Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

И если какой-либо концерн в Германии можно было назвать интернациональным по охвату и перспективам, то это был именно «ИГ Фарбен». В случае начала войны это сразу привело бы к захвату заграничных холдингов в странах, воюющих с Германией, прекращению поступления доходов от лицензий и резкому сокращению экспорта в эти страны.

2. Германские производители стали объединились со сталелитейными заводами Европы, особенно Франции, Великобритании, Австрии, Чехословакии, Люксембурга, Бельгии и земли Саар в Континентальный стальной картель с целью определения квот производства для всех групп – членов картеля и устранения губительной конкуренции.

Этот международный картель поддерживал деловые отношения с производителями стали в Соединенных Штатах. Американские наблюдатели присутствовали на европейских совещаниях в конце 30-х годов как почетные и желанные гости.

Со времени основания картеля в 1926 году и до его последнего совещания в Льеже Бельгия, как и упомянутые страны, не выражала опасений, что германские члены картеля могут быть заинтересованы в войне. Напротив, после встречи Гитлера и Чемберлена в Бад-

Годесберге, а затем прошедшей в Мюнхене встречи Чемберлена, Гитлера, Муссолини и Даладье германская, британская и французская группы картеля обменялись телеграммами, поздравляя друг друга с тем, что снова удалось предотвратить войну. А еще через несколько дней в особняке Карла Боша собрались 12 ведущих немецких промышленников, и все присутствующие единодушно праздновали ликвидацию угрозы войны.

3. Лидеры германской тяжелой промышленности лучше других соотечественников могли оценить шансы на победу или поражение с точки зрения производства стали для орудий. Руководствуясь этими соображениями, Эрнст Пёнсген, генеральный директор «Стального треста», воспользовался первой же возможностью, предоставленной промышленникам в январе 1940 года для выражения своей точки зрения, выступил перед группой правительственных экспертов во главе с министром экономики Вальтером Ландфредом. Не вина Пёнсгена, что эта возможность представилась ему лишь через пять месяцев после того, как Гитлер начал Вторую мировую войну; составляя свои планы агрессии, Гитлер полностью игнорировал мнение индустрии.

Пёнсген заявил, что, по его мнению, рано или поздно в военный конфликт непременно вступят Соединенные Штаты. Следовательно, при оценке вооружения необходимо иметь это в виду. Америка ежегодно производила 80 млн тонн стали, и по сравнению с этим объемом производство Германией всего 21,5 млн тонн выглядело смехотворным. Он указал и на нехватку магния, вольфрама, хрома и других металлов, необходимых Германии для производства высококачественной стали. Его слушателям пришлось сделать единственный вывод: Германия не сможет победить в начатой ею войне.

Его предостережением пренебрегли. Большинство коллег Пёнсгена поддерживали его мнение, из правительства же его сторонником был лишь генерал Георг Томас, глава экономического отдела высшего командования вермахта [58] .

4. Лидеры германской промышленности лучше других понимали, что для успешного ведения войны необходимы запасы стратегического сырья. Но Гитлера, не разбиравшегося в экономике, эта проблема не волновала. Он был уверен, что блицкриг закончится блиц-зигом (то есть за молниеносным ударом последует молниеносная победа).

58

Генерал Томас был главным экономическим экспертом вермахта. Он сохранял независимость своих суждений и перед тевтонским диктатором Гитлером, и перед германскими промышленниками. Он даже осмелился произносить речи перед публикой и проводить пресс-конференции, определенно высказывая свое мнение, что Германия не может вести большую войну. В результате в октябре 1944 года он был арестован как пораженец. Приговоренный к смерти в Дахау, он избежал казни только благодаря прибытию американских войск в апреле 1945-го. Затем им занялись американские следователи и отправили его самолетом в Италию, сначала на остров Капри, а затем в Аверсу, оттуда в Версаль, а после обратно во Франкфурт-на-Майне, где его задержали как военного преступника и выслали в Висбаден. Из-за ухудшения здоровья его отправили в офицерский госпиталь в Фалькенштейне, в горном массиве Таунус. Там он написал работу из пятнадцати страниц, озаглавив ее Gedanken und Ereignisse («Размышления и события») и пометив рукопись «Фалькенштейн, 20 июля 1945 года». Он умер в госпитале 29 декабря 1946 года.

Если бы немецкие магнаты промышленности, как принято думать, стремились к войне, разумеется, они бы сами позаботились запасти сырье, постарались бы убедить Гитлера, что он должен обратить особое внимание на этот аспект и с готовностью отозвались бы на требования генерала Томаса увеличить производство военной продукции.

