Кромешник. Том 1

Вот ведь, старая…

— Случилось, — не стал лукавить, — Жену убили. Меня подозревают в преступлении.

А смысл скрывать?

Бабка с кровати не подорвётся и в полицию сдавать не побежит. Не потому — что не захочет, а потому — что просто-напросто не сможет это сделать из-за своего состояния. Да и нужен я ей. Пропадет одна, горемычная.

— Как убили?

— Вот так, в жизни всякое случается.

— Я не про то, бестолочь. Что ты мне зубы заговариваешь? Каким образом её убили?

— Не имеет значения. Баба Стефа, — поглядел на побледневшую старуху, — Не разговаривали бы много, вам отдыхать надо.

Я видел, как тяжело даются слова Стефании. Она словно выталкивала их изнутри с невероятной силой.

— На том свете отдохну, если дадут. Хотя, вряд ли, не с моим даром. Нагрешила много. Придётся отвечать.

— Баба Стефа, давай-ка водички.

Пока старуха говорила, успел налить воды в маленькую чашку с острым носиком и поднес ко рту болезной, но старуха резко махнула кистью, выбивая её из моих рук.

Вода выплеснулась в разные стороны, а чашка с громким стуком полетела на пол, разбиваясь вдребезги.

Не знаю, каким образом, но я умудрился порезаться.

Бабка тут же схватила мой кровоточащий палец, и проворно дернув на себя, впилась в него зубами, словно пыталась отгрызть.

— Ох ты ж, старая! — отпрянул назад, возвращая себе конечность, с раздражением глядя на бабку, — Сказала бы, что есть хочешь, мигом приготовил и накормил. Зачем меня-то ждать?

— Аха-ха-ха, — рассмеялась Стефания каркающим смехом, слизывая с губ оставшиеся капли крови.

— Не бойся, я людьми не питаюсь и кровь не пью, чай не вурдалак.

«Ага, не вурдалак», — подумал я, с опаской косясь на сумасшедшую бабку, — «Глотнула кровушки, и лицо сразу порозовело, словно клюквенной настойки грамм сто за раз тяпнула».

— Ты лучше про жену расскажи. Ничего подозрительного возле её тела не заметил?

— Эм-м, — растерялся на мгновение от быстрой смены темы, — Да вроде, нет.

Далась ей смерть Светланы. Не надо было ничего говорить. Ляпнул с дуру, теперь придётся расплачиваться.

— Не вроде, а вспоминай.

— Да какая разница! — вспылил я, — Давайте уже заканчивать этот балаган. Пора приступать к делу. Где у вас одежда и свежее постельное бельё?

Насчёт свежести я сомневался, но всё лучше, чем то, на котором лежала старуха.

— Ты НЕ слу-ша-ешь, — протянула Стефания, а на меня навалилась такая тяжесть, что стало трудно дышать.

Пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы устоять на ногах.

— Вот, так-то лучше. ВСПОМИНАЙ, — показалось, что голос старухи зазвучал со всех сторон одновременно, проникая глубоко в мозг и заставляя вернуться в события двухнедельной давности.

Вот я вхожу в комнату, не раздеваясь падаю на кровать, обнимаю жену, чувствую липкую влагу, включаю свет…

— Ум-мм, не-е-т!

— Вспомнил? — хлесткой пощечиной вернул меня в реальность всё тот же скрипучий голос.

— Угу, — тяжело дыша, словно загнанная лошадь, пробормотал в ответ, — Рядом с кроватью и около тела Светы были разбросаны какие-то пожухлые листья.

— Какие?

— Да откуда я знаю!

— Форма у них какая была? Кха-кха-кха, — закашлялась Стефания, а на её лицо вернулся землистый оттенок.

— Трилистник, кажется, — подумав произнес я.

— Крестовик значит. Занятно. Это кто же у нас такой прыткий? Скажи спасибо, что быстро умерла твоя благоверная. Не мучилась, а могла бы…

— Да откуда вы…

— Не за ней он приходил — за тобой. Ты, Алёшка, последний в нашем роду, да ещё и с благодатной почвой, на которой могут взойти семена.

— Какие семена? — спросил тупо, не совсем понимая, о чем говорит бабка.

— Семена родового дара, дурень. Не она ему нужна была, а ты. Да не сложилось. Не оказалось тебя дома, а жена видимо проснулась, увидела супостата, вот и поплатилась жизнью.

Не знаю, зачем слушал эту чушь, но слова бабки уже не казались бредом, наоборот, приобрели некую осмысленность. Чуйка встала на дыбы, непрестанно твердя: вот оно, вот-вот-вот.

— Кто он? — задал я единственный вопрос, хоть и понимал, насколько глупо он прозвучал.

Откуда больной бабке из глухой деревушки знать убийцу моей жены?

— Не знаю, — прокряхтела Стефания, — но догадываюсь. Отомстить хочешь?

— Очень хочу, — ответил честно.

— Отомстишь, если сам выживешь. Скорее всего, это был один из ведьмаков, а может, кто-то из ведьм подсуетился. Не угадаешь. Тебе, чтобы на след выйти, нужно земли с могилы жены взять и крестовик, который в квартире был, хоть один листочек. Смешать их, а дальше, наговор на поиск произнести…

Я был готов схватиться за любую соломинку, именно поэтому слушал бредни, которые выливались из бабкиного рта.

— Ладно, понял, наговор.

— Всё, не могу больше. Дай сюда руку.

Стефания повернула голову в мою сторону, взгляд бабки начал покрываться мутной пеленой, дыхание сбилось, усилились хрипы, да и вообще, она стала выглядеть так, словно сейчас отдаст Богу душу.

Глава 6

— Как скажешь, — произнес ровным голосом, ничем не выдавая беспокойства, хотя меня всего скрутило от дурного предчувствия.

Протянул осторожно ладонь, не зная, чего ожидать. Вдруг опять тяпнет. Хорошо, что из передних зубов всего пара осталась.

Обошлось.

Стефания всего лишь положила руку на худую грудь, и прикрыв глаза, зашептала, неся полную околесицу, сжав мою ладонь своей холодной и сухой.

Прислушался. Слова были мне вроде бы знакомы, но смысл практически ускользал.

Сам не понял, как перед глазами поплыла дымка, и я опустился на пол возле кровати, положив голову на край грязного матраса.

Перед мысленным взором проплывали странные сюрреалистичные картины. Я вроде бы видел бабку Стефу молодой растерянной девушкой, держащей в руках старую как сам мир книгу, и её слезы, стекающие по щекам. Потом она предстала зрелой статной женщиной, от которой веяло такой силой, что сразу же захотелось спрятаться. Вокруг Стефании сгрудились странные существа, опасные по своей сути.

Среди них я заметил волка, того самого, что привиделся мне в лесу, только выглядел он немного иначе. Не было загнанного вида, всклокоченной, свалявшейся шерсти и высунутого наружу языка. Весь вид зверя выражал силу, мощь и невиданную грацию.