Крик в ночи

— Врача вызывали?

— Пожалуйста, доктор, проходите.

— Что это за амбре?

— Цианистый калий.

— Кто-то отравился?

— Вашей догадливости можно позавидовать. Отравилась шпионка.

— Что ж она так?

— Да так вот. Мне вас придется здесь запереть. Вместе с отравленной.

— Это еще зачем?

— Предсмертная хохма. Я займу ваше место.

— Мое место?

— Да. Стану выписывать РЕЦЕПТЫ ОТ РУССКОЙ ИНФЛЮЭНЦЫ.

— Где отравленная шпионка? Не возражаете, если мы сначала ее вылечим, а затем сдадим властям?

— Не возражаю, если мы поступим и в обратном порядке. Линда, ты где?

— Я там же, где пила водку. Мне уже лучше…

— Вот видите, доктор, что бы мы без вас делали!

Врач подошел к Линде и стал расстегивать пуговицы на ее батнике.

— Оставьте меня, Блекмен! — крикнула Линда Грейвс. — У вас и раньше это получалось не слишком грамотно, как, впрочем, и все последующее. Джон, налей мне еще водки. Все прошло на высшем уровне — с боссом у тебя не будет никаких проблем.

— Доктор, или как вас там, — сказал на прощанье Филдс, — можете сходу положиться на миссис Грейвс, причем в буквальном смысле, если вам неймется от собственных проблем. Однако в том, что они у вас действительно серьезны, ей необходимо убедиться не менее девяти раз кряду. Славься, комедия дель арте!

Спускаясь в лифте, Филдс вспомнил известное изречение Сенеки: «Корпус фемина есть шокинг», что в его, Филдсовой, интерпретации звучало как: «Чем приметнее формы их, тем страшней содержание».

Противный старикашка Уикли выскользнул из рук Джона Филдса, так в них толком и не побывав.

* * *

«Милый Вадик! Кролик пришелся к столу. В маринаде он удивительно вкусен, а с миндальной подливой просто кулинарное чудо. Его белое мясцо — самого высокого качества. Если бы повар не торопился, а кролик не лягался, было бы еще вкуснее.

Ваша Ольга Кукишзон».

После дешифровки:

«Босс! Филдс оказался надежным парнем. Проверка с т. н. цианистым калием это подтвердила. Его мужские качества заслуживают самой высокой оценки. Если бы недотепа Блекмен не спешил, а Филдс не был столь резок, инсценировка могла выглядеть совсем натуральной.

Ваша Линда Грейвс».

«Дорогая Ольга Кукишзон! Рад, что кролик понравился. Как только прибудете в Родные Пенаты, скажу вам все, что думаю о вас и об этом кулинарном чуде.

Ваш Вадик».

После дешифровки:

«Подлая тварь! Теперь я знаю, чем приворожил тебя 6407. Ты поставила под сомнение мое мужское естество, за что и получишь сполна, как только возвратишься в Лэнгли.

Твой Вадик Уикли».

* * *

«Что такое трикотаж в жизни человека?» — написал директор трикотажной фабрики первую строку своего доклада, да призадумался, а мысль в мозгу держал. На ту беду… директор обложился словарем Даля, Большущей Энциклопедией для Юношества и «Справочником начинающей швеи-мотористки». Н-да, звучит слишком обыденно и малоубедительно. «Что такое трикотаж в жизни коллектива?» Уже лучше, но опять-таки нет охвата. «Что такое трикотаж в жизни этнической популяции?» Совсем не глупо, но не хватает философского обобщения на молекулярном уровне, меткой политической закваски. «Что такое трикотаж в жизни всего прогрессивного человечества, борющегося за независимость и территориальную целостность земного шара?» Вот это подходяще! Доклад назывался «Народное трикотажное достояние» и подготавливался к прибытию на фабрику почетного гостя из Южного Вьетпунга.

