Крушение мировой революции. Брестский мир

Кто конкретно стоял за организацией убийства германского посла? Блюмкин считал, что ЦК ПЛСР. 4 июля, перед вечерним заседанием съезда Советов, он был приглашен «из Большого театра одним из членов ЦК для политической беседы». Член ЦК заявил Блюмкину, что ЦК ПЛСР решил убить Мирбаха, «чтобы апеллировать к солидарности германского пролетариата» и, «поставив правительство перед совершившимся фактом разрыва Брестского договора, добиться от него долгожданной определенности и непримиримости в борьбе за международную революцию». После этого «член ЦК» попросил Блюмкина, как левого эсера, в рамках соблюдения партийной дисциплины, сообщить имеющиеся у него сведения о Мирбахе. Блюмкин считал поэтому, что «решение совершить убийство графа Мирбаха было принято неожиданно 4 июля». Однако на заседании ЦК ПЛСР, где, по сведениям Блюмкина, было принято решение убить посла, Блюмкин не присутствовал. Вечером 4 июля его пригласил к себе все тот же «один член ЦК» и вторично попросил его «сообщить все сведения о Мирбахе», которыми Блюмкин располагал, будучи заведующим отделом «по борьбе с немецким шпионажем», причем ему сказали, что «эти сведения необходимы для совершения убийства». Вот тут-то Блюмкин и вызвался убить посла. Заговорщики в ту же ночь решили совершить покушение 5 июля. Однако исполнение акта было отложено на один день, поскольку «в такой короткий срок нельзя было произвести надлежащих приготовлений» [11] .

11

Там же, с. 295-298, 308.

Таким образом, действиями Блюмкина и Андреева, еще одного члена партии левых эсеров, фотографа подведомственного Блюмкину отдела по борьбе со шпионажем, руководил не ЦК ПЛСР, а кто-то, называемый Блюмкиным «один член ЦК». Что это был за член ЦК, Блюмкин не указывает. Но удивительно другое: во время дачи Блюмкиным показаний в киевской ЧК в 1919 году чекисты так и не поинтересовались именем члена ЦК ПЛСР, явного организатора убийства. Возможно, большевики знали, о ком идет речь, но были не заинтересованы в огласке. Кто же был этот член ЦК ПЛСР?

Есть основания полагать, что им был Прошьян, «шутя» предлагавший в марте в разговоре с левым коммунистом Радеком арестовать Ленина и объявить Германии войну. Спиридонова писала о причастности Прошьяна к организации убийства германского посла совершенно открыто: «Инициатива акта с Мирбахом, первый почин в этом направлении, принадлежит ему» [12] . Прошьян всегда стоял на левом фланге революционного спектра. Вероятно, именно поэтому он импонировал таким разным людям, как Ленин и Спиридонова. Ленин писал о Прошьяне, что тот «выделялся сразу глубокой преданностью революции и социализму», что в нем был виден «убежденный социалист», решительно становившийся «на сторону большевиков-коммунистов против своих коллег, левых социалистов-революционеров». И только вопрос о Брестском мире привел к «полному расхождению» между Прошьяном и Лениным [13] .

12

Спиридонова. Прошь Прошьян, с. 222.

13

Ленин. Памяти Прошьяна — Правда, 20 декабря 1918.

Спиридонова вспоминала о Прошьяне, что тот одним из первых стал раскалывать эсеровскую партию: «Когда Натансон со всем его авторитетом однажды почти приказал ему все же не рвать с партией, «подождать», он уехал гневный от грусти, — «подрезают мне крылья». Он первым «начал открытую кампанию против Керенского и писал до того злые и нецензурные статьи на Савинкова», что ЦК ПСР «катался в судорогах гнева». В поддержке большевиков, вторит Спиридонова Ленину, Прошьян «шел до конца и без единого колебания»; и в июльские дни 1917 был арестован Временным правительством, как и многие большевики, по обвинению в шпионаже. За отказ подчиняться директивам эсеровской партии Прошьян исключался из ПСР, восстанавливался по требованию левого крыла тогда еще единой эсеровской партии, снова исключался за «чересчур смелую интернационалистическую пропаганду» (пораженчество). В подготовке Октябрьского переворота он принимал столь активное участие, что, по словам той же Спиридоновой, переворот этот «был так же и его делом». Прошьян «стоял за полную безоговорочную совместную работу с большевиками» и входил в «пятерку», которая «играла крупную роль в борьбе и устройстве» советской власти. А так как «пятерку» по большей части посещали только Ленин и Прошьян, работа левых эсеров и большевиков проходила в полном «согласии и взаимопонимании» [14] .

14

Спиридонова. Прошь Прошьян, с. 221-222.

