Крестоносцы
Шрифт:
— Тридцать четыре, — подскочил к нему спустившийся чуть раньше Егорка.
— Я тридцать пять насчитал. Так что сошлось почти. Столько и есть, по три на каждого. Много.
Вдвоём с Егоркой они споро добежали до лагеря и, быстро хлебнув водички, тронулись в путь. Нужно не простую работу проделать. По лесу придётся сначала литвинов обгонять, и при этом они этого леса не знают совсем. И дальше придётся по дороге ехать с опаской. Мало ли, попадётся какой отрядик воев, али просто купцы, что навстречу Кейстуту едут, и при встрече доложат, мол видели тут недавно ваших, на рысях мимо прошли. А какие тут наши у княжича. Как бы из опасения не свернул на другую дорогу.
Рано утром на второй день, проделав на рысях более шестидесяти вёрст и почти заморив лошадей, они прибыли
— Здесь и встанем. Нужно до обеда мину закопать. Евсей, ты в дозор к Гродно, Афанасий, ты на полдень, в другую сторону. Если движение будет, то сюда летите предупредить, по версте примерно отъедете и там за кустами придорожными схоронитесь.
Минёр Фома Ухов, как и все артиллеристы, облом настоящий, прошёлся по дороге взад — вперёд по сотне шагов и перенёс засаду на полста шагов в сторону Гродно.
— Тут мне сподручней будет предохранитель выдёргивать. Эвон как кусты густющие близко к дороге подходят. Тута копать надобно.
Событие семнадцатое
Как ни пытался Андрей Юрьевич свою армию минимизировать, а в итоге набралось народу преизрядно. Двести тридцать артиллеристов одних. Так для перевозки их пушек, лафетов, стволов, баллист, скорпионов и боеприпасов потребовалось сто двадцать телег. Ещё пятьдесят телег везли продукты и фураж для лошадей. Плюсом пять фургонов брезентовых с медиками. Плюсом коновалы на трёх фургонах и вдобавок, наученные уже неудобствами первого дальнего похода, везли с собой целых три передвижных кузницы.
У лучников свой обоз, там пять телег везут стрелы. Теперь все уже учёные и знают, что даже двести стрел на одного стрельца — это не много, а мало. В этот раз три сотни взяли, благо всего две сотни едут в поход. Ну и на десятки Фёдора и Емели запас стрел взяли.
Болты арбалетные поменьше стрел обычных, но и их на сотню конных арбалетчиков три телеги везут.
В целом же небольшое войско в сумме всего чуть больше пяти сотен воев растянулось на пять вёрст. Что и не мудрено, всё же две сотни возов обоз. И многие четвериком лошадей запряжены. Вот и вытянулись по дороге преизрядно. Сам Андрей Юрьевич опять в фургоне своём любимом отправился, его только чуть усовершенствовали. Брезент сделали двухслойным и между слоями листы фанеры вставили, и небольшую буржуйку из латуни изготовили. При этом топится она пеллетами. Опилок много получается при изготовлении досок, вот и решил Андрей Юрьевич покреативить и изобрести пеллеты. А чего, отходы от бумажного производства есть, опилок вообще завались, ну и солому ещё, а, точнее, труху от соломы добавили, замочили, запрессовали, высушили. И бросили. Ему для печурки хватит, а народ не заинтересовался новым продуктом, всё же довольно южный регион и среди лесов, дров не так и много надо. И хворост вообще бесплатный. Зачем покупать непонятную вещь.
Так что, сейчас Андрей Юрьевич сидит в кресле в своём возке и под мерное раскачивание и завывание ветра в трубе буржуйки пытается написать для детей Букварь. Ну, там: «мама мыла раму…». Только стёкол нет, и что такое рама никто не знает. И многого другого нет. Вот и приходится изобретать. Вместо рамы пришлось вставить руку. Ничем не хуже. В этом же предложении главное — максимальное количество гласных буквов впихнуть.
Выехали из Владимира пятнадцатого августа с таким расчётом, что необходимо первого сентября с войском Гедимина в Ковно встретиться. До Ковно семь сотен вёрст. Если по пятьдесят вёрст в день проходить, то как раз вовремя прибудут.
Понятно, что такая хорошая тёплая солнечная погода всю дорогу не может быть, обязательно дожди пойдут, раскроются хляби небесные, и дорога развязнет. Не получится нужное количество вёрст проезжать, а значит, сейчас нужно хоть по шестьдесят преодолевать, пока погода позволяет.
