Крона огня

– Может, и так, – согласился Лис. – А может, и по-другому. Не исключено, что этот костяк имеет для хаммари какую-то особую цену. Запишем пока в непонятное, но уточнить следует.

– О, – не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, проговорил Карел. – Дракон возвращается.

Благородная дама Ойген потупила взор, почтительно глядя на подопечного. Двенадцатилетний отрок Дагоберт и впрямь мало напоминал обычных мальчишек, вовсю рубившихся на игровых приставках и украдкой заглядывавших в мужские журналы в поисках нескромных красоток. Этот ничем не походил на знакомых ей городских подростков.

По просьбе Гизеллы ей предстояло развеять послеобеденную скуку государя, пока бароны, хлебнув и вкусив лишнего, приходят в себя. Разумеется, Женя отлично понимала, что кроется за этими маленькими хитростями, но сейчас поручение было ей на руку: предстояло выведать секрет диковинных мечей – настоящее «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Молчаливый отрок не производил впечатления специалиста в области металлургии или оружиеведенья, и все же однозначно сбрасывать его со счетов не стоило. Про себя Женя наметила «маршрут» движения мысли по древу, препятствующий ее вольному растеканию: воспеть горнодобывающую и металлургическую промышленность Урала, ну, в смысле, Рифейских гор, затем похвалиться златоустовскими клинками и от них навести кесаря на разговор о природе странного металла абарских мечей. Она уже начала рассказывать Дагоберту о землях, где могучие крылатые грифоны охраняют в горных недрах неисчислимые сокровища, когда пристально глядевший на нее кесарь внезапно спросил:

– Вы же не влюблены в меня, Ойген?

У Женечки в первый момент аж дыхание перехватило, но лукавить она не собиралась.

– Я этого никогда и не говорила, государь.

– Зачем же согласились на уловку моей доброй матушки?

– Она лишь просила развеять вашу скуку ученой беседой, в этом нет ничего дурного.

– Нет, – согласился кесарь франков. – В этом – нет. Однако вы прекрасно осознаете, чего она желает на самом деле. – Они шли по саду, разбитому позади дворца, и катящееся к закату солнце озаряло листву прощальным блеклым светом. – Вам не нужен трон, я вижу это. Вы не хотите власти, хоть с короной, хоть и без короны, и все же согласились. Зачем?

Женя выдохнула, собираясь с мыслями. В этот миг на канале связи появился Бастиан.

– Мои приветствия благородной даме! Ты не подскажешь, как извлечь из памяти то, что клиент наверняка видел, однако не помнит, что видел?

Глава 8

Когда бы все знали все обо всех – всех не было бы вовсе.

Третий постулат лорда Уолсингама

Колокольный звон висел над Парижем, разливаясь по улицам и переулкам, настоятельно призывая мирян оставить на время суетные мысли о хлебе насущном и возблагодарить Господа за все, что дал он днесь. Гвидо Бассотури любил этот густой величественный звук, считал его воистину божественным, соединяющим горние выси и погрязшую в суете земную твердь. Привычно, как это делал всегда, перебирая коралловые четки, кардинал-примас франкских земель стоял у открытого настежь окна, глядел на купола собора и полагал, что мир близок к совершенству. Остается лишь разобраться с некоторыми досадными мелочами, и воля святейшего папы возобладает над всеми потомками всеобщего пращура Адама и непутевой супруги его.

Нынче ему предстояло читать проповедь смиренным прихожанам. Слова ее, полные благости и небесного света, в этот миг сами собой выстраивались в голове прелата, звучные, округлые фразы, способные заставить безглазого узреть и безрукого рукоплескать. Он был горд, что вносит свою малую, впрочем, не такую уж и малую, лепту в общее дело. Сейчас фра Гвидо внутренне трепетал в предвкушении того мига, когда он величественно обведет взглядом паству, замершую в ожидании его слов, и речь его полетит к сводам кафедрального собора. К небу!

Кардинал еще раз бросил рассеянный взгляд на увенчанный крестами церковный купол и отошел к столу, где поджидал его молчаливый, но как всегда расторопный секретарь.

– Депеша из Рима, ваше преосвященство. – Он протянул монсеньору Гвидо свиток с внушительной печатью его святейшества. – Только что прибыл гонец.

