Крик Ворона

Я помогаю Призраку из тени, пока у нас не появится возможность уничтожить Аида.

Перед дверью раздаются шаги. Я достаю пистолет, вскакиваю с кровати и направляю оружие навстречу. Кто, черт возьми, преследует меня в безымянном отеле?

Дверь открывается. Внутрь заходит Аарон со скучающим выражением лица.

На нем дизайнерский темно-синий костюм, одна рука в кармане. Черная грива его волос зачесана назад, что придает ему вид аристократа, которым он и является.

— Серьезно? — он пинком закрывает дверь и встает посреди комнаты, осматривая старый ковер и пожелтевшие обои. — Этот грязный отель – единственное, что ты можешь себе позволить?

Я держу пистолет наготове.

— Не все мы такие грязные богачи, как ваша светлость.

— Глупости. У тебя было достаточно контрактов на убийство, чтобы уйти на пенсию богатым.

Элоизе эти деньги нужны больше, чем мне.

Я сажусь, все еще сжимая в руках пистолет, но Аарон не обращает на него никакого внимания. Я спрашиваю:

— Есть ли причина для визита?

Его глубокие черные глаза смотрят на меня. Между зрачками и радужной оболочкой нет никакого перепада цвета. Это дико.

— Хочу спросить о том, что ты сказал на днях.

— Это «иди нахуй»?

Он сверкает глазами.

— Это про твою медсестру.

Я крепче сжимаю пистолет.

— Что с ней?

— Ты всегда говорил нам отбросить наши чувства, и все же отказываешься от всего, чтобы защитить эту женщину, — его голос понижается, он смотрит в окно, кажется, потерявшись где-то.

Странно. Обычно он сосредоточен, словно всегда готов к убийству. Сейчас он другой.

— Эмоции – это слабость, — продолжает он. — Они вызывают просчеты, порывы и... бессмыслицу.

Он что, запутался?

Это так чертовски странно и, в общем, неудобно.

Аарон был одним из первых, кто вступил в «Преисподнюю». Он преуспел в боевых искусствах и стрельбе. Убивал без всяких угрызений совести. Словно ждал, когда его поместят в «Преисподнюю», чтобы высвободить демонов внутри себя.

Вот такой он долбанутый мудак, так что видеть его запутавшимся в чувствах – это новость. Это из-за женщины?

Так же невозможно, как увидеть гребаного единорога. Он не испытывает чувств. Никогда.

Не знаю, что он хочет от меня услышать, поэтому просто говорю правду.

— Чувства – это не всегда слабость, они могут быть и силой.

Его внимание переключается на меня, брови сжимаются в кулак.

— Как?

— Они могут наполнить жизнь смыслом.

— Это то, что случилось с тобой?

Я киваю, улыбаясь.

— Она не только наполнила мою жизнь смыслом. Она также заставила меня почувствовать себя живым.

Аарон на секунду задумывается. Затем, словно пойманный на чем-то запретном, он говорит:

— Ерунда.

Нет. Для меня это, блядь, идеальный смысл.

***

Небо темнеет, обещая дождь.

Как чертовски типично.

Я шагаю к запущенной крыше, напротив ресторана. Тристан и Дилан должны были прийти сюда на встречу, и я все еще слежу за ними.

Я нахожу Селесту на краю перил, смотрящую в бинокль.

На ней толстовка с капюшоном и спортивные кроссовки, она готова бежать в любую секунду.

— Привет, Сел, — я опускаюсь рядом с ней на перила.

— Привет, Ворон-Воронок.

Она не смотрит на меня, все ее внимание приковано к модному ресторану на другой стороне улицы.

— Что ты здесь делаешь? — я постукиваю пальцами по ее руке. — Разве ты не должна быть во Франции, защищая Элоизу?

— Не волнуйся, — она все еще поглощена видом в ресторане. — Элоиза здорова и не желает умирать. Охранники Родоса присматривают за ней. И Призрак тоже.

Я почувствовал облегчение, когда Призрак сказал, что у нее нет никаких суицидальных наклонностей.

Элоиза заслуживает жизни.

Надеюсь, она нашла для этого причину. Что-то... или, возможно, кого-то.

Нет. Это ложь. От одной мысли, что рядом с ней будет кто-то еще, мне хочется свернуть ему шею.

Даже если она может жить без меня, я не могу жить без нее.

Я прищуриваюсь и пытаюсь разглядеть, за чем Селеста наблюдает с таким интересом. Даже ее губы приоткрываются.

— Все еще наблюдаешь за Диланом, как жуткий псих? — спрашиваю я.

Она рывком опускает бинокль, словно ее поймали на краже из банки с печеньем.

— О чем ты говоришь? Я не слежу за Диланом. Я слежу за Аароном. У меня есть контракт на его голову на случай, если ты станешь стариком и у тебя разовьется болезнь Альцгеймера.

Я наклоняю голову в сторону ресторана, где Дилан сидит со своими деловыми партнерами и что-то спокойно обсуждает. Этот засранец не был так чертовски спокоен, когда угрожал убить меня.

— Я вижу здесь только Дилана.

Селеста может отрицать это сколько угодно, но Дилан ей небезразличен с тех пор, как они были детьми в «Преисподней». Только вот лет десять назад она его оттолкнула. И теперь просто наблюдает за ним издалека, как чертов сталкер.

— Это потому, что Аарон появится в любую секунду, — Селеста вскидывает руки вверх, как будто в этом есть какой-то смысл. Она поворачивается ко мне лицом, но не раньше, чем бросает последний взгляд на Дилана. — Хочешь узнать кое-что чертовски забавное? Я наблюдала за Аароном на той неделе, и угадай, что он сделал?

— Убил средь бела дня, потому что не мог контролировать свою больную жажду крови?

Зная Аарона и то, насколько он испорчен, я бы не удивился. Однако я бы удивился, если бы Тристан и Дилан не замели его следы. Имидж – это все в их снобистском мире.

— Нет. Кое-что гораздо страннее, — Селеста наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо, словно боясь, что призраки в этом старом заброшенном месте услышат. — Он кого-то похитил. Это была не цель или убийца. Это был простая студентка факультета искусств.

Очень странно. Аарон вообще не любит похищать людей. Предпочитает просто убивать. Так вот почему он ворвался в мой отель на той неделе? Из-за этой студентки?

— Хотя на ней было красное платье, так что, возможно, он ослеп и принял его за кровь, — Селеста смеется.