Крестный сын
Шрифт:
— Ты обещал высказать о Евангелине мнение знатока, — напомнил Филипу Шон. — И каково же оно?
— Тебе представить полный отчет о ее характере, умении танцевать и вести беседу? — Филип тянул время, собираясь с мыслями, дабы не ляпнуть лишнего при затаившейся в потайном ходе подруге. — Или ограничиться сообщением, как от нее пахнет и какова на ощупь ее грудь?
Гвардейцы заржали, раздались возгласы типа:
— Танцы и разговоры не интересуют, это точно!
— А тебе удалось пощупать ее грудь?
— А до зада дотянулся?
Филип, улыбнувшись, покачал головой.
— Ребята,
— Старикан с тобой как с родным носится! Это ее он за бедную родственницу держит. И платье такое она без его позволения не надела бы. Значит, он сам хотел тебе подарок сделать, а ты, получается, застеснялся. Что-то на тебя не похоже!
— Откуда вам знать, что на меня похоже? — несколько раздраженно фыркнул Филип. — Не обо всем вы осведомлены, господа гвардейцы! Старикан строго-настрого запретил мне распускать руки в отношении его дочери.
— Зачем он ее тогда так вырядил?
— А вы спросИте у него сами. Я в семейные дела нашего Правителя лезть не желаю. Захотел он меня с дочкой познакомить, я познакомился. Вот и все. Сами же мне рассказывали, что у него с женой странные были отношения. Мало ли какие у него причуды с дочерью. Может, он ее так наказывает, раз она ему кровь портит.
— Да хватит вам мотивы Старикана разбирать, — проворчал Шон, — про дочку его лучше расскажи!
— Она и не похожа на него совсем, — задумчиво сказал Филип. — Я такой красоты никогда не видел, даже не думал, что можно в жизни встретить, а не на картине. — Гвардейцы затихли и внимательно слушали. — И она… в общем, не думаю, что она стерва. А щупать я бы ее не стал, даже если б Старикан не запретил. Она этого не заслуживает…
— Ты, часом, не влюбился? — с подчеркнутым участием спросил Шон.
— Надеюсь, нет, — ответил Филип, будто не замечая тона друга.
— И это все? — снова посыпались вопросы. — А чем она пахнет?
— Малиной, — не сдержавшись, брякнул крестник Правителя.
— Малиной? — заудивлялись несколько голосов. — Обычно такие как она, благоухают клубникой, ну, на крайний случай, земляникой.
— Ребята, отстаньте вы от него, — вмешался в разговор Кайл, которому состояние друга показалось знакомым. — Видно же, не в себе он.
— Да, у нас появилась еще одна жертва ледяной бури! — снова заржали гвардейцы. — Старикан дочку использует, чтобы в мужиках стойкость воспитывать.
Филип ничего не сказал, встал, отошел в конец стола, подальше от всех, и сел там. Кайл пошел следом, вскоре к ним присоединился и Шон.
— Ну что, друг, тебя действительно так проняло, или ты придуриваешься? — поинтересовался Шон.
— Придуриваюсь, — ответил Филип, стараясь улыбаться как можно ехиднее.
Он был очень недоволен тем, что наговорил о дочери крестного, и в особенности своим мечтательным тоном. Но откажись он болтать с друзьями о Евангелине, они, пожалуй, все поняли б…
— Так она тебе не понравилась? — протянул Кайл с разочарованием.
— Понравилась. Как такая может не понравиться? Но я же сказал: Старикан запретил мне с ней общаться, когда его нет поблизости.
— Почему? —
поинтересовался Кайл.— Не знаю, не спрашивал, — покачал головой Филип. — А сам он не сказал.
— Я бы спросил, — сказал Шон.
— Зачем? — крестник Правителя взял кубок и потянулся за бутылкой. — Я с ней даже пробовать не хочу. Такая скорее всего откажет, сочтя тебя недостойным, а если сама тебя выберет… — он замолчал, наливая вино.
— То что? — Шон наполнил свой кубок до краев и передал бутылку жаждущему Кайлу.
— Думаю, сама тебе об этом скажет, — Филип сделал солидный глоток и посмотрел на друзей со странной усмешкой.
— Ну, ты губу раскатал! — засмеялся Кайл. — Это не в их стиле.
— Не в их, но в ее.
— Ты это понял, потанцевав с ней на балу несколько часов? — с иронией спросил Шон.
— Можно и так сказать, — без улыбки ответил его друг. — Есть в ней что-то, чего я в других не замечал…
— Я даже скажу тебе, что, — рассмеялся Шон, — редкостно дурной нрав!
— Возможно, ты прав, — не стал спорить Филип.
— А ты-то ей понравился? — спросил Кайл.
— Да откуда же я знаю? Она мне ничего не сказала.
— Хватит туману напускать, дружок! Уж ты-то должен знать, что для этого слова не нужны.
— Значит, не понравился! — Филипу разговор начинал надоедать. Правду сказать он не мог, а дурачить друзей оказалось не слишком приятно. — Ребята, — примирительно сказал он, — я все вам рассказал. Мы и провели-то с ней всего около двух часов, папаша рано ее спать отправил. Мне она понравилась, даже очень, а Старикан запретил думать о ней. Не нужны мне неприятности.
— Успокойся! — фыркнул Шон. — Ты не первый, на кого она так действует.
— Вот и отлично. Только я бы очень вас всех просил: поменьше это обсуждайте, вдруг дойдет до крестного. Мне мои яйца дороги.
— Не волнуйся, они в полной безопасности. То, о чем говорится в казармах, здесь и остается, — заверил его Кайл. — Если б не так, у нас уже, знаешь, сколько евнухов было бы!
— Догадываюсь, — улыбнулся, наконец, Филип.
Как он и подозревал, Ив не порадовала беседа в казармах.
— Фил, ты выдал себя с головой, — сказала она, дождавшись его возвращения в Западную башню. — Единственное, что успокаивает: за пределы казарм это действительно вряд ли выйдет.
Молодой человек, и без того пребывавший в невеселом настроении, помрачнел еще больше.
— А если и выйдет, то что? Имею полное право сохнуть по первой красавице страны, и старик должен быть доволен до тех пор, пока я не начну лезть к тебе под юбку. А этого я при нем делать не буду.
Девушка вздохнула.
— Ты не знаешь его так, как я. Если он проведает, что ты ко мне неравнодушен, пусть и не пытаешься это показать, он тут же что-нибудь предпримет. Вешать он тебя из-за такой малости не станет, но вот отправить одного из нас из дворца может запросто. А для меня разлука с тобой… — она замолчала.
— Договаривай, — он посмотрел на нее со странным выражением, будто с надеждой.
— От меня правда пахнет малиной? — она уселась к нему на колени.
— Правда, — улыбнулся он. — Что ты там говорила про разлуку?