мою фигуру с автоматом. Женщина по сторонам не смотрела. Они поговорили еще какое-то время, и Безручко вернул им паспорта.
– Студент, - кричит мне издалека Петро, - давай, вали к нам.
– А если?..
– проявляя бдительность, машу в сторону машины с гостями.
– Та не, - качает головой дядька Никита, - нишего, хай едут шебе.
Я подхожу к ним, лежащим на примятой траве, всматриваюсь в безмятежные лица ополченцев.
– А если это вражеские разведчики?
– Так и шо?
– вопрошает дядька Никита, - они туточки каждый божий день шныряют. Хай...
Он замолкает и закрывает глаза. Боясь, что сейчас раздаться храп, и опять придется лицезреть беззубый рот, поспешно отхожу к блокпосту и замечаю, как мимо проезжает серая "девятка". Теперь уже толстая
баба из окна пристально разглядывает меня.Что за наваждение?
"Нет, наверное, разведчики", - решаю я, но ничего не предпринимаю, раз Никита их отпустил, значит так нужно. Цэ така тактика! Я же не знаю всех тонкостей местной жизни. Например, никто бы не смог подумать, что ополченцы одной только бензопилой смогут обезвредить боевую машину пехоты украинских военных. А секрет не хитрый - завалить дорогу вокруг БМП стволами деревьев, чтобы не проехала и всё. Цэ така тактика!
Младший Безручко возвращается на блокпост. Он поправляет перчатки, расстегивает разгрузку, снимает маску-балаклаву. Вид у него довольный из чего делаю заключение, что служба ему явно нравиться. Тут я спохватываюсь - надо доложить в штаб о проехавшей машине.
– Таран - это Север. В вашу сторону проехала "девятка". Два пассажира: мужик и баба.
Рация какое-то время молчит, шипя, как рассерженная кошка. Я намереваюсь повторить свое послание, но Таран опережает меня, чавкающим голосом он сообщает:
– Понял Север, "девятка" с двумя пассажирами.
– Ты чё там жуешь?
– интересуюсь вполне миролюбиво.
– Сало дали.
– Одно сало, без горилки?
– Ну, с горилкой, - нехотя подтверждает Таран.
– Ты давай там, внимательнее!
Он отключается, и я смотрю на часы, к вечеру нас сменят - приедут другие ополченцы, их тоже четверо.
Дорога опять пустынна.
Микола присел на край бетонного блока, поглаживает ствол автомата. Он о чем-то думает, но мне не говорит. Я вообще не знаю его мыслей. Для чего он здесь, а не по другую сторону, в украинской армии? Такие как он, любят воевать, красоваться в форме.
– Ну шо, побалакаем за жизнь?
– нарушает молчание младший Безручко, - ты не смотри на брата, он не злой.
– А мне все равно! Я не к нему приехал.
– А знаешь шо, хочешь я к тебе на хату вечером Оксанку приведу. Знаешь, як она на тебя запала?
Я на минуту замолкаю от удивления.
– Погоди Колян, но ведь Петр ревнует к ней. Ты, о чем, говоришь-то? Я потом стану для него врагом кровным. Нафига мне это не надо?
– Да ладно!
– Микола Безручко мнется, но меня разбирает любопытство.
– Говори, чего тянешь кота за хвост!
– требую я.
– Короче, на селе есть одна дивчина. Она должна быть с Петром, не Оксанка.
– Почему?
– Та долго рассказывать, студент. Она... у неё батька заешь какой деловой? В Донецке своё такси имеет, пару кафешек. Там гривны як вода текут.
– А Оксанка шо?
– невольно передразниваю я.
– Та ни шо! Голь перекатная, как и мы. Так привести чи не?
– Ну, приводи!
– соглашаюсь нехотя только за тем, чтобы иметь в лице девушки средство от скуки. Вечера здесь длинные, телевизора нет, мобильная связь не работает. Впору завыть как волк на луну.
Соображение о том, что Петро на меня обидится, что будет зло ревновать, отступают в сторону. Может его младший брат прав и всё, что ни делается - всё к лучшему? Может его действительно надо отвадить от Оксаны, и он потом спасибо скажет?