Крик в ночи
Шрифт:
Немного лирики:
— Я верю, настанет время, когда, вздохнув полной грудью, мы скажем: наконец-то дождались! И бросим силы туда, куда надо!
И под конец:
— Пусть крепнет и наливается соком несгибаемый бамбук сплоченности вокруг светлых идеалов, завещанных борцами за справедливость! (Бурные, продолжительные аплодисменты. Возгласы: «Долой марионеточные режимы!», «Нет — прихлебателям и другим элементам!»)
Ответное слово берет директор, за ним — передовая работница Валентина, которая, в частности, говорит:
— Нечего выпячивать свое нутро, господа хорошие! Хотите заграбастать дивиденды — не выйдет! Я не допущу, чтобы от прямого попадания головки с эквивалентом поникла такая замечательная голова, как наш директор. Так вам она и поникнет, ждите!
А время летело невероятно быстро. Дело близилось к концу рабочего дня, но летучий митинг никак не собирался улетучиваться. Филдса охватило волнение. Он стал делать Онанге условные знаки, но тщетно — лидер не обращал на них ни малейшего внимания. Тогда Филдс, он же Хихиклз, решился и громогласно объявил, что товарищ Ха Тху из-за понятной застенчивости не говорит о своем сокровенном желании осмотреть прядильный станок. Желание гостя — закон.
— Этот экспериментальный станок — гордость фабрики, — пояснил директор. — Он собран по рекомендациям НИНИ МЕНЯ. Валентина, объясни, пожалуйста, гостю принцип действия свежей струи отечественной технологии.
— Так, значит, вот это — движок в пятьдесят лошадей. А вот это — коробка передач. Здесь расположен карбюратор, вот здесь — тормозные колодки и коробка сброса едких газов. На выхлопе стоит жигулевский глушитель. Включаем скорость — завертелась коробка передач. Подбавляем газу — пошла шерсть!
Сарайчик закачался, заходил ходуном, разрываемый изнутри мощными децибелами. Директор, силясь перекрыть невообразимый шум, кричал переводчику: «Как нравится гостю свежая струя?!» «Слишком громко струится!» — кричал в ответ Филдс. Вдруг Филдс увидел нечто удивительное: товарищ Ха Тху, извиваясь, целеустремленно лезет в станок, прижав к сердцу будильник с миной. Станок визжит, как резаный парась, но продолжает вырабатывать продукцию. Вот следует интервал, и… о чудо современной технической мысли! — идет кучерявая масса с прелыми носками, трусами, шнурками и еще многим таким, чего никогда не смогла бы предвосхитить самая воспаленная передовая мысль! С невероятным усилием станок выбросил в коллектив работников подошву и заглох.
— Жаль, — заметил директор, — что гость сейчас лишен возможности обозреть столь богатый ассортимент нашей продукции. Товарищ Ха Тху, вылезайте!
Валентина почувствовала что-то неладное:
— Слышь-ка, ты, гран персона нон статус-кво! Вылазь! Будет тебе в нем мараться! Это дело наше, бабье! А твое дело защищать сверните… сверните… свернитет да в джунгфли ревизио… ревизоров не пущать!
Из чрева передовой мысли донесся слабый голос мужественного борца: «Ва мбы так!» Тут Филдс смутился, засуетился и признался, что, к своему стыду, забыл транскрипцию непередаваемой игры слов «Ва мбы так». Как ни убеждали его окружающие, что они и без транскрипции понимают неустрашимого гостя, им так и не удалось убедить в том переводчика — профессиональная гордость не позволила ему положиться на эрудицию аудитории. Поэтому переводчик со скоростью пули вылетел на улицу и, с тревогой оглядываясь на фабрику, быстро сел в такси. Взрыв раздался, когда счетчик высвечивал число 13…
— Теперь прямо, — подсказал Джон Филдс водителю такси. — Мы произвели фужер, то есть фураж, то есть фурор в трикотажной промышленности, и это позволяет сделать вывод, что промышленность на правильном пути.
Только сейчас шпион заметил, что за рулем сидит женщина с лицом, полным энтузиазма и затаенной информации.
— Послушайте, откуда вы взялись? — не выдержал агент 6407. — Впервые встречаю столько мысли на одном женском лице.
Круто развернув машину в темном тупике, женщина остановила такси и выключила счетчик.
