Крепостной шпион
Шрифт:
Через какое-то, наверное небольшое время, он снова проснулся, повернулся на постели. Была всё ещё ночь. Замер. Что-то изменилось вокруг, но Сергей Филиппович не сразу сообразил что именно. Только спустя несколько минут секретарь осознал, что не слышит дыхания княгини.
«Ушла?»
Его рука метнулась по простыням, пальцы наткнулись на пальцы княгини. В ужасе секретарь отдёрнул руку — княгиня была совершенно холодной.
— Наталья Андреевна, что с Вами? Наталья!?.
В свете зажжённой свечи Сергей Филиппович разглядел искажённое синее лицо возлюбленной. Глаза широко открыты и неподвижны,
«Но как же? — с трудом удерживаясь от истерики, подумал несчастный секретарь, заглядывая с вопросом в стеклянные глаза. — Как же Вас задушили, когда я рядом в постели лежал? Как же я не услышал, да и дверь на ключ заперта?»
Он подошёл и проверил — дверь в спальне действительно была заперта на ключ. Он ещё раз осмотрел мёртвое тело. Никаких сомнений, княгиня Ольховская была насильственно удушена, наброшенным на шею тонким шнурком.
Горела, потрескивая, свеча. В комнате всё неподвижно. За окном ночь. Опасаясь даже отпереть дверь, Сергей Филиппович сел на полу и закрыл лицо руками.
«Что мне сделают за убийство? — думал он. — Никто же не поверит мне, комната была заперта, мы были здесь вдвоём, — он потёр пальцы, на них ещё сохранились остатки крови. — Картина простая — поссорились, подрались, и я её удушил. Если бы я и в самом деле её удушил, то хотя бы знал, что теперь делать, а так что? Позвать слуг? позвать полицию? Если я позову полицию, тотчас же окажусь в крепости. Но как мне удалось проспать убийство?»
Секретарь отнял руки от лица и смотрел на пламя свечи.
«Убийца должен был как-то отпереть дверь, войти без шуму, задушить шнурком княгиню, после чего он должен был дверь запереть и уйти. Невозможно. Глупости. Всё возможно, ведь удалось же мне как-то заколоть князя Валентина в этом же доме, в библиотеке, и бежать. Это наказание. Кара за убийство князя Валентина».
За окном уже слоился мутноватый Петербургский рассвет, а Сергей Филиппович не мог ни на что решиться. Потом, позвонив в колокольчик, секретарь вызвал всё-таки преданного слугу. Когда Вольф Иванович подошёл к двери и осторожно постучал, Сергей Филиппов спросил его:
— Не сможешь ли ты, любезный, сейчас же послать за одним господином? Я передам записку.
И он просунул в щель конверт.
Привыкший к странному поведению своей хозяйки, Вольф Иванович не задавал никаких вопросов, и записка уже через полчаса оказалась в руках разбуженного ротмистра Удуева. Михаил Валентинович прочёл, спрятал в карман и сразу же вышел из дому. Ещё через полчаса он оказался стоящим перед той же запертой изнутри дверью в спальню.
— Я её не убивал, — тихим и дрожащим голосом завёл секретарь, пропуская ротмистра внутрь и опять запирая дверь. — Мне никто не поверит. Дверь была заперта, но я её не убивал. Помогите мне.
— Вы были любовниками? — спросил Удуев.
Секретарь кинул.
— Почему Вы пригласили именно меня?
— Потому что мне никто больше не поверит, а Вам Константин Эммануилович, я знаю, доверяет.
Глупо. Коли убили Вы, то какая разница, участковый пристав
Вас в крепость препроводит или из моих рук Вы туда попадёте.— Я не убивал! — вскрикнул секретарь.
— А я и не сказал, что Вы убили. Пока не сказал. Вот что, Сергей Филиппович, попробуйте-ка припомнить, может быть, какая-то деталь, какое-нибудь событие удивили Вас накануне. Перестаньте дёргаться и напрягите память. Прошу Вас, это же в ваших интересах.
— Ничего странного, — сказал секретарь, опять промакивая платочком глаза. — Только, если не считать, что она попросила меня накануне прийти попозже. Ничего. В баньке она накануне парилась.
— Скажите, Сергей Филиппович, накануне вечером был ли на Наталье Андреевне нательный крест? — спросил Удуев, опять наклоняясь к мёртвому телу и осторожно расправляя на нём прозрачную ткань. — Так я спросил, был ли крестик?
— Конечно, серебряный на шнуре. Меня всегда поражало что она на шнуре носит. Вот видите у меня на цепочке.
Он вытянул из-за пазухи свой крест и показал. И вдруг глаза его округлились.
— А действительно, куда же крест подевался?
— А вот он.
Удуев наклонился и указал на глубокий багровый след, пересекающий шею женщины. Там что-то блеснуло. Он взял с туалетного столика маленькие ножницы, просунул острые кончики в борозду, тихонько чикнул и вытянул тонкий шёлковый шнурок, а на нём крест.
— Вы говорите, Наталья Андреевна в баньке накануне парилась? — Удуев резко повернулся и встал неподвижно перед напуганным секретарём. — А не знаете у кого? Где эта банька? Насколько я понимаю, собственной мыльни княгиня ведь так и не построила.
— Вероятно, у Аглаи Ивановны Трипольской нужно спросить. Княгиня, прежде чем умереть, про Аглаю Ивановну мне рассказывала. В последние месяцы они были очень дружны.
Удуев одобрительно крякнул и намотал шнурок с крестиком на большой палец так, что распятие оказалась прижатым к ногтю.
— Я знаю, кто это сделал.
— Это не я?
— Нет, не Вы, — голос ротмистра был таким, будто он только что на охоте подстрелил зайца. — Княгиню преднамеренно лишила жизни Аглая Ивановна. И я могу доказать её вину.
Передав мёртвое тело княгини Ольховской в руки напуганных слуг, Михаила Валентинович Удуев сам доставил бледного трясущегося и уже плачущего секретаря в особняк на Конюшенной, где Сергей Филиппович моментально заперся в своей комнате, а ротмистр попросил без шума разбудить хозяина.
— Передайте Его превосходительству, что у меня дело, не терпящее отлагательства. Я не имею возможности долго ждать. Если Его превосходительство не захочет теперь же проснуться и поговорить, то у него могут возникнуть сложности.
Бурса спустился тотчас же. Вид у хозяина дома был заспанный.
— Честное слово, ротмистр, я обижусь, если принесённые Вами известия не достаточно серьёзные. Я прилёг только под утро…
— Достаточно серьёзные, — Удуев поднялся навстречу и сделал несколько шагов. — Убита Наталья Андреевна, княгиня Ольховская.
— Когда это произошло?
— Ночью в своей спальне. Её обнаружил любовник, секретарь Ваш, Сергей Филиппович. Испугался он до смерти, что на него подумают, и сразу послал за мною. Он почему-то решил, что я стану за него заступаться.