Кредит на милосердие

Этого паренька звали Тахир. Невысокий, худенький, он выглядел определенно младше своих тридцати с хвостиком. Эдакий вечный черенок, неожиданно отпустивший тонкие густые усы. К загорелому лицу, казалось, еще при рождении приклеилась довольная неунывающая улыбка, которой лихо вторили раскосые глаза, задорные и лукавые. И только в самой их глубине можно было прочитать, что повидал паренек немало…

– Здорово, дружище! – вынырнув откуда-то из-за ближайшей повозки, Тахир ускорил шаг, нагоняя мерно вышагивающего по обочине черенка. – Как настроение?

– Ты еще кто? – Митяй уже видел улыбчивого беза в казармах, но познакомиться не успели. Он раздраженно покосился в крохотную видеокамеру, шнурком подключенную к «балалайке» Тахира. – Снимаешь, что ли?

– Ага, снимаю, – направив объектив на растянувшуюся вперед колонну, кивнул тот. – Хроники победоносной войны. Тахир я, из «оранжевого» подразделения. Меня Вэйань лично к тебе приставил. Я ему: а чего за ним присматривать, не маленький же? А он мне: ты меньше вопросов задавай, упырь, да больше делай. Ну, то есть он этого не сказал, он же у нас по-русски-то вообще ни бельмеса… Но глазом своим посмотрел так, что я сразу всё понял…

– Ясно. – Дождь капал прямо за шиворот, не спасали даже высокий воротник и форменная кепка, уже начинавшая промокать.

Да еще руку порезанную саднило так, что просто жуть, будто муравьев под повязку напустили. Надо будет на привале медику походному показать, а то как бы заражения не было…

– Ну, Митяй, давай, – подбодрил его Тахир, обгоняя на полшага и направляя камеру в лицо. – Пара слов для потомков. Чего ты пошел в это увлекательное путешествие?

– Путевку выиграл, – огрызнулся черенок. Факт, что к нему приставили соглядатая, напрягал, злил и рисовал перспективы в не самом радужном свете. – Можно я молча пойду?

– Неее… – протянул Тахир, и не думая обижаться. – Нельзя. На походе душевная беседа – друг и отец солдата, неужто не знал? Давай, старик, колись, чего в поход вызвался?

Болтать с прилипчивым безом не было никакого желания, но и скрыться Митяй не мог, а потому только стиснул челюсти. Когда настанет его вахта ехать на тонкой броне вездехода, давая отдых натруженным ногам, он обязательно постарается занять машину, на которой не будет Тахира.

– Давай, дружище, – подначивал его тот. Шагал боком, рискуя оступиться с дорожной насыпи и съехать по влажной земле в кусты. Камеру держал перед собой, всё так же направив на Митяя. – Представляешь, как потом будет круто?! Вернемся, я фильм смонтирую! В сеть выложим, как дневники. Ну, скажи что-нибудь, потом же сам ржать будешь…

Где-то всё дальше за спиной оставалась Тайга, в переулках которой затерялась зеленоглазая. Интересно, когда он вернется, девчонка еще будет жить в городе? А вдруг она кого-то найдет? Или вообще… Нет, проституткой она точно не станет, не та порода… А вот если кого-то по нраву найдет.

Митяй нахмурился, раздраженно смахивая со лба дождевые капли. Ухватился левой рукой за край повозки, чтобы не сбавлять темпа. На борту, спиной к нему, сидели двое мужиков в тулупах, о чем-то негромко спорящие.

Какого рожна он вообще подписался на этот поход? Вспомнил Алешку, который таскал ему в карцер еду? Глаза его сестренки? Так ты, Димочка, и без того им немало сделал, за что и поплатился… А вдруг, – укололо в боку, – Напильник, епта, еще живой? Тогда у него появится шанс, единственный надо заметить, вернуть долг…

– Митька… да ты никак девку в городе оставил? – У Митяя аж челюсть отвисла.

