Кровь фюрера

Он вышел наружу, и его вырвало. Светила луна. Кто-то подал ему прикуренную сигарету, взяв ее, он вытер губы и глубоко затянулся.

Рядом с ним стоял детектив. Немного помолчав, Гонсалес взял его за рукав.

— Хуалес… Он выжил?

Детектив покачал головой.

— Он умер до того, как приехала «скорая».

Гонсалес закрыл глаза, не пытаясь скрыть горе, потом, медленно подняв веки, хрипло спросил:

— Сколько еще трупов?

Глаза детектива остекленели от ужаса, но Гонсалес этого не заметил — он смотрел в никуда.

— Четверо наших. Двое ваших друзей из Асунсьона. Шестеро с виллы. Это включая Гальдера и охранника у ворот, в которого попал Мадера, когда тот попытался выстрелить. — Детектив помолчал. — Мы выставили блокпосты по всем дорогам, ведущим в город. На всех возможных маршрутах. Один новобранец говорит, что он вроде бы слышал, как отъехала машина после последнего выстрела. Но из-за всего этого хаоса и шума он не уверен. Да и унюхать запах выхлопных газов из-за вони от пороха и дерьма достаточно сложно. — Детектив сглотнул, сдерживая тошноту. — Но двери из гаража были открыты. На двери есть следы темной краски, скоро приедет судмедэксперт, он разберется с этим. — Он кивнул на виллу Гальдера. — Возможно, кто-то смог сбежать.

— Блокпосты. Я хочу закрутить все гайки. Понятно? — Тяжело вздохнув, Гонсалес нетерпеливо сказал: — Проблема состоит в том, что мы не знаем, кого или что мы ищем. А что насчет выжившего, из тех, кто лежал на лужайке?

— Он ранен не очень серьезно, но потерял много крови. Двое наших сопровождают его в больницу. Мы заставим его говорить сразу после перевязки.

— А прислуга на вилле? Хоть кто-то жив?

— Дворецкий. Один из двоих. Он прятался в подвале. Второй мертв. О нем я совсем забыл. Мы нашли его в доме. Убит выстрелом в грудь. Должно быть, попался им под руку. Так что всего тринадцать трупов. Но дворецкого, который выжил, сейчас тошнит и проносит. У него шок, и он не может и двух слов связать. Ему дали успокоительное.

Гонсалес ткнул пальцем в детектива.

— Так заставьте его говорить. Пусть его и того, с лужайки, привезут в центральное управление. Выясните, сколько людей здесь было. Мне нужны описания, имена. — Гонсалес сокрушенно покачал головой. — Тринадцать человек мертвы… поверить не могу!

Он затянулся дымом. Руки у него дрожали. Выплюнув окурок на лужайку, он хрипло сказал:

— И чтобы никаких телефонных звонков, ясно? К черту все эти формальности, мне нужны ответы.

Кивнув, детектив ушел. Гонсалес окинул взглядом поле битвы. Ради чего все это? Кто эти люди? И что вообще, мать его так, происходит?

Сирена «скорой помощи» вывела его из ступора. Теперь уже поздно. Слишком поздно. У Санчеса не было шансов. Он поступил loco. Глупо. Должно быть, ему очень нужны были эти люди с виллы.

На этот раз его вывели из задумчивости другие звуки. Чьи-то шаги и тихий голос, окликнувший его.

— Сэр?

Он обернулся, отгоняя оцепенение.

Перед ним стоял смущенный молодой полицейский.

— Сэр, там перед воротами стоит человек по имени Кортес. Судья Фелипе Кортес.

Парень сделал ударение на слове «судья» и замер, умоляюще глядя на Гонсалеса.

— Что ему нужно?

— Он говорит, что хочет видеть старшего офицера. Кажется, он очень рассержен и требует объяснить, что это за шум и стрельба. Спросил, знаем ли мы, где находимся. — Полицейский нервно сглотнул. — Сказал, что это Лома де Чапультепек, пристойный район, а не баррио из картона и жести.

Гонсалес поморщился. Он знал судью Кортеса — это был жирный напыщенный ублюдок. Он жил недалеко отсюда. Огромный особняк в Чапультепеке со слугами и такой же, как и он сам, жирной женой. Коррумпированный подонок, как и большинство его соседей.

— Да-а-а? — Гонсалес едва сдерживал гнев. — Скажите ему, что я занят.

