Кровавые горы марранов

Торм хоть и «абидилься», но дурака выключил. В этот раз князь поставил вперёд Хадандой. Укрываясь за большими прямоугольными щитами, обшитыми толстой кожей, дружинники устремились вперёд. А за ними ломанулась и вся остальная орава. В этот раз дела пошли куда веселее — хадандоевцы отделались лишь несколькими ранеными и прорвались к стенам крепости. Правда, с такого убойного расстояния арбалеты навылет прошивали щиты дружинников, однако, большого значения это уже не имело, поскольку тормовцы уже ставили лестницы и, страшно матерясь, лезли на стены. Вот тут в дело вступили княжеские арбалетчики, и хоть и было их всего пара десятков, но били они уже практически в упор — расчищая путь штурмовым группам. На свою беду, все крупные камни магдаровцы уже раскидали (а ведь сейчас было бы самое оно — швырять их на головы атакующих), и теперь им уже нечем было встречать нахлынувшую на стены волну. Обороняющиеся, конечно же, смогли сбросить несколько лестниц, но тормовцев это уже не могло остановить. Первым на стены крепости влез здоровенный ополченец, и ударами своей огромной дубины сбросил со стены двух магдаровских латников.

— Э-э-э! Вай-вай-вай! Какой воин! Какой воин, да! Вай, какой воин! Маладэсь воин! — ссал кипятком восторженный князюшка.

— Эта иво завут Клэм! — сказал капитан Харт.

— Ти пжалыста запомни этат воин, да?

— Харащё, киняз!

Тем временем, вышеуказанный Клем получил по соплям щитом от не менее могучего магдаровского солдата, и вылетел за стену. Однако при падении этот шустрый хлопец умудрился схватиться рукой за лестницу. Удержаться он конечно же не смог, но падение смягчил. А поднявшись на ноги — вновь полез на стену.

Как это не парадоксально, но благодаря грамотному командованию командира Хадандоя капитана Венка, его арбалетчики сконцентрировали огонь на одном участке, благодаря чему тормовцы смогли захватить плацдарм на стене, где теперь шла лютая резня. Местные ополченцы пытались отбить занятые княжескими бойцами позиции. Среди треска щитов и грохота дубин лишь изредка мелькали мечи, так как обе стороны бросили в эту бойню тех, кого менее всего было жалко. Вскоре, хоть и ценой больших потерь, но бойцам АСМ удалось потеснить тормовцев. Однако, десяток княжеских дружинников, взобравшись на стену, изменил ситуацию в свою пользу. Закованные в кольчуги хадандоевцы столь лихо рубились саблями, что расширили территорию плацдарма раза в два. Почуяв вкус победы, тормовцы с остервенением ломанулось на стены, и они наверняка бы их взяли. Но…

Открылись ворота, и из крепости вышли полторы сотни магдаровских латников. В отличие от княжеской толпы, это была самая настоящая фаланга — стена щитов и частокол копий и глеф. Князь бросил на фалангу Хадандой и две сотни ополченцев. Однако, вся эта волна, кровавыми ошмётками разбилась об железный строй элиты АСМ. Мерным шагом фаланга двинулась вперёд, сминая любые попытки к сопротивлению.

Глядя на зловеще блестящие на солнце окровавленные щиты и копья вражеской фаланги, капитан Харт заголосил:

— Киняз, нада ухадыт! Нада ухадыт!

— Э, Харт, твой мат, я щто трус, да?

— Э, защем трус, а?! Киняз нэ трус, киняз — хытрий!

— Хытрий?

— Ми нападом ночам, э!

— Вай-вай-вай! Харащё сказаль, э! — князю явно понравилась мысль об ночной атаке.

— Киняз, щто делай? Кажи свой слов! Дохнэм, билят! — прокричал встрявший в диалог капитан Венк.

— Э, верные, пайдом пжалыста там адахнём, да! Пайдом, уажаемие, нимножка там палижим, спинам-ногам адахнём туда-сюда, э! — проревел князь Торм.

