Круговорот благих намерений

– И про то, что обещал шесть трупов, а дал только пять, тоже сказал? – спросил Буратино по-прежнему зло, не желая идти на контакт с непрошенными гостями.

– Нет, он сказал, что договор был только на пять, ни о каком шестом труппе разговора не шло, – ответил Валера ему спокойно.

– Как не было? Врет он безбожно, – вскипел Воевода. – Ритка тогда говорила, что не успел просто.

– А ты никогда не задумывался, – вдруг сказала Царица, – что Ритка сразу так и планировала? Для достоверности. Ведь ее опознали, значит, остальные точно мы.

– Кого мы слушаем и почему? – рявкнул Буратино, ударив кулаком по столу.

– Кстати, про вас, – Валера обратился к Тарику, – он думал, что вы сопьетесь и будете психом, которого в семье не любят, – своими словами он словно бы отомстил мужику за грубость. – Вы, – Валера повернулся к Снегурочке, – он думал, будете известной певицей.

От слов Валеры она еще больше расплакалась, вытирая слезы платком.

– А вы, – решив рассказать уже сразу про всех, Валера обратился к Царице, – в его мечтах самая крутая бизнес леди, ворочающая миллионами.

– Ну, здесь он не ошибся, – равнодушно констатировала она и вновь выпила бокал залпом. – Это все мое, – обвела она руками вокруг. – Давайте теперь без сантиментов и начистоту: сколько вы хотите?

– Мне ничего от вас не надо, – фыркнул Валера, – я богатый человек, который при определенных усилиях мог бы купить даже вашу винодельню со всеми ее ухоженными полями и постройками.

– Серьезно? А почему ты это мне не говорил? Вот это новость! – очень искренне и по-детски удивленно спросила его Жанна, и за столом все улыбнулись. Кто больше, кто меньше, но тяжелая атмосфера рассеялась. Валера в который раз поразился ее способности располагать к себе людей.

– Серьезно, – ответил Валера, еле сдерживая смех, – но давай потом.

– Хотите знать, как? Ну что ж, вы и так почти все знаете, – развел руками Буратино. – Кроме того, что я и тогда почти не пил. Мои запои были подготовкой к побегу. Все придумала Ритка: она давно уже уговаривала нас так сделать убеждая, что жизни он нам не даст. Потому и в институт устроилась работать, и задания давала нам разные разрабатывая план до мелочей. Руслан вон бомбу сделал, все выискивал, как, потом мы все искали составляющие, все было продумано и выверенно до минуты, до шага. Все, вплоть до домика в станице Голубицкая, здесь недалеко. Я только сейчас понял, что она была одержима этим и, возможно, у нее даже поехала крыша. А мы… Что мы, дети практически. Я хоть и самый взрослый, но папа Петя так в последнее время стал на нас наседать, что я поверил Ритке, что другого выхода нет, и надо бежать. В тот день она нам сказала или сегодня или всю жизнь в рабстве, проживая жизнь, придуманную для вас папой Петей.

– А может быть, надо было просто поговорить? – спросил Валера.

– Может быть, – согласилась Царица. – Вы думаете мы не жалели об это ни разу? Но сейчас это пустой разговор. Мешает слово «было», прошлого не вернуть.

– Сначала мы подготавливали почву, отправляя письма с угрозами. Все должны были подумать, что хотели убить папу Петю, – продолжил Буратино. У него куда-то делось и раздражение, и злость, остались только печаль и сожаление. – Потом слили бензин, мы так и подумали, что поменяют номера, начальник охраны всегда так делал. Все это было для того, чтоб все подумали, что произошла именно ошибка. Даже его экстренный вызов в Питер мы организовали, написав жалобу в администрацию на странную сделку, которую неравнодушный народ просит проверить. Потом гвозди на дороге для охраны и схрон с трупами в сугробе, благо зима. Делали все быстро, Ритка, так она сама решила, должна была активировать бомбу и вернуться к нам, где уже ждала другая машина и новые документы, но она… – на этих словах Буратино запнулся, – поцеловала нас всех и ушла. Потом мы услышали взрыв, а записку от нее нашли уже в новой машине. Мол, трупов не шесть, а пять, если что-то будет не так, он поймет, живите, мои любимые, Модеста не бросайте и помните, я это делаю для вас.