— С вас шесть рублей
и четыреста семь копеек, — ледяным тоном произнесла она. — А для начала зовите меня мадам Дубова-Ясенева. Так будет лучше в наших общих интересах…ФИЛОСОФОЧКА, или МАДАМ, С КЕМ ВЫ СОТРУДНИЧАЕТЕ?
Взрыв трикотажной фабрики гулким эхом раскатился по кабинетно-коридорным лабиринтам больших и малых инстанций. Самоуверенное возбуждение сменялось приступами тишайшей апатии. Прецедент! Помимо фабричного сарайчика, взрывной волной шарахнуло НИНИ МЕНЯ, где дозревали три докторские и тридцать три кандидатские диссертации. К счастью, серьезных жертв на фабрике не отмечалось, если не считать, что поникла замечательная голова такого замечательного человека, как директор, да у одной бесхитростной женщины, мобилизованной стать матерью, случился истерический припадок со словами: «Сверните ревизоров в джунхфли!»
Онанга Мананга без шнурков и трусов, наголо остриженный свежей технологической струей, был отчислен из Института почвоведения и выдворен из Советов. Негр с полуострова Кактусячий (по некоторым данным) успешно сдал вступительные экзамены в Сиамский изюмоведческий горно-обогатительный университет с зоологическим уклоном. Онанга получил поздравительную телеграмму от Вадика Уикли по случаю завершения учебы в Советах, а также послание соболезнования императора Центральной Ханыгии, его цереушного августейшества Робертса I, где тот распинался в заверениях по поводу безвременной кончины от предстартовой железы Папы Всех Детей. Что же касается Филдса, то дела его, оказывается, были не такими уж плачевными. Но об этом чуть позже…
Капитан Шельмягин и лейтенант Воробьев ерзали на стульях в кабинете полковника Ведмедятникова. Над полковником довлел злой рок в лице майора Пронина, стиль работы которого полковник не столько уважал, сколько недолюбливал. Недопонимал он и лейтенанта Воробьева, старавшегося во всем копировать майора — плоть до привычки в трудные минуты многозначительно покрякивать.
— Товарищи, — сказал полковник, — как известно, положение непростое. Вчера я получил взбучку на ковре у майора Пронина…
Ведмедятников осекся, хотел было почесать за ухом «гыпсовой кыски» (как он именовал бюст бородато-усатого Карла Маркса), но, передумав, продолжил:
— Не вам объяснять, что майор Пронин в нашем деле является собирательным образом товарища, пришедшего из высокохудожественных криминалистических произведений, значит, дело не в его звании, а в занимаемой должности. Если следовать логике товарища Пронина, то шпион давным-давно в наших руках. Однако если следовать логике фактов, которые, как известно, вещь, да к тому же еще и упрямая, то шпиона в наших руках нет. Положение осложняется и тем, что, я дословно цитирую товарища Пронина: «…враг сильно и коварно подкован. Но мы должны быть подкованы еще сильнее, коварней и, я не боюсь этого слова, хорошо. Мы помним, как агент 6407 беспардонно запустил пятерню в ротовое отверстие агронома села Крысиное, известно также, что затем он переехал в город, убрал пенсионера Боцманова, и убрал, я не боюсь этого слова, хорошо. Наконец, он вырвался из-под больничной негласной опеки рыбнадзора, подвизался вместе с чернокожим приятелем в саудовском стриптоматическом варьете, присвоил себе право выступать от имени доисторического человека, ввел в заблуждение массовика Кука с затейником женского пола, и ввел, я не боюсь этого слова, хорошо. Сейчас враг скрывается в посольстве могучей державы, откуда (по нашим данным) гримасничает, строит нам морды и делает это с серьезными намерениями».
Процитировав майора Пронина, Ведмедятников добавил:
— А ты, лейтенант, переоценил свои рыболовецкие способности — за гримасами каракатицы не разглядел мурло шпиона.
Шельмягин, не выдержав, рассмеялся.
— Между прочим, капитан, ты сам позволял расслабляться нашим «слесарям» в туалете у Хмыря — и к чему нас это привело? К тому, что мы по сей день тянем-потянем ус гражданина Боцманова, и все безрезультатно.
— «Слесаря» нам погоду все равно бы не сделали, товарищ полковник. Не тот уровень.