Капитан Венк взял управление боя в свои руки. Дружинники сплотились вокруг князя, укрыв его волосатыми щитами. Арбалетчики перенесли огонь на вражескую фалангу. Отходом ополчения руководил капитан Харт. К чести капитана, это был именно хорошо организованный отход, а не бегство — одни ополченцы уносили лестницы, другие прикрывали их щитами, третьи прикрывали щитами пращников, что вели шквальный огонь по фаланге. Ну а пращники, в свою очередь (так же как и арбалетчики) прикрывали отход всего княжеского войска.

Фаланга магдаровцев не стала преследовать отступающих и вернулась в крепость. Тормовцы тоже не стали далеко отходить, а укрылись в складках местности совсем неподалёку. С обеих сторон активно заработали пращи. Сквозь взаимный град камней лениво постреливали арбалеты. А вот взаимные оскорбления сыпались беспрерывным ураганным огнём. Через пару часов подобной перестрелки, когда солнце уже шло к закату и начали сгущаться сумерки, князь Торм встал в полный рост и заорал дурниной:

— Э! Магдар! Выхады на чэсний бой, э! Адын на адын!

— Э! Киняз! Я нэмагу на чэсний бой! Я — ранэный! — полковник Магдар продемонстрировал перемотанную тряпкой левую руку.

— Э! Он ранэный, да! — заголосили асмовцы.

— Э! Магдар! Ти — нэ ранэный! Ти — сикло!

— Э! Магдар — сикло, да! — взревело княжеское войско.

— Э! Я нэ буду ваиват с сикло! Пащёль ты в жёпа! — гордо произнёс князь.

— Э! Пащёль ти в жёпа, Магдар! — весело подхватили тормовцы.

Насмехаясь над ссыклявостью Магдара, княжеское войско, побросав лестницы, отправилось вниз, и к наступлению темноты скрылось в Мёртвом лесу. Торм дал своим бойцам пару-тройку часов на отдых, после чего вновь повёл их к вершине горы. Теперь преимущество было у атакующих, ибо они карабкались вверх, ориентируясь на небо, которое было светлее чем гора, а вот обороняющихся не видели абсолютно ничего, что там творится внизу, в кромешной тьме.

Княжеское войско незамеченным подобралось почти к самым стенам Тумаба. К счастью, лестницы оказались там же, где тормовцы их и побросали. Вот только, ища и подбирая лестницы, княжеские ополченцы неизбежно начали шуметь. Этот самый шум услышали часовые на стенах Тумаба и подняли тревогу. И вот теперь, князь бросил своих на штурм. С дикими воплями тормовцы полезли на стены. Вновь закипела схватка. Рота лейтенанта Херега ворвалась на стену, и пока один её взвод удерживал позиции — два других пробились к воротам и открыли их. С победным рёвом княжеское войско ворвалось в Тумаб. Началась резня и бойня. Озверевшие и опьянённые победой тормовцы резали всех, кто попадался им на пути, сметая любое сопротивление противника. И вот тогда, в свете горящих факелов, вновь появилась фаланга, которую вёл в бой лично полковник Магдар. А вот теперь началась битва. Князь пытался задавить фалангу числом, однако магдаровцы, спешившие вступить в битву сплачивались вокруг неё, прикрывали фланги и давили массой, не давая сломать строй. Обе стороны закусились намертво. Стоны раненых и умирающих, треск щитов, копий и костей, звон клинков и грохот дубин заполнили собой ночной Тумаб. Капитан Венк тоже пытался выстроить подобие фаланги из Хадандоя и ополченцев. Однако выучка магдаровской фаланги взяла верх, и в итоге тормовцев вышибли из Тумаба через открытые ими же ворота.

Княжеское войско остановилось в полтысячи шагов от крепости и встало лагерем. В этот раз князюшка опять включил дурака и ему в башку взбрела гениальная идея — взять Тумаб в осаду. Шикарно, правда? Этот чувак, не имея совершенно никаких припасов, и лишённый какой-либо возможности получать продовольствие, решил ещё кого-то осаждать (здесь опять место под смайл «рука-лицо»). Самое интересное, что Торм не мог даже отправить отряды фуражиров в какие-нибудь ближайшие поселения, так как он этим бы только ослабил своё войско, которое в ходе кровопролитных боёв уже лишилось и без того небольшого численного превосходства. А теперь, отправь он отряды фуражиров, магдаровцы просто вышли бы из крепости и разгромили его войско.