Тахир, еще раз доказавший, что только выглядит молодо, но кое в чем разбирается с умудренностью старика, довольно оскалился. Камеру, гад, при этом не убрал.

– Ну так тем более скажи что-нибудь! Увидит в сети, ух как порадуется. А если не увидит, то после возвращения сам покажешь. И поймет избранница твоя, что нет на свете любви сильнее твоей…

– Уйди, дурак… – побормотал Митяй, даже не задумываясь, что за такое можно и в зубы отхватить. – Никого я не оставил.

Он чувствовал себя голым, неведомо как оказавшимся на театральной сцене. Казалось, даже сидящие на телеге мужики притихли, рассматривая паренька с явным интересом.

– Ой, да ладно! – Тахир или не расслышал, или предпочел не обижаться. – Ну нет так нет… И всё равно не понимаю, чего поперся-то, если не перед метелкой хвост распушить? Или у тебя там родня в лесах сгинула?..

Он хохотнул, но уже через мгновение улыбка угасла. Увидел, как дрогнуло лицо парнишки, и тут же опустил камеру.

– Чо, правда, что ли? – говорил тихонечко, едва перекрывая шелест дождя по целлофановым тентам повозок. – Это ж как так? Ты ж в Тайге всего пару дней…

– А вот так, – огрызнулся Митяй, отворачиваясь и глядя в непролазный лес вдоль дороги. Теперь он был рад дождю, скрывавшему неестественный влажный блеск в уголках глаз. – Из Кропоткина я. Слышал про такой? Вот и всё…

И ускорил шаг, чуть не оттолкнув беза с видеокамерой в кусты. Тот не обиделся и на этот раз. Догнал, крепко взял за плечо, заставив остановиться и развернуться. Мимо неспешно громыхали повозки, шагом проходили кони, с рокотом тащились вездеходы.

– Ты это… Митяй… ты прости. – Тахир был серьезен и на удивление неулыбчив. Камеру держал в опущенной свободной руке, смотрел прямо в лицо. – Найдем мы родню твою. Я уж не знаю, брат там или сестра, но найдем. А ублюдков, что детишек в леса увели, заставим собственные кишки жрать. Я обещаю.

Колонна людей, животных и техники уже давно отошла от Тайги на несколько километров. Не было слышно рычания двигателей, шума сбруй и голосов, от окраин уже разбрелись даже самые стойкие провожающие. А Темирбаев всё стоял на балконе, глядя на север поверх крыш бараков и лачуг. Чашка кофе, забытая на перилах балкона, давно остыла, но Айбар и не собирался ее допивать. Влажный весенний ветер теребил его поседевшие волосы, овевал морщинистое лицо, заставлял щуриться.

Конечно, Султан знал о добровольцах, ослушавшихся приказа. Знал, что к сорока волонтерам и двадцати пяти безам присоединится еще человек десять-пятнадцать. Может, даже больше. Пусть. Если людская ярость хочет выплеснуться, ее нельзя останавливать. Больше половины из них не вытерпят и трети похода. Протрезвеют, пожелают остальным победы и повернут коней – Султан слишком хорошо знал натуру людей, которыми управлял.

Тревожило другое. Вэйань, напросившийся лично возглавить операцию, чтобы не допустить лишних потерь. Пружинка, отправившийся следом. Наемник по имени Леший, чьи услуги его заставили принять рекомендации из Новосибирска. Да еще малек этот, которому он чуть палец прилюдно не отхватил…

А еще тревожила зеленоглазая девица, появившаяся в городе несколько дней назад, поселившаяся в «Добытчике», но так и не появившаяся на улицах. Неужели нашла покровителя? Айбар усмехнулся в усы. Если это так, то он лично вколотит рожу смельчака в асфальт. Султан провел пальцами по лицу, словно хотел смахнуть накопившуюся усталость, и вернулся в квартиру.