— Сэр, я ему так и сказал. Он ничего не хочет слышать.

— Ну тогда, — медленно выдавил Гонсалес, задыхаясь от ярости, — передайте ему, чтобы он шел на хуй. А если он будет трепыхаться, я арестую его за сопротивление полицейским при исполнении ими служебных обязанностей.

Он увидел, что у полицейского расширились глаза — он не ожидал такого от своего начальника.

Гонсалес растоптал окурок.

— Или нет, я сам ему скажу.

Развернувшись, он медленно пошел к особняку, с каждым шагом испытывая острую боль.

ЧАСТЬ 5

Глава 36

БЕРЛИН

Вернер Баргель сидел в своем кабинете в здании на углу улицы Ауфдем-Грат и проспекта Клей в берлинском районе Далем. Он указал Джозефу Фолькманну на стул, стоявший напротив.

Баргелю было всего сорок два года, он был одним из самых молодых сотрудников, когда-либо занимавших пост исполнительного директора Земельного отделения защиты конституции в Берлине — «Landesamt f"ur Verfassungsschutz», больше известного как LfV. Функции LfV сходны с функциями британской МИ-5 — эта организация собирает информацию о террористах, экстремистских организациях и шпионах, представляющих угрозу государственной безопасности. Правда, LfV занимается только делами, касающимися города и соответствующей федеральной земли, а не государства в целом, так как в отличие от МИ-5 немецкая разведывательная служба более бюрократична и имеет много уровней. В ее состав входят девятнадцать отделений, в соответствии с количеством федеральных земель, и каждое отделение называется Ландесамт — Земельное отделение. Каждый Ландесамт отвечает за сбор соответствующей информации в своей федеральной земле. Все Ландесамты подотчетны центральному Федеральному управлению, которое называется «Bundesamt f"ur Verfassungsschutz», то есть Федеральное управление защиты конституции, BfV. Каждый Ландесамт автономен, но подчиняется центральному управлению, которое находится в Колоне. Двухэтажное кремовое здание Ландесамта в парковом районе Далема не привлекает взглядов прохожих, но в его кабинетах размещаются почти сто сотрудников, которые постоянно занимаются сбором жизненно важной для безопасности страны информации — о террористах, экстремистских организациях и шпионаже, направленном против федеральной земли Берлин. Тут заведены дела на всех, кто когда-либо занимался подобной деятельностью. Окна здания выходят на ухоженный парк, а совсем недалеко от него расположено берлинское отделение ЦРУ.

По всей Германии главы Ландесамта, или же директора, являются фигурами политическими и сменяются при каждых парламентских выборах. Но исполнительным директором, вторым лицом в Ландесамте, всегда назначается старший офицер, профессиональный разведчик. Именно он несет ответственность за повседневную работу управления.

Высокий и худощавый Вернер Баргель с мальчишеским лицом скорее напоминал молодого коммивояжера в очках, чем старшего офицера разведки.

— Джо, какими судьбами в Берлине? — Улыбнувшись, он посмотрел на Фолькманна. — Сколько лет, сколько зим!

— Да, уже года три не виделись.

— Чем могу помочь?

— Мне нужен твой совет, Вернер. А еще я хочу попросить тебя об одной услуге.

Баргель выжидающе поднял брови.

— Ты работаешь над чем-то, что входит в мою компетенцию?

— Сложно сказать.

— Какую информацию ты ищешь?

— Не возникало ли в последнее время проблем с экстремистами?

Вернер Баргель откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.

— В период экономического спада всегда увеличивается лево- и праворадикальная активность. Ты ведь это знаешь, Джо. Ты получаешь наши ежемесячные и ежегодные отчеты из Колони?

— Да, конечно.

— Насколько я помню, в отчете за этот месяц содержится информация об увеличении количества преступлений.

— А ты ничего не знаешь о новых группах праворадикального толка?

— Они есть, но особых неприятностей нам не доставляют. А вот старые в последнее время активизировались. Обычное дело. В прошлом месяце в Гойерсверде пришлось эвакуировать центр, занимающийся проблемами беженцев, его осаждали праворадикальные группировки. Через неделю в Берлине задушили двух темнокожих торговцев. В Эссене из окна третьего этажа выбросили турецкого Мальчика, который в тот же день умер от травм. Я мог бы продолжить. Но все это есть в отчете, о котором я говорил.