Кровавое копье
Шрифт:
Во двор вели два въезда. Один рядом с баром — узкая пешеходная дорожка, но небольшой автомобиль по ней все же проехал бы. Другой — широкий, по нему спокойно могли передвигаться грузовые фургоны. Посередине автостоянки оказалось несколько свободных мест, но большая часть машин была припаркована около домов.
Мэллой повел «тойоту» переулками на север. Он миновал рабочие кварталы района Санкт-Паули и направился к Ауссенальстеру. Машину он припарковал на узкой улочке неподалеку от пристани «Альте Рабенштрассе» и через десять минут спустился в метро. К восьми часам вечера он вернулся в «Ройял
Джим Рэндел и Джош Саттер сидели в баре и потягивали бесплатное пиво. Мэллоя они встретили холодно. Аудитор из Госдепартамента их явно злил.
— Утром мы без вас скучали, — буркнул Джош Саттер, не глядя на Мэллоя.
— Поздно лег.
— Ну и что?
— В чем проблема, парни?
— Мы не можем понять, чем вы занимаетесь, — процедил сквозь зубы Рэндел с ярко выраженным акцентом коренного обитателя Квинса. — Со следователями вы общаться не желаете. Нам не говорите, что у вас на уме. Из-под земли достань вам номер телефонной будки, а когда вы его получаете, то исчезаете, чтобы провести ночь «на троих»!
Рэндел явно репетировал свою тираду. Он сыграл роль плохого полицейского.
Саттер, напротив, взял на себя роль хорошего. Упершись локтями в колени, он потер ладони и примирительно сказал:
— Слушайте, Ти-Кей, дело в том, что нам задают массу вопросов, на которые мы не можем ответить.
— Немцы?
— Наш куратор в Нью-Йорке. Получается как-то… Вы действительно здесь, чтобы работать по этому делу? То есть — что происходит вообще?
— Джек Фаррелл в руках у Елены Черновой.
— Расскажите-ка нам что-нибудь, чего мы не знаем, — проворчал Рэндел.
— Как только я выясню, каким образом он установил с ней контакт, я получу и Фаррелла, и Чернову, но я вам гарантирую одно: Ханс мне в этом помочь не сумеет.
Рэндела такой ответ не удовлетворил.
— А как насчет денег? Я думал, что вы в этом специалист. Финансовая разведка?
— Что, если я скажу вам, что у меня есть шанс сегодня ночью разыскать, а может быть, и взять Фаррелла?
Джош Саттер немного расслабился. Джим Рэндел Мэллою явно не поверил.
— Не надо нам голову морочить. Объясните, чем вы занимаетесь. Вы что-то раскопали или это очередной китайский ужин?
Мэллой покачал головой.
— Это не для протокола, джентльмены.
Агенты переглянулись, а потом посмотрели на Мэллоя с таким видом, будто он только что совершил нечто святотатственное. В их мире все было для протокола, все ложилось на бумагу.
— Думаете, что сегодня ночью вам удастся выследить Фаррелла? — спросил Саттер.
У него на шее запульсировала вена. «Шпик» что-то нарыл, и фэбээровцу это понравилось.
Мэллой кивнул, но ничего не добавил.
— В чем проблема? — осведомился Рэндел.
— В том, что я не хочу, чтобы в этом участвовали немцы.
Саттер расхохотался.
— Учитывая то, что мы находимся в Германии, это непросто себе представить!
— Вы планируете увезти этого типа домой или хотите улететь без него? — спросил Мэллой.
Рэндел выругался и обвел бар взглядом.
— На кого вы работаете, Ти-Кей? Только не надо мне мозги полоскать этой чушью насчет аудиторской проверки!
— Послушайте. Немцы не выдадут Джека Фаррелла.
Если они его арестуют, то не отпустят.Это была откровенная ложь, но Саттер и Рэндел этого не знали. Для них отдать Джека Фаррелла немцам равнялось катастрофе.
— Эй, — озадаченно выговорил Рэндел. Наконец кто-то разозлил его сильнее, чем Мэллой. — Фаррелл наш!
— Если местные вмешаются, он будет принадлежать им.
Джош Саттер покачал головой.
— Ханс нам сказал…
— В ту самую минуту, как только немцы арестуют Фаррелла, Ханс исчезнет. Испарится! Вы столкнетесь с парнями, которые ни бум-бум по-английски. Все закончится очень печально. Вы улетите домой без Джека Фаррелла, а генеральному прокурору США позвонят и все уши прожужжат насчет того, какую массу законов Германии Фаррелл нарушил, явившись в страну по подложным документам.
— Но зачем немцам его удерживать? — удивился Джош Саттер.
Мэллой улыбнулся.
— Я могу привести вам полмиллиарда причин, но короткий ответ таков: потому что они могут это сделать. Такое случалось раньше, и вы оба это отлично знаете.
— Но Ханс сказал…
— Ханс говорит вам то, что ему велит начальство.
Оба агента рассвирепели, но Мэллою поверили. Пусть и нехотя, но поверили, и, кроме того, они понимали, что ничего не смогут поделать, если немцы захотят обвинить и судить Джека Фаррелла в Германии.
— С другой стороны, — сказал им Мэллой, — вы можете присоединиться к захвату Фаррелла, и, если все получится, я доставлю этого парня на американскую землю еще до того, как немцы узнают, что мы его взяли.
Джош Саттер прищурился.
— Но как? Как вы собираетесь это сделать, Ти-Кей? В чемоданчик его положите?
— У нас больше дюжины военных баз США в нескольких часах к югу отсюда. Это американская земля, джентльмены. Довезем Джека Фаррелла туда — и он наш.
— Сегодня ночью? — уточнил Саттер.
— Может быть, ночью. Может быть, на рассвете. А может быть, завтра. Прямо сейчас мне недостает одного-единственного шага. Нет уверенности. Но если что-то случится, это произойдет после полуночи, и мне нужно знать, могу ли я на вас рассчитывать.
— Это вы о чем? — нахмурился Рэндел. — В смысле — что именно вы хотите от нас?
— У меня есть два человека, которые будут производить захват, и еще один, который будет нас прикрывать, но я не уверен, что этого хватит. Меня тревожит вот что: как бы Чернова не выставила вторую линию обороны. Нужно, чтобы вы находились в зоне операции и были в курсе ситуации. С тем, что они противопоставят нам, мы справимся сами, огневая поддержка не нужна, но мне надо заранее знать об их приближении. Вот это и будет ваша работа.
Фэбээровцы переглянулись.
— А след крепкий? — спросил Джим Рэндел.
— Многообещающий. В худшем случае мы ничего не теряем, но все пойдет хорошо — я думаю, что должно так получиться. У меня просто нет времени все растолковывать. Вы мне понадобитесь — либо мне придется все делать самому и надеяться, что я не угожу в ловушку. Если иного выбора у меня нет — пусть так, но тогда за арест Фаррелла вам награды не видать. С другой стороны, если вы присоединитесь, я потом тихо исчезну, а вся слава достанется вам.