Крупным планом
Шрифт:
— О господи…
Это была Анна. Она стояла за мной и с ужасом смотрела на погибшего парня.
— Он что… — спросила она.
Я кивнул.
Она прижалась губами к моему правому уху и прошептала:
— Ты все снял?
— Да. Как твои легкие?
— Все еще дышат.
К нам подошел пожарный.
— Вам пора уезжать, — сказал он. — Немедленно.
Мы уехали. Через десять минут мы уже были на шоссе 200. Когда мы свернули к Маунтин-Фолс, я остановил машину, выскочил и потратил целую пленку, чтобы снять
Анна подошла ко мне, когда я кончил снимать.
— Наверное, хана моему домику, — заметила она.
— Тебе могло повезти, — возразил я. — Огонь к озеру не приближался.
— Даже если лачуга выжила, кому захочется отдыхать в сгоревшем лесу?
Зазвонил ее мобильный. Она ответила. Разговор был стремительным.
— Да… да… цветные и черно-белые… Пока один погибший… Да, он это снял… Да, мы будем там через час. Не позже… — Она повернулась ко мне: — Редактор. Он в восторге, что мы едва заживо не сгорели… и что ты вовремя воспользовался камерой. Он держит первую полосу, так что нам надо торопиться.
Когда мы выехали на шоссе 200, Анна увеличила скорость «эм-джи» до 90 миль в час.
— Сколько ты всего пленок нащелкал?
— Семь черно-белых, четыре цветные.
— Блеск. Мы лучше дадим черно-белое фото на первой полосе и цветные на развороте. И цветные фото будут великолепно покупаться.
— Кем?
— «Тайм», «Ньюсуик», «Ю-Эс-Эй тудэй», может быть, даже «Нэшнл джеографик». Кто больше заплатит.
— И кто будет их продавать?
— Я — в качестве фоторедактора газеты.
— Я и не знал, что согласился передать права газете.
Она подняла глаза к небу:
— Нет, ты настоящий романтик.
— А тебе бы все продать.
— Ладно, давай обсудим, — сказала она. — Сколько ты хочешь за первое появление снимков в газете?
— Две тысячи.
— Иди к черту.
— Я едва не доигрался до кремации, чтобы дать тебе лучшую серию снимков года. Могла бы быть щедрой.
— А ты мог бы быть реалистом. Мы же все еще газета маленького городка. Для нас даже тысяча чересчур.
— Тогда придется продать их кому-нибудь еще.
— Полторы тысячи. И все, что получим от продаж, делим пополам.
— Пятьдесят пять на сорок пять.
— Я тебя ненавижу, — сказала она.
Я наклонился и поцеловал ее волосы.
— Ну а я тебя люблю, — сказал я.
Она внезапно повернулась и уставилась на меня.
— Смотри на дорогу, — напомнил я ей.
— То, что ты сейчас сказал, не для того, чтобы продать подороже?
— Ну, ты та еще штучка, мисс Эймс.
— Ну… — наконец произнесла она, — похоже, мне придется согласиться с твоими условиями.
Мы добрались до редакции за сорок пять минут. Джейн, помощница Анны, вышагивала по
вестибюлю, ожидая нас. Она ужаснулась нашему виду.— Мать твою, вы только посмотрите, — сказала она. — Выходит, действительно горело?
— Еще как, лапочка, — сказала Анна. — Теперь мчись в лабораторию и тащи туда пленки Гари. Через час я хочу видеть пробные отпечатки.
Мужчина средних лет, в пиджаке из твида, застегнутой доверху голубой рубашке и вязаном галстуке, решительно направился к нам:
— Бог мой, Анна, почему ты не в больнице?
— Просто малость сосновой сажи, Стю.
— А вы не иначе как Гари Саммерс, — сказал он и протянул руку: — Стюарт Симмонс.
— Наш босс, — добавила Анна.
— Вы оба нормально оттуда вырвались? — спросил он.
— Ей надо немедленно показаться врачу, — сказал я.
— Я в порядке, — возразила она.
— Надышаться дыма — это далеко не «все в порядке».
— Я никуда не пойду, пока не напечатают эти фотографии, — заявила Анна.
Редактор повернулся к регистраторше:
— Элли, позвони домой доктору Брауну и попроси его немедленно приехать в редакцию.
Анна застонала.
— Не ной, Анна, — сказал Стю. — Тем более что я хочу, чтобы ты была здесь, пока все полосы не будут сверстаны. И Меррилл, и Аркинсон из отдела местных новостей жаждут поговорить с тобой. Они будут писать текстовки к снимкам.
— Ты уже послал туда репортера? — спросила Анна.
— Да, Джина Платта.
— Только не эту старую развалину.
— Анна… ты не права. Да, и он снимает только в цвете. А напишут все мальчики из отдела местных новостей.
— А кто снимет фотографии завтра? — спросила Анна. — Тем более что нет никаких шансов, что они потушат этот огонь к завтрашнему дню… к выходу газеты.
— Гари, тебе не хотелось бы снова туда поехать? — спросил Стю. — Поснимать ночью?
— Я бы хотел быть здесь, пока не проявят все снимки.
— Доверь это Анне, — сказал Стю. — Она лучше всех.
— Так оно и есть, черт побери, — сказала Анна, подмигивая мне.
Редактор заметил этот кокетливый взгляд, но вести себя продолжил так, будто ничего не видел. Можно не сомневаться, он давно знал все про меня и Анну. Маунтин-Фолс есть Маунтин-Фолс.
— Так как насчет еще одной вылазки на линию фронта? — спросил он.
Как я мог отказаться от такой аналогии с полем битвы? Я согласился.
— Замечательно, — сказал Стю.
Его перебила регистраторша Элли.
— Мистер Симмонс, — сказала она, — тут Джин Платт звонит. Еще один пожарный погиб.
Стю покачал головой и сказал:
— Это превращается в настоящую катастрофу. — Затем повернулся ко мне и добавил: — Вы будьте очень осторожны. И обязательно мне завтра позвоните. Я хотел бы поговорить с вами насчет чего-нибудь постоянного для нашей газеты. Кстати, «Лица Монтаны» мне очень понравились.