Прошьян мог воспользоваться постановлением ЦК ПЛСР от 24 июня и самолично организовать убийство Мирбаха. Косвенным доказательством этому может служить тот факт, что имя Прошьяна (и никого больше) упоминается в показаниях Блюмкина в связи с письмами Блюмкина к Прошьяну «с требованием объяснения поведения партии после убийства Мирбаха» и «ответными письмами Прошьяна». Что же было в этих письмах, и на каком основании рядовой член левоэсеровской партии предъявлял члену ЦК какие-то требования? «Красная книга ВЧК» на этот вопрос не дает ответа. Этими письмами чекисты тоже «не поинтересовались». Но о требованиях Блюмкина к Прошьяну легко догадаться. Оказывается, таинственный член ЦК ПЛСР, с которым договаривался Блюмкин об убийстве Мирбаха, заверил эсеровского боевика, что в задачу ЦК ПЛСР «входит только убийство германского посла». Блюмкин показал:

«Общего вопроса о последствиях убийства графа Мирбаха во время моей беседы с упомянутым членом ЦК не поднималось, я же лично поставил резко два вопроса, которым придавал огромное значение и на которые требовал исчерпывающего ответа, а именно: 1) угрожает ли, по мнению ЦК, в том случае, если будет убит гр. Мирбах, опасность представителю Советской России в Германии тов. Иоффе и 2) гарантирует ли ЦК, что в его задачу входит только убийство германского посла. Меня заверили, что опасность тов. Иоффе, по мнению ЦК, не угрожает [...]. В ответ на второй вопрос мне было официально и категорически заявлено, что в задачу ЦК входит только убийство германского посла с целью поставить советское правительство перед фактом разрыва Брестского договора».

Если встречавшимся с Блюмкиным членом ЦК был Прошьян, становится понятным требование к нему Блюмкина объяснить поведение партии левых эсеров после убийства Мирбаха. Ведь у Блюмкина, пролежавшего 6 — 7 июля в госпитале, информация о событиях тех дней была лишь из советских газет, где большевики однозначно указывали на восстание, то есть на то, чего, по представлениям Блюмкина, никак не могло быть. Блюмкин показал:

«В сентябре, когда июльские события четко скомпоновались, когда проводились репрессии правительства против партии левых эсеров и все это сделалось событием, знаменующим целую эпоху в русской советской революции — даже тогда я писал к одному члену ЦК, что меня пугает легенда о восстании и мне необходимо выдать себя правительству, чтобы ее разрушить.»

Но «один член ЦК» запретил, и Блюмкин, подчиняясь партийной дисциплине, послушался [15] . Только в начале апреля 1919, после скоропостижной смерти Прошьяна в декабре 1918, Блюмкин нарушил запрет покойного и явился в ЧК, чтобы раскрыть «тайну» левоэсеровского заговора [16] .

Однако это — лишь одна гипотеза, одна из возможных линий покушения. И самый серьезный аргумент против тот, что, согласно показаниям лидера левых эсеров Саблина, Прошьян во втором часу дня находился в здании отряда Попова [17] , в то время как, согласно показаниям Блюмкина, примерно в это время 6 июля Блюмкин и Андреев находились в «Национале» на квартире у «одного члена ЦК» и получали там бомбы и последние инструкции [18] . Правда, Блюмкин не утверждает, что «один член ЦК» был в тот час у себя дома (а Саблин мог ошибиться); но это заставляет искать внутри ПЛСР других заговорщиков. Внешне самые серьезные обвинения падают на Спиридонову, давшую на себя показания на допросе 10 июля [19] . Этих показаний могло бы быть достаточно для того, чтобы свалить на Спиридонову всю ответственность за убийство Мирбаха, забыв о Прошьяне. Однако есть основания полагать, что Спиридонова наговаривала на себя лишнее и уж, по крайней мере, не была тем «одним членом ЦК», на которого ссылался Блюмкин. Прежде всего, постановления ЦК ПЛСР об убийстве Мирбаха, на которое ссылается Спиридонова, не существовало. На это указывает историк Л. М. Спирин: «никакого заседания ЦК левых эсеров в ночь на 5 июля 1918 г. не было» [20] . То же самое пишут редакторы нового издания «Красной книги ВЧК»: «Заседания ЦК ПЛСР ночью 4 июля не было» [21] . Таким образом, не было именно того заседания, на которое ссылался в разговоре с Блюмкиным «один член ЦК» и о котором, в свою очередь, сообщил Блюмкин. Блюмкин кроме того показал, что именно он сообщил о предстоящем покушении Александровичу [22] . Между тем, если постановление об убийстве Мирбаха, как утверждала Спиридонова, действительно было вынесено ЦК ПЛСР до 6 июля, Александрович, как член ЦК, не знать об этом не мог [23] .

15

Красная книга ВЧК, с. 295-309.