Однако дело обстояло совершенно иначе.

В лекции, прочитанной 15 октября 1937 года в Академии вооруженных сил в берлинском районе Кладов, генерал Томас пожаловался своим товарищам офицерам, что до 1933 года ему стоило огромного труда вызвать у германских промышленников какой-либо интерес к подготовке к обороне. Они отлично знали, что это потребует огромных издержек.

Затем он нарисовал мрачную картину готовности Германии к войне. Никаких запасов золота и иностранной валюты, заявил он, поскольку Гитлер утверждал, что важна только работа, а деньги – это фикция. Планы обрести независимость снабжения населения пищевыми продуктами от иностранных поставщиков – одна из любимых идей Гитлера – обречены на провал, так как Германия никогда не сможет прокормить себя сама. Вместо 760 тыс. тонн стали, ежегодно требуемых вермахтом для нужд обороны, имеется только 300 тыс. тонн; зато не прекращается строительство монументальных зданий, прославляющих величие Третьего рейха. В стране чинятся препятствия свободному предпринимательству и независимым исследованиям, хотя и то и другое совершенно необходимо в интересах обороны. Не составляются планы размещения производственных мощностей на случай войны. В заключение он убедительно просил тщательно изучить состояние экономики потенциальных противников и дал высокую оценку отлично поставленной системе экономического шпионажа Великобритании.

Все это свидетельствует против того, что германские промышленники готовились к грядущей войне.

Из заявления Томаса в 1945 году мы также узнаем, что после Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 года генерал встречался со всеми лидерами промышленного и делового мира и убедился, что был прав в своих пессимистических взглядах на войну.

«В те дни я сталкивался только с единодушной поддержкой моих взглядов, – писал он и продолжал обвинять: – К сожалению, сегодня я вынужден заявить, что, когда Гитлер начал благоволить к доктору Тодту и господину Шпееру [59] , многие известные промышленники и банкиры полностью изменили свою позицию, поддались этим новым партийным заправилам и с энтузиазмом отозвались на их военную пропаганду и истерические призывы держаться до конца. И если сейчас германский народ требует правдивого отчета от военных руководителей, то это касается и многих лидеров промышленности, которым не хватило мужества, зная, что я прав, поддержать меня и открыто сказать, что они считают эту войну бессмысленной и безнадежной для Германии».

59

Фриц Тодт, инспектор строительной отрасли в Германии, затем министр вооружения и боеприпасов, погиб в авиакатастрофе в 1942 году. Его преемником стал любимый архитектор Гитлера Альберт Шпеер, приговоренный как военный преступник в Нюрнберге к 20 годам заключения.

Обвинение очень серьезное, и мы оценим его позднее, когда будем рассматривать обвинение немцев в непротивлении нацизму. А сейчас заметим, что нравственное разложение этих промышленников произошло в середине войны, а не в начале нацистского режима, когда Гитлер еще не открыл свое истинное лицо и оппозиция могла действовать более решительно и энергично. А вот в 1942–1943 годах бизнесменам и рабочим ничего не оставалось, как только поступать по поговорке «С волками жить – по-волчьи выть», приспосабливаясь к обстоятельствам, на которые они уже никак не могли повлиять.

Обратимся к другому вопросу, а именно: хотели ли германские промышленники войны, и приложили ли они руку к ее развязыванию?

Томас снимает с них это обвинение. В книге «По вопросу о вине германской экономики» (1946) он писал:

«Германская промышленность понимала, что только мир и согласие с Западом может обеспечить процветание… У них не было ни малейшего желания войны. У представителей индустрии не было захватнических планов. Они никогда не желали столкновения.

Геринг и Гитлер были настроены против лидеров промышленности. Они считали, что те не умеют хранить секреты. Но поскольку промышленники обладали основной продукцией и капиталом, Гитлер изменил свое отношение.

В 1937 году Гитлер уверял, что Германия ведет только подготовку к обороне. У них [промышленников] были основания верить ему….

Германия вступила в войну, будучи весьма слабо подготовленной, и капитулировала бы еще раньше, если бы не ресурсы захваченных ею стран».

Телфорд Тейлор косвенно подтверждал, что германские промышленники не вели накопления стратегических запасов на случай войны [60] : «Удивительно, но, как показывают воспоминания генерала Томаса и многие источники, в течение четырех лет велась лишь частичная мобилизация экономики, то есть ее перевод на военные рельсы, а всеобщая мобилизация началась лишь в 1943 году, когда рейхсминистром вооружения стал Альберт Шпеер».

60

Taylor T. Sword and Swastica. New York: Simon and Schuster, 1952. P. 323.