Край без Короля или Могу копать, могу не копать

— Понимаю... — кивнул Ветерих. — Но он же за нас, правда?

— Оральд ни за кого, — покачал головой Быкка. — Он просто здесь хозяин, а мы его соседи. Поэтому он нас по-соседски к себе пустил. Впрочем, Ветер, я тебя по делу позвал, а не Оральда обсуждать. Книва сбежал.

— Как сбежал? Куда сбежал?

— Я не знаю. Книва из Токов — так, может, он и сбежал в Токовище?

— Может быть. Он раньше часто убегал, пока его не приставили свиней пасти. Его даже на привязь сажали, только потом жалко стало. Когда он сбежал?

— Сегодня утром хватились. Собаки потеряли след в болоте, дальше не пошли.

— Возьму Герна, Балта и Сегериха, — Ветерих поднялся со скамьи, поправил пояс с ножом, — Пойдём пешком и без собак, чтобы тихо. Заодно разведаем, не появились ли большецы в Шире.

— Всё правильно излагаешь, Ветерих Ривор!

— Да что ты, дядя Быкка, рано мне прозвище-то иметь,— Ветер смущённо улыбнулся и чуть зарумянился. — Я покуда просто Ветер Ток из Токовища.

— Давай, торопись, Ток из Токовища, — Быкка тоже поднялся — много дел было у старейшины. — И возвращайся скорей.

На след Книвы они напали на второй день. Как и предполагал Быкка, след вёл вдоль леса в сторону Токовища.

Вечером того же дня Балт Лучник видел издали двух или трёх всадников, судя по всему — большецов на больших лошадях. Костра ночью не разводили, спали под поваленным деревом. Проснулись засветло и пустились дальше вдоль леса. Следы Книвы всё ещё вели прямёхонько в Токовище.

— Надо же, — сказал Сегерих, — дурачок дурачком, а ведь дорогу запомнил.

— Книва, на самом деле, если захочет, то бывает очень даже смышлёный,— согласился Ветер.

— Он забавный, — широко улыбнулся Фритигерн. — Я его давеча тыквенными семечками угостил, так он три штуки очистил и мне обратно отдал.

— Это он вместо «спасибо», — сказал Ветерих,— Говорить-то он не умеет.

— Тихо! — прервал их разговор Балт. — Принюхайтесь. Дымом пахнет.

— Тетивы надеть! — распорядился Ветер и тотчас выполнил собственный приказ. — Дальше идём лесом.

Это были хорошо знакомые Ветериху места — Токовище было совсем близко. Хоббит точно знал, где надо выйти из леса, чтобы открылся вид на родные норы. А запах дыма ощущался всё сильнее — не тревожный запах пожара, а скорее уютный запах костра.

У костра, горящего невдалеке от полностью раскопанной главной норы Токовища, сидело пять большецов. Солнце начинало клониться к закату, и большецы, верно, стряпали себе обед или ужин. По обеим сторонам костра были приспособлены деревянные рогульки, а между ними прилажен был вертел.

У Ветера мигом пересохло в горле. Знаком он велел спутникам молчать.

— Стреляйте, — шепнул он, кивая головой в сторону большецов и натягивая лук.

Товарищи поглядели на него с удивлением. Фритигерн поднял брови, будто спрашивая: ты уверен?

— Берн, стреляй! — шёпотом рявкнул Ветерих. — На костре!..

Три ривора присмотрелись к тому, что было на костре. Сегерих сглотнул. Четыре стрелы слетели с тугих тетив одновременно.

Одна стрела угодила в костёр — уголья так и рассыпались в разные стороны. Вторая пробила плечо одному из большецов и высунулась с другой стороны. Третья и четвёртая попали в другого большеца, тот упал и больше не двигался.

Большецы вскочили. Один из них пробежал несколько шагов в сторону хоббитов, стал махать руками над головой и что-то кричать. Двое других наклонились к раненому и стали возиться с ним.

Вторую стрелу Ветер положил точно в середину груди кричащего. Один из занимающихся раненым оглянулся — и получил в лицо стрелу от Балта. Два оставшихся большеца, раненый и здоровый, бросились бежать. Фритигерн и Сегерих застрелили их в спины.

Четверо хоббитов медленно шли по опушке леса.

Фритигерн смотрел перед собой пустым, невидящим взглядом. В руке здоровяк нёс страшный, тяжёлый чёрный топор. Сегерих что-то шептал про себя, а по щекам его текли одна за одной слёзы. Балт молчал и только теребил ушки стрел в туле. Ветерих время от времени раздувал ноздри и скрипел зубами.

Позади осталось разорённое Токовище и могилка Книвы, наспех вырытая Сегерихом и Ветером. А над могилкой, выстроясь в рядок, глядели вслед хоббитам с воткнутых в землю копий головы пяти болыпецов.

— Ветер, — вдруг отрывисто сказал Фритигерн,— правда, мы этого так не оставим?

— Не оставим, Герн. — Не глядя ему в глаза, ответил Ветерих, — Не оставим.

Плен

— Большецы вы, большецы, — приговаривал Дикиней, утаптывая снег,— что ж вам дома-то не сидится? Стараешься, головы на кольях ставишь для них, а они всё равно лезут и лезут.

— Это им воевать не хочется, — сказал Ветер, закидывая на плечо лопату. — Вот и ползут сюда. Думают, тут полно добычи и никаких начальников.

— Дрыхните, храбрые ангмарские воины, — Сегерих кивнул на засыпанную землёй и снегом неглубокую общую могилу.— Ни начальников тут вам нет, ни добычи. Зато весной на вас Хидеульф Болтун редис посадит. И репку. Всё будет веселее.

— Ничего Болтун здесь не посадит, — возразил Дикиней. — Болтун этот участок Быкке в вечное пользование отдал.

— То есть как это? — насторожился Ветер. — За какие такие заслуги?

— Не помню уже, — отозвался Дикиней. — То ли за два бочонка патоки, то ли за какую другую сласть. У Быкки-то в Мокрети таких припасов полно осталось, это все остальные с собой только необходимое везли.

— Да, Ветер, ты что, не слышал? — подтвердил Сегерих. — Быкка сам не жирует и домашним своим не позволяет, а вот если кому приспичит вина или там мёда, или ещё чего этакого —тот идёт к Быккинсам и кланяется им. Авгис Кривоногий дочку замуж выдавал недавно, так Быкка за бочку вина с него закладную на поле взял.

— Э, как оно... — хмыкнул Ветерих и зашагал прочь с опушки леса, поправив по дороге один из кольев с надетой сверху бородатой головой. Снег скрипел под обутыми в валенки ногами хоббита. — А как старейшины?

— А что старейшины? — Сегерих прошёл между двумя заснеженными кустами, не задевая веток; Дикиней и Ветер последовали его примеру: теперь для всякого большеца, что заглянет на опушку до следующего снегопада — а зима выдалась снежная — следы хоббитов таинственно пропадут в кустах.