– Тебе известно, что там? – поинтересовался Бассотури, принимая драгоценный пергамент из рук слуги. Он прекрасно знал, что тот числится среди доверенных людей самого папы и без лишнего шума исполняет его волю, порой даже не спрашивая позволения своего непосредственного патрона и не всегда ставя его в известность. Знал он также, что при всем желании не может отправить секретаря в отставку. Впрочем, желания не было, тот почитал за счастье предугадывать малейшее пожелание достопочтенного примаса франкских земель.

– Могу лишь догадываться, – почтительно склонил голову прилежный помощник. – Теперь, когда угроза абарского нашествия миновала, его святейшество настоятельно рекомендует утопить в проволочках канонизацию убиенного кесаря Дагоберта, несчастного отца нынешнего государя. Сыновнее горе понятно и почтенно, но мы с вами отлично понимаем, что дракон, даже и по крови, не может быть христианским святым. А потому все обещания, данные перед лицом смертельной угрозы, могут быть позабыты. Его святейшество готов отпустить этот грех и освободить от всех клятв. Конечно, необходимо обставить дело так, чтобы юный кесарь не хватался за оружие и впредь оставался в уверенности, что вот-вот получит желаемое. Но, если не будет на то особой воли небес, пусть нелепое безумие с канонизацией богомерзкой твари так и сгинет в нетях. Впрочем, это лишь мои догадки. Воля его святейшества, несомненно, изложена в послании, которое вы держите в руках.

Хорошее настроение кардинала развеялось, как и не бывало. Он развернул свиток и прочел аккуратно выписанные строки. Могло создаться впечатление, что секретарь умел видеть текст, даже не вынимая послания из опечатанного сафьянового футляра.

– И я должен сделать это? – в замешательстве промолвил кардинал, будто сомневаясь в словах римского папы.

– Именно так, ваше высокопреосвященство, – тихо, но очень твердо подтвердил секретарь.

Мессиру Гвидо представилось, как он стоит перед юным кесарем и объявляет ему, что в ближайшее время никаких разговоров о канонизации «невинно убиенного венценосца», августейшего кесаря Дагоберта быть не может. Он представил холодные драконьи глаза молодого правителя. От такого венценосца можно ожидать чего угодно, того и гляди, подобно новому готу Тотиле, поведет на Вечный город войско, не имеющее равных в христианском мире, и сровняет с землей Палатинский холм со всеми его обитателями. А его самого…

Об этом примасу не хотелось даже и помышлять. Можно сколько угодно говорить о том, что все чинимые Святейшим престолом рогатки и оттяжки всего лишь временные неурядицы, что Рим обдумывает, что процедура непроста и требует долгого времени… – для государя франков все это значит не больше, чем отзвучавший колокольный звон. Кардинал Бассотури представил, сколько поднимется баронов по единому зову кесаря, если тот обвинит Святейший престол в злонамеренной лжи под присягой. Сколько тех, кто сражался вместе с ним, отражая абарское нашествие, вслед его слову потребует сменить понтифика?

Он еще раз пробежал глазами текст. Какие же благовидные предлоги можно сочинить для человека, не желающего слушать никаких предлогов?

– Ваше преосвященство, – негромко прервал молчание секретарь. – Вас ждут к мессе.

Гвидо Бассотури отрешенно махнул рукой.

– Пусть сегодня проповедь читает епископ Парижский. Мне нынче что-то нездоровится. Передай ему… – Он запнулся, слова мешались в голове, картина мира, совсем недавно столь гармоничная, оказалась мрачнее штормовой ночи. – Впрочем, не нужно. Просто скажи, что я болен. И еще одно. Не так давно мы преподнесли мадам Гизелле весьма ценный дар – Священное Писание в богатом окладе.

– Истинно так, ваше высокопреосвященство.

– Открывала ли она его?

– Это неизвестно. Можно предположить, что нет. На беду, мы отослали дар с неким ловким пройдохой, который на поверку оказался душегубом и абарским лазутчиком. Вскоре он был разоблачен и, полагаю, все, что было связано с ним, не вызывает у мадам Гизеллы доверия.

– Это печально, друг мой, очень печально. Для нас было бы немаловажно, чтобы эта высокородная дама открыла фолиант.

– Но как это сделать, ваше высокопреосвященство? Даже вы не в силах заставить ее читать святых апостолов именно по этой книге.