Когда-то фабрика числилась в передовых, выпускала нижнее белье по заниженным ценам, но те времена канули в лету. Фабрика перебралась из кирпичного здания в ветхий сарайчик, попробовала было выпускать верхнее белье по завышенным ценам, но и здесь потерпела фиаско. А в кирпичном здании расположился НИНИ МЕНЯ (научно-исследовательский номенклатурный институт межведомственных единичных нетипичных явлений), объектом исследований которого и стала трикотажная фабрика. На материалах о трикотажной фабрике, ее производственной проблематике в НИНИ МЕНЯ за какой-то месяц было защищено семь докторских и пятнадцать кандидатских научных диссертаций. Так что же такое трикотаж в жизни человека? В НИНИ МЕНЯ знали ответ на этот вопрос лучше, чем где-либо еще.

К приезду товарища Ха Тху предприятие взяло обязательство наладить производство фасонных бюстгальтеров под девизом «Грудью отстоим копенгагенские конвенции по воздушному пространству Южного Вьетпунга!»

Директор фабрики вызывает старшего мастера: «Как там наша продукция?» «Сейчас узнаем, — отвечает старший мастер и вызывает просто мастера: — Как там наша продукция?» «Сейчас узнаем, — отвечает просто мастер и вызывает передовую работницу фабрики: — Как там наша продукция, Валентина?» «А что я? — удивляется Валентина. — Спрашивайте у директора — ему виднее». Тогда старший мастер семенит к директору с твердым, исчерпывающим ответом: «Вам виднее»… И которую ночь директор пьет валерьянку, ворочается с боку на бок, воздыхает в думах о судьбе своего нескладного трикотажного детища. «Надо поскорее перебираться в НИНИ МЕНЯ», — решает он и мгновенно засыпает.

В то время как директор трикотажной фабрики спал, в американском посольстве заканчивались последние приготовления. Филдсу оставалось предначертать финал операции, однако его это мало беспокоило, поскольку агент 6407 целиком положился на интуицию негра с полуострова Кактусячий.

План операции, продуманной до мельчайших подробностей:

Онанга — лидер. Филдс — переводчик.

Они приезжают на фабрику в такси к началу комплексного обеда. Их встречают директор и др.

Затем они поднимаются на стол сортировки белья, где Ха Тху произносит пламенную патриотическую речь. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Звучат оптимистические возгласы.)

После летучего митинга в защиту движения умиротворения высокий гость знакомится с технической оснащенностью предприятия и незаметно подкладывает в прядильный станок мину замедленного действия. (Аплодисментов не слышно.)

Товарищ Ха Тху благодарит коллектив и руководство за теплый прием.

Переводчик забывает перевод непередаваемой игры слов, извиняется и просит его подождать, пока он сбегает в такси за словарем. Он убегает.

В это время взрывается мина замедленного действия. (Аплодисментов не слышно из-за взрыва.)

Развязка операции целиком лежит на совести КПД мины.

Такси «Волга» плавно подкатило к ветхому сарайчику трикотажной фабрики. Из такси вышли двое диверсантов: лидер негритянского движения умиротворения и его персональный эрудированный переводчик. Крепкие рукопожатия и долгие восторженные поцелуи. Высокий гость направляется в прядильный цех и словно распрямившаяся пружина взлетает на стол для сортировки белья, за ним вскакивает персональный переводчик.

— Дабл бабл квинта кварта синга пура увер тюра!

— Здравствуйте, товарищи! — переводит Филдс. (Гром аплодисментов.)

— Прононс манонс кинонс!

— Привет вам от борющихся негров полуострова Кактусячий! (Овация.)

Далее следует краткий обзор сложившегося положения.

— Коварные планы терпят крах! — переводит Филдс. — Левацким ультра неймется! Двое убитых, трое раненых — таков безрадостный итог встречи полиции Эр-Рияда с демонстрацией содержателей борделей, прошедшей под лозунгом «За улучшение жилищных условий!» (Возгласы протеста.) Мы спрашиваем: кто попирает статус-кво? Персона нон грата, товарищи!