По началу всё шло вполне себе, едут они, едут, никого не трогают, и их никто не трогает. Даже удаётся по шестьдесят
вёрст за день проползать. Проехали Ковель, проехали Берестье, даже Белосток проехали и половину дороги до Сувалок преодолели, как случился облом.Андрей Юрьевич медитировал как раз после сытного обеда. Сидит в кресле, а голова всё норовит ему на грудь свеситься, он её назад, а она снова, он опять вверх носом, а голова сызнова на грудь. Медитация.
— Княже, княже, посыльный прибыл! — забарабанил какой-то прерыватель медитации. Сволочь.
Профессор Виноградов головой помотал, уши себе натёр до горячего состояния и на свет божий из возка вылез.
— Что случилось? — вестник был весь в пыли и грязи, — Чего грязный?
— В десяти верстах брод. Глубоко. Беда, княже. Я от Фёдора Андреича. Весть он прислал плохую. Купцы бают, что в Мемеле и Кёнигсберге собираются войска на помощь рыцарям, что строят замок Юрбарк. Проверить ещё не удалось, посланы туда люди посмотреть, но купцы просто так говорить не будут. Продовольствие вздорожало. Говорят и там и там будет войско по две с половиной — три тысячи, — вестник пошатывался. Видно, что держится на морально-волевых.
— Иди умойся, поешь и спать в обоз. Как проспишься подробнее обскажешь. А я подумаю пока.
— Вот тебя бабушка и Юрьев день, — Андрей Юрьевич потирая виски и уши опять, пошёл держась рядом с возком.
Хреново получалось. Он опять сам себя переиграл. Хотел отделаться малым войском, чтобы не тратить огромные деньги на прокорм войска и его снаряжение. И теперь против серьёзного войска немецких псов рыцарей у него пять сотен человек совсем и не рыцарей. А Гедимин? Эта сволочь, сто процентов, попробует устроить так, чтобы с тевтонцами и ливонцами пришлось ратиться владимирцам. А он пока деревню в сторонке осаждать будет.
И что теперь, слать людей разворачивать войско, которое выдвинулось на Туров и Дубровницу. Ну, нафиг. А чем кормить их по дороге? Грабить свои будущие селища и города? Опять же после победы над тевтонами уже не так просто будет захватить остатки Турово-Пинского княжества. Гедимин хоть как вмешается.
Нет. Так нельзя.
А как можно?
Глава 7
Событие восемнадцатое
— Как тут люди живут?!! — десятник гридней Иван Болотов этот вопрос задавал всем окружающим по пять раз в день. Или по шесть даже? Всем. И своим гридням, всем десятерым, и чужим стрельцам — каждому, и даже боярину, а помощнику ключника Науму Изотычу, которого считал равным себе, так по десять раз в день. Или по двенадцать?
Все согласно кивали головами. Нельзя так жить, не жизнь это — это вечная пытка. Проклятие Господь послал на эти земли за их грехи, тех, кто не по разумению здесь надумал домину строить. Только проклятые так и могут жить.
Третий день они в Галиче… Нда… непривычно. Совсем другой Галич. У них там тоже не Рим с Царьградом, где, по словам купцов, все здания из камня, все в украшениях и статуи всякие с колонами, куда не плюнешь, а улицы плитами мраморными замощены. Но в том, правильном Галиче, и храмы есть каменные, и у бояр несколько дворцов, да и стены городские из камня. Детинец опять из каменюк. Тут же всё деревянное и дерево почернело от времени и сырости вечной, и потому городок этот смотрится чёрным, мрачным, дремучим даже.
Так ещё и улицы — это не сухие и ровные улицы Галича, Львова или Владимира, во многих местах теперь и камнем замощённые, а где камня нет так деревянные тротуары брошены, здесь же просто лужи и болота, а не улицы. По ним просто пешком не пройти, а на коне страшно ехать, вдруг там, под слоем серой грязи, яма или камень лежит. Они уже напоролось на такой чуть ли не в пяти шагах от княжьего терема. Местные, как оказалось потом, про камень знают и объезжают, а они прямо поехали. Лошади как-то удачно обошли его, а колесо переднее у возка натолкнулось, стало колесо то выворачивать, и ось железную согнуло сначала, а потом обод не выдержал и сломался, даже железная обечайка не помогла. В результате Наум Изотыч, что выглядывал вперёд через кучера, вылетел и вместе с кучером в грязь хряпнулся.