– Она это сделала для нас, – грубо сказала Царица, словно бы сейчас ругалась с Риткой, – а я всю жизнь чувствую, что должна ей. А может, не надо было таких жертв, даже с благими намерениями?! – крикнула она громко, словно бы Ритка могла ее услышать.

– Ну а дальше на машине с новыми документами сюда, и новая жизнь. Но, насколько я узнавал, нас никто так и не искал, увидев труп Ритки, папа Петя поверил, что нас нет. Рассчитала она все правильно. Те труппы мы щедро полили бензином, и под каждым было установлено свое взрывное устройство, кроме общего, поэтому от них практически ничего не осталось, а вот Ритка… – он вновь остановился, не зная, как сказать. – В общем, ее можно было узнать, – закончил Буратино и вновь нервно закурил.

– А теперь, наверное, надо сказать, зачем? – спросила Снегурочка, вытирая слезы. – А давайте я отвечу. В этой истории все хотели как лучше. Папа Петя, он спасал нас от детдома, нищеты и всякой грязи, которой было много особенно в те годы, и я на самом деле ему очень за это благодарна. Ритка спасала нас от тирании и какой-то ненормальной любви папы Пети. Он действительно задушил нас своими клешнями и не давал продохнуть, у нас не было своей жизни, только та, что придумал он, и никакой другой больше. Мы жили по его сценарию, как те нанятые актеры, что показывали для него представление с нашим псевдоучастием. С одним отличием: актеры только играли и знали, что сойдут со своей сцены, снимут маски и пойдут домой, а мы жили в этом аду. Надежда на то, что он нас хоть когда-нибудь отпустит и разрешит жить, как мы хотим, растаяла, когда Тарику исполнилось восемнадцать, и он решил жить отдельно. Папа Петя сказал нет, и ни один аргумент на его решение не подействовал. Вот и получается, все хотели как лучше, но получилось только хуже. Посмотрите теперь: мы люди со сломанной психикой, живем под чужими именами. Боимся завести семью, потому что последует много вопросов, и вечно жмемся друг к другу, как дворовые коты. Единожды мы даже разбежались, но не смогли и вновь сошлись. Благо, было куда, вот Тамара у нас и правда голова, а мы у нее так, на подхвате.

– Прекрати, – сказала ей резко Царица. – Я сейчас на миг почувствовала себя папой Петей. Мол, пригрела вас, а вы тут все мне должны. Это не так, мы семья, и вы не в заточении.

– А ведь он думал, что предательница вы, – обратился Валера к Снегурочке, – и это его очень сильно мучило всю жизнь. Предали его, установили бомбы в его машину и поехали со всеми на кладбище, ожидая страшного сообщения о его смерти, не зная, что номера машин поменяли.

– Почему? – ошарашенно спросила Снегурочка.

– Потому что охрана принесла запись с камер видеонаблюдения с почтамта, где было отправлено последнее письмо, и там он увидел вас, – объяснил Валера.

– Не может быть, мы специально выбирали самые маленькие, самые захолустные почтовые отделения, откуда там камеры? – возразил Буратино.

– Начальница сама поставила, думала, что ее сотрудники воруют. Случайность – пояснил Валера.

– Он всю жизнь думал, что я хотела его убить! – Снегурочка закрыла рот рукой, видимо, чтоб не вырвался крик боли, и выбежала из ресторана.

– Зачем вы пришли? – устало спросил Буратино, и его обожжённая щека задергалась.

– Сказать вам, что ваш папа Петя умер, и вы можете не скрываться, а объявиться и претендовать на наследство – ответил ему Валера и положил на стол дневник.

Из него выпал листок.

Валера поднял его с пола и, немного подумав, прочел вслух.

«31 декабря 2023

Хочу попросить у вас, мои дети, прощения за то, что был очень строг с вами, а также простить того, кто предал и хотел мне смерти, а тем самым невольно убил всех остальных. Не зависимо от того, кто это сделал. Я по-прежнему очень сильно люблю всех вас. Вы моя семья. Встретимся на небесах.

Всегда ваш,

Папа Петя».

Когда они рано утром садились в машину, то вся странная семья вышла на крыльцо гостиницы и смотрела им грустно вслед. Ни Валера, ни Жанна не захотели оставаться здесь больше, не смотря на забронированный еще на день номер. Им обоим хотелось уехать отсюда поскорей, словно бы закрыть неприятную страницу в книге.

– Вот, кажется, никто ничего плохого не хотел, – сказала Жанна, глядя на удаляющиеся фигуры, – но все равно получилось плохо.