Крик в ночи

Брат, проводив взглядом дядю, заулыбался:

— Мужик кремень! Одна фамилия — Ведмедятников. Но и он не выдержал праздничных возлияний. Вам не кажется отвратительным состояние после свадебной попойки?

ФИЛДС ДОЛГО МОЛЧАЛ. Перед ним стоял выбор. Без каких-либо предварительных условий. ДА или НЕТ. Он знал, что нужно ответить, если ДА…

Он колебался. Правая кисть мягко скользнула в карман брюк, указательный палец лег на податливый курок.

— Если вам нужен томатный рассол, можете на меня рассчитывать, — произнес дядин голос.

Филдс обернулся — с чердака спускалась… мадам ДУБОВА-ЯСЕНЕВА!!!

— Аркадий, вы молчите, а мы, нечего сказать, хороши родственники, совсем забыли про свадебный подарок.

Внезапно за окнами ночную темень прорезали снопы лучей; краем глаза Филдс увидал множество горящих автомобильных фар и прожекторов.

— Этот фейерверк в вашу честь, господин агент 6407!

Ловким ударом Филдс выбил пистолет у парня в джинсах и, не удержав равновесия, упал. Падая, он дважды выстрелил из кармана брюк. Мадам схватилась рукой за плечо, стиснув зубы от боли, ее пальцы обагрились кровью. Парень перебежал в дальний угол избы и, выхватив другой пистолет, целился Филдсу в ноги. Моментально среагировав, шпион повернулся в его сторону, в тот же миг между ними оказалась Софочка, она что-то кричала Филдсу, но… было поздно — на тысячную долю секунды выстрел опередил сознание Джона Филдса.

…Вдруг воцарилась тишина. Молча носились чьи-то тени, но вот исчезли и они. Осталась только Софочка. Словно в замедленной съемке, она, прижав руки к животу и не сводя глаз с Филдса, как подкошенная, опускалась перед ним на колени. Ее губы неслышно шевелились, повторяя какое-то слово. Упав навзничь, она содрогнулась в предсмертной конвульсии и затихла. Белое свадебное платье стало тускнеть, воздушная фигурка уплывала, растворяясь в сумраке небытия. Из пустоты, сначала тихо и невнятно, затем все громче и отчетливей, слышался ее шепот. Она повторяла лишь одно-единственное слово:

— Любить, любить, любить, любить…

ЭПИЛОГ

К нему постепенно возвращалось сознание, он начинал замечать окружающие предметы, пытаясь определить их назначение. Но мысль, словно густая тягучая масса, неторопливо растекалась, вязкой пеленою обволакивая больной мозг. Вакуум заполнялся безликими образами, отдельными, вне всякой связи, словами и фразами.

В какой-то раз он прямо перед собой видел прозрачные провода, а за ними — людей в зеленоватых халатах. В другой раз — неестественно яркий свет звезд. Где реальность? А где игра воображения? Или все его ощущения — плод нездоровой фантазии? Необъяснимая дезориентация во времени и пространстве?

Он разбирал обрывки речи: «сухожильные рефлексы отсутствуют», «выраженная симптоматика энцефалопатии», «реакция неадекватная», «компрессионный перелом позвоночника», «прогноз неблагоприятен», «смените кассету в диктофоне»… Это была русская речь, а терминология медицинская. Но вот «кассета в диктофоне»?..

— Откройте, пожалуйста, глаза! Вы можете открыть глаза?

Нет, он не может открыть глаз. Потом он слышал еще:

— Кем бы ни был пострадавший, его, если хотите, надо любить.

«Любить, любить, любить…»

…Приподняв тяжелые веки, он обнаружил, что лежит один в больничном блоке, вокруг вьются трубки капилляров, уходящих в его локтевые вены, висят системы капельниц с растворами, бежит кардиограмма на мониторе, низко гудит аппаратура функционального жизнеобеспечения. Значит, он в реанимации, где говорят по-русски. Уже кое-что! Каким образом он здесь очутился? Память оставалась глуха и нема, хранив ответ за семью печатями. Его внимание привлек микрофон, подвешенный прямо над ним, шнур от которого тянулся к диктофону на тумбочке в изголовье кровати. Попытка достать диктофон рукой не увенчалась успехом — мешали капилляры, сплетенные в густую сеть, и резкая боль в спине.

— Включить воспроизведение?

Рядом стоял средних лет мужчина в небрежно наброшенном на плечи халате. Диктофон воспроизводил: «Упав навзничь, она содрогнулась в предсмертной конвульсии и затихла…» Мужчина выключил запись.

— Что это?

— Ваш голос, — сказал он. — За тот месяц, что вы здесь находитесь, мы сменили девяносто восемь кассет.

— Где я?

— В гарнизонном госпитале. Хочу представиться: майор Сомов.

— Вот как… Кто же, в таком случае, я?

— Джон Стюарт Филдс, полковник американских ВВС, пилотировавший самолет-разведчик над территорией СССР.

И тут он вспомнил! Генерал Робинс пожимает ему и штурману негру Бену Прайсли руку перед отлетом: «Ребята, все будет о'кей!»

А дальше, вплоть до настоящей минуты, полный провал в памяти.

— Что с Беном, штурманом?

— Три недели он был в состоянии клинической смерти. Врачи сочли его безнадежным.

Стекла палаты покрылись первыми кристалликами льда. Сомов задернул шторы и при свете настольной лампы достал блокнот, затем ручку с вечным пером. Подобие улыбки промелькнуло на его лице:

— Будем запираться или признаваться, мистер Филдс?

1965–1980 гг.

Книга вторая

ГДЕ КОНЧАЮТСЯ СНЫ

— Как ваша рукопись? — справился Сомов с нескрываемым любопытством. — Кстати, у меня наработаны кое-какие связи в издательском мире, могу посодействовать.

Колеса Филдсовой инвалидной коляски скрипнули, запели, новоиспеченный автор подкатился поближе к своему литературному покровителю:

— Даже не представляю с чего начать. Мысли бегут на двух языках. Материала много, впечатлений еще больше, задумок — хоть отбавляй, но поскольку в литературном жанре, как вы понимаете, я делаю самые первые шаги…

Филдс начал было выгребать из карманов больничной пижамы кассеты, второпях запутался, замешкался и, устало опустив руки, остановился.

— Творчество не терпит суеты, — наставительно изрек Сомов. — Не терпит суеты и наше с вами, уважаемый сэр, общее дело.

Джон Филдс насторожился.

— Возникшие поначалу между нами прохладные отношения, — продолжал Сомов, — в конечном счете должны растеплиться, вы не неходите?

— Растеплиться, — подытожил Филдс, — и принести плоды.

— Съедабельные… плоды, — закруглил Сомов.

«Святые угодники! — размышлял Филдс. — Ну в чем, собственно, да и с какой стороны я перед вами провинился?! Что за нелепая судьба! Ведь все развивалось по заранее начертанной схеме: рождение, папа и мама, возмужание, алкоголь и марихуана, университет, встречи с девушками, романтика, привязанность, любовь (девушка, оказалось, любила двоих — меня и ЦРУ)…