Крик Ворона

— А кто сказал, что это будем мы с тобой? — он направляет на меня устройство в своей руке. — Она будет твоей мишенью.

А?

— Иди и встань у обрыва, Элоиза, — Ксавье – или Шторм, или как там его, черт возьми, зовут – приказывает. — Мы положим что-нибудь тебе на голову и посмотрим, хороши ли еще навыки меткости Ворона.

— Она никуда не пойдет! — кричит Ворон, его пальцы впиваются в мою кожу с такой силой, что становится больно.

— Я устал это повторять, но у меня есть вариант с бумом, — Ксавье встряхивает устройство, которое, как я полагаю, является пультом.

Дрожь не покидает моего тела. Зубы снова начинают стучать, но я пытаюсь вырваться из объятий Ворона. Он не может быть рядом со мной, иначе бомба его уничтожит.

Я добегу до ублюдка Ксавье и взорву его вместе с собой. Если он сделал бомбу в стиле террористов, то я стану камикадзе.

Несмотря на логичные, смелые мысли, пот проступает на моей коже, образуя густой блеск. Страх потерять жизнь сейчас, когда я наконец-то хочу жить, сковывает мой позвоночник. Но я должна что-то сделать. Я не могу потерять Ворона.

— Отпусти меня, — говорю я ему.

— Ш-ш-ш.

Пальцы Ворона все глубже впиваются в мой бок, его внимание приковано к Ксавье.

— Пожалуйста, — теперь я рыдаю навзрыд. Не хочу оставлять его. Не хочу совершать самоубийство, но сделаю это, если так он будет в безопасности.

— Мне нравится, когда ты умоляешь, медсестра Бетти, — он бросает на меня предостерегающий взгляд. — Но не сейчас.

— Просто отстань от меня, черт тебя побери! — я бью его в грудь, выплескивая на него весь свой гнев. Из-за него вся миссия камикадзе становится намного сложнее. — Почему ты не можешь оставить меня в покое?

Он касается своими губами моих. Поцелуй короткий и нежный, на вкус как сладкая капитуляция.

Когда он отстраняется, в его глазах плещется нежность.

— Потому что это означало бы отказаться от себя.

— Если ты закончила быть отвратительной, — Шторм подходит к краю обрыва. Он выбирает ветку и рисует ею крестик. — Встань здесь, Элоиза.

Как бы я ни сжимала челюсть, мои зубы лязгают.

Руки Ворона обхватывают меня, и на секунду я чувствую себя в безопасности, как будто со мной ничего не случится.

Боже. Почему он не появился в моей жизни раньше, чтобы я успела насытиться им?

Я задыхаюсь, зарываясь лицом в его грудь. Если есть возможность воскреснуть, я хочу встретиться с ним снова на всю жизнь.

— Ты не имеешь никакого отношения к смерти своей матери, — пробормотал Ворон мне на ухо. — Это все Шторм. Не вини себя за это.

Я озадачена его заявлением, но чувство вины толкает меня в грудь. Я пытаюсь посмотреть на него, но его руки крепче обхватывают меня.

— Ты доверяешь мне? — шепчет он мне на ухо.

Я киваю ему в грудь, фыркая. Но ему не придется проверять мое доверие своими точными навыками. Я покончу с Ксавье еще до начала игры.

— Когда я тебя толкну, лежи.

И тут я понимаю, что он не только гладит пальцами мой бок, но и возится с жилетом. Так незаметно, что даже я этого не заметила.

Я открываю рот, чтобы спросить, но он качает головой.

Что он планирует?

Неважно. Мой план намного проще и логичнее.

— Ты идешь или нет? — Ксавье снова шевелит пультом.

Ворон берет мою руку в свою большую и ведет туда, где стоит Ксавье, широко расставив ноги, с глупой ухмылкой на лице. Но в глубине его взгляда есть что-то стеклянное, роботизированное, нечеловеческое. Я не могу отделаться от мысли, что, возможно, все, что он делает, – это из-за наркотика, который он принимал десятилетиями.

Мне было бы жаль отца, если бы он не стремился причинить боль мне и Ворону.

Ворон ставит меня на крест, обозначенный Штормом на краю обрыва. Камешки вылетают из-под ног и падают в темную воду внизу. Дикие волны разбиваются о гигантские, раздробленные скалы. Даже если бомба не убьет меня, падение обязательно это сделает.

Мои конечности снова начинают дрожать, и требуется все силы, чтобы не разрыдаться.

— Не смотри вниз, — бормочет Ворон, вставая между мной и Ксавье. — Сосредоточься на мне.

Я так и делаю, и мягкость его спокойных голубых глаз успокаивает меня. Он смотрит на меня с глубоким чувством тоски, словно сожалеет обо всем и ни о чем одновременно.

Когда я пожелала смерти при первой встрече с ним, то и подумать не могла, что мы окажемся здесь. Или что он будет бороться со смертью вместе со мной.

— Je t'aime (с фр. Я люблю тебя), — шепчу я. Если не скажу ему об этом сейчас, вряд ли у меня когда-нибудь появится шанс.

Его брови сходятся вместе, и он открывает рот, чтобы что-то сказать, когда Ксавье перебивает его.

— Иди к дереву, Ворон, и...

Все происходит слишком быстро.

Ворон толкает меня на землю. Я вздрагиваю от боли. Затем с моей груди снимается тяжесть.

— Нет. Нет! — я вскакиваю на трясущиеся ноги, всхлипывая.

— Лежи! — кричит Ворон, изо всех сил пытаясь удержать Ксавье в своей хватке.

— Нет! — я бегу к нему, слезы затуманивают мой взор. — Не делай этого! Не надо!

— У моей жизни все равно никогда не было цели, — Ворон улыбается, держа на расстоянии вытянутой руки сопротивляющегося Ксавье. — Для меня честь умереть за тебя, Элоиза.

— Нет! — кричу я, но уже слишком поздно.

Ворон и Ксавье падают с обрыва.

Мое сердце падает вместе с ними.

Черная дыра пробивает мою грудь и лишает дыхания. Я падаю на колени у самого края, готовая последовать за ним, когда что-то вонзается мне в шею.

Это так же больно, как укус пчелы. Игла?

Мир становится черным.

Глава 17

Смерть.