16

Есть и совсем незначительные указания на Прошьяна. Спиридонова писала в записке, переданной уже из тюрьмы арестованной подруге левой эсерке Измаилович, что к «О...» — одному члену ЦК ПЛСР — Блюмкина отвез ничего не подозревавший Александрович. Буква «О», приведенная в источнике, в написанной Спиридоновой от руки записке могла быть русской буквой «П» — заглавной буквой имени и фамилии Проша Прошьяна (Кремль за решеткой, с. 13). В том же источнике имеется еще одно упоминание о Прошьяне. В майском бюллетене ЦК ПЛСР 1919 г., опубликованном в книге «Кремль за решеткой», Прошьян и Александрович упоминаются вместе, как «погибшие» 1918 г. (там же, с. 141). Возможно, Спиридонова намекала на то, что Прошьян умер не своей смертью.

17

Красная книга ВЧК, с. 271.

18

Там же, с. 299.

19

Там же, с. 268-269.

20

Спирин. Крах одной авантюры, с. 85.

21

Красная книга ВЧК, с. 298.

22

Там же, с. 299.

23

Штейнберг, бывший нарком юстиции, эмигрировавший из советской России и оставивший мемуары, также не упоминает о заседании ЦК и решении убить Мирбаха [АИГ, Steinberg. The Events of July 1918, p. 1; Socialist Russia, The Events of July 1918 (Geneva, 1918, 70 pp.)]. Наличие восстания Штейнберг отрицал и в написанной им биографии Спиридоновой, вышедшей на английском языке в 1934 г.

Многочисленные указания на непричастность тех или иных активистов ПЛСР к убийству и событиям 6-7 июля имеются в литературе. Так, по мнению коменданта Кремля П. Д. Малькова, к ним не имели отношения Устинов и Колегаев [24] . Академик Минц пишет, что решение о «выступлении» ЦК ПЛСР принял «далеко не в полном составе». Гусев, рассказывая о Третьем съезде ПЛСР, открывшемся через четыре дня после заседания ЦК 24 июня, отмечает, что «в решениях съезда прямо не говорилось об убийстве Мирбаха и вооруженном мятеже» [25] . Получается, что ни на заседании ЦК ПЛСР 24 июня, ни на съезде ПЛСР, проходившем с 28 июня по 1 июля, ЦК ПЛСР не указал ни сроков террористического акта, ни будущую жертву его, хотя посла убили через несколько дней после заседания ЦК и закрытия съезда. Ни слова не говорилось в постановлении и о планируемом «восстании» против большевистского правительства. Гусев в связи с этим указывает, что «подготовка к мятежу тщательно скрывалась не только от органов советской власти, но и от рядовых членов левоэсеровской партии» [26] . Однако, приняв на себя вину по организации убийства, Спиридонова в показаниях 10 июля наотрез отказалась взять на себя ответственность за «восстание», указав, что в «постановлениях ЦК партии» левых эсеров «свержение большевистского правительства ни разу не намечалось [27] .

24

Мальков. Записки коменданта Кремля, с. 216-217.

25

Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 195.

26

Там же, с. 193.

27

Красная книга ВЧК, с. 269.

Спирин указывает, что в те дни «состоялось лишь совещание небольшой группы членов ЦК, созданной еще 24 июня 1918 г. с целью организации убийства представителей германского империализма» [28] . Он имеет в виду упомянутое в показаниях Спиридоновой и в постановлении ЦК ПЛСР Бюро из трех человек: Спиридонову, Голубовского и Майорова. Но Майоров, связанный с Украиной и работавший именно там, равно как и Голубовский, своего участия в июльских событиях в Москве никак не проявили. Да и Спиридонова показала, что делом убийства Мирбаха ведала она одна, а Майоров с Голубовским никакого отношения к покушению не имели. Тогда по-иному читаются показания Спиридоновой. Если ЦК ПЛСР «сначала выделил очень небольшую группу с диктаторскими полномочиями», если потом из этой группы в три человека двое к событиям отношения не имели, то вся ответственность за организацию убийства Мирбаха действительно падает не на ЦК ПЛСР, повинный лишь в теоретическом одобрении террора в постановлении от 24 июня, а на Спиридонову.

28

Спирин. Крах одной авантюры, с. 85.

И все-таки есть косвенное указание на то, что не Спиридонова была «одним членом ЦК», с которым встречались Блюмкин и Андреев. Блюмкин упоминает в своих показаниях письмо, написанное им к «одному члену ЦК» в сентябре 1918 г. Но в это время Спиридонова находилась под следствием (и была освобождена только 29 ноября). Поэтому письмо Блюмкина никак не могло быть адресовано ей. А вот в апреле-мае 1919 г., когда давал свои показания явившийся с повинной в киевскую ЧК Блюмкин, Спиридонова находилась на свободе: в ночь на 2 апреля по подложному пропуску она бежала из Кремля, где содержалась под арестом [29] . Очевидно, что именно в апреле-мае большевики очень нуждались в свежих обвинениях против Спиридоновой, которую разыскивали по всей стране. И если б «одним членом ЦК» действительно была Спиридонова, большевики, безусловно, заставили бы Блюмкина произнести это имя вслух.

29

Подробнее о Спиридоновой см. Ю. Фельштинский. Вина и расплата.