Кровавая ассамблея

Вновь зазвенела сталь. Я обратил внимание, что теперь Кристоф стал фехтовать более осмотрительно и все чаще блокировал мои удары. Похоже, это весьма талантливый юноша. Схватывает на лету.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Кристоф, дважды к ряду пытаясь прорвать мою защиту. Безуспешно, впрочем.

— Открою вам секрет, Кристоф: эта девушка мне не кузина.

Дзынь-дзынь! Я даже не стал использовать для атаки удачный момент, когда Завадский в удивлении опустил шпагу.

— Вот как? В самом деле? То есть, она ваша…

— Нет, юноша, вы ошибаетесь! Но я бы не хотел, чтобы кто-то предлагал ей сыграть в серсо, или же в любую другую забаву, без моего на то разрешения.

Понимающе кивая, Кристоф вновь поднял шпагу.

— Да, я вас понимаю… — Дзынь-дзынь — мы обменялись ленивыми ударами. — На вашем месте я бы тоже был возмущен! — Дзынь-дзынь. — Мне даже кажется, что вы не напрасно назвали меня наглецом. В подобных обстоятельствах я поступил бы точно так же.

— Рад, что мы пришли к единому мнению… Кстати, только что вы еще дважды были убиты. И один раз серьезно ранены в бедро. Я однажды видел, как после такой раны человек потерял столько крови, что просто тонул в ней. И все это происходило в считанные минуты… Так что берегите свои ноги, юноша!

— Понял, — тут же кивнул Кристоф. — Беречь ноги. Беречь горло. Беречь глаза…

Но я облегчил ему задачу.

— Просто берегите себя всего, юноша! — перебил я его. — Вам еще жить и жить, а на каждую рану заплатку не наложишь.

Сделав финт, я вновь остановил шпагу в одном вершке от его глаза. Так же, как и в прошлый раз при подобном выпаде, он замер, почти не дыша, и неотрывно следил за острием у своего лица.

— Черт меня возьми, как вы это делаете?! — воскликнул он. — Я бы очень хотел обучиться этому приему!

Я убрал шпагу от его лица и отсалютовал ему.

— Когда-нибудь мне будет приятно обучить вас паре приемов. Но сейчас, к сожалению, у меня намечается очень много дел. Служба, знаете ли. И если уж вы считаете наш конфликт исчерпанным, то предлагаю на этом и закончить.

Кристоф тоже отсалютовал мне шпагой.

— Не возражаю!

Используя свои шпаги как трости, мы неспешно направились к нашим секундантам.

— Если вы с вашими друзьями еще не завтракали, то я приглашаю вас посетить одно крайне приятное местечко, — предложил Завадский. — Трактир называется «Сытый баловень», и готовит там весьма забавный немец. Его имя Фриц, но сам себя он зовет Федором. Он жарит отличные колбаски!

— «Колбаски от старого Фрица»? — уточнил я, вспомнив рассказ об этом заведении кого-то из своих приятелей.

— Точно! — воскликнул Кристоф и рассмеялся. — Федор и сам похож на большую колбаску. Ровно как и жена его, Марта.

— Признаться, я действительно изрядно проголодался, — не стал отнекиваться я. — Уверен, что и друзья мои не менее голодны. Вчерашний прием у князя Бахметьева оказался не самым лучшим в этом сезоне.

Кристоф громко рассмеялся, но быстро прервал свой смех.

— Это точно, — заметил он. — Бедный князь! Говорят, ему лишь чудом удалось остаться в живых. И спас его святой крест и золотые руки вашей… хм… кузины! Это действительно так?

— Истинная правда, — заверил его я.

Между тем мы подошли к тому месту, где оставили свои вещи и быстро облачились в них. Нацепили ножны, спрятали шпаги.

— Наконец-то! — недовольно сказал Потемкин, когда мы вернулись к нашим секундантам. — Ей-богу, господа, мы все тут едва не уснули, пока вы там расшаркивались друг перед другом!

— Все живы, все довольны? — строго спросил нас темноволосый карапуз. — Всех ли устраивает исход дуэли?

— Абсолютно, — ответил ему Кристоф.

Я принял поводья у подведшего мне мою лошадь Вяземского и поблагодарил его.

— Господин Завадский признал, что его претензии ко мне были не обоснованы, а мои же слова в его адрес наоборот — имели под собой причину, — сообщил я всем. — Претензий друг к другу у нас больше не осталось, и мы решили позавтракать в трактире… Как там называется ваше заведение, дорогой Кристоф?

— «Сытый баловень», — напомнил Завадский.

— Слышал о таком, — быстро сказал Потемкин. — С превеликим удовольствием составлю вам компанию. Но только должен предупредить вас, господа: мои карманы пусты, и я намерен запустить свою хищную руку в ваши пузатые кошельки!

Кристоф захохотал. Его секунданты между тем смотрели на Потемкина с легким недоумением — должно быть не были привычны к такого рода бесцеремонности.

— Разрешите представить, господа, — спохватился я. — Григорий Потемкин, вахмистр Конной гвардии… А это княжич Вяземский Петр Иванович.

Тогда Кристоф в свою очередь принялся представлять своих секундантов.

— Граф Илья Лисин… — он указал на темноволосого карапуза. Тот учтиво поклонился. — А это Никита Ноздрев, помещик. Прошу любить и жаловать. А теперь пора возвращаться, господа! Предупреждаю сразу: завтрак за мой счет!

— Я вас обожаю, юноша! — с жаром заверил его Потемкин. — Постараюсь нанести максимальный ущерб вашему кошельку!

Глава 18 Жареные колбаски и гвардейские казармы

Трактир «Сытый баловень» в этот утренний час встретил нас почти пустым залом и запахом жареного мяса.

Кристоф не совсем точно описал внешность хозяина Фрица — на колбаску он похож не был. Скорее он весь состоял из таких колбасок. Лоснящаяся голова-колбаска, раздутые руки-колбаски, растопыренные пальцы-колбаски. Даже нос у него был как колбаска и свисал книзу изогнутым хоботком.

Не спрашивая наших предпочтений, Фриц-Федор выставил на стол огромную тарелку, наполненную румяными колбасками, возлежащими на подушке из тушеной квашеной капусты. Обжаренный в масле хлеб был натерт чесноком и жутко возбуждал и без того разыгравшийся аппетит.

Изголодавшиеся и усталые, мы накинулись на еду и первое время поглощали ее практически в полном молчании. Спутники мои налегали и на вино, которое приносила нам в глиняном кувшине Марта, жена хозяина. В отличие от Фрица-Федора, по-нашему она говорила с сильным акцентом, который, впрочем, только прибавлял ей милоты. И несмотря на то, что в своих габаритах она старалась не отставать от мужа, выглядела она при этом несравнимо приятнее, чему немало способствовали выставленные на всеобщий обзор огромные груди, каждая из которых была размером почти с мою голову. А из-под корсета игриво выглядывали самые краешки розовых сосков.