Крушение мировой революции. Брестский мир

Практическое руководство по разгрому отряда Попова было поручено Вацетису. Впрочем, не сразу. Большевики подозревали его в «бонапартизме» и поначалу соглашались доверить ему только составление плана атаки, а не командование войсками. Но Вацетису, по-видимому, не хотелось упускать шанс «спасти революцию», и он настоятельно попросил Подвойского и Муралова доверить командование ему. За успех операции он готов был поручиться головой [94] . После долгих переговоров и колебаний большевики передали командование Вацетису [95] . Самая большая опасность для большевиков заключалась в том, что настроенные антисоветски части Московского гарнизона, несмотря на удаленность от центра города, могли воспользоваться ситуацией и поднять действительное восстание против советской власти. Опасались этого не только большевики, но и командиры латышской дивизии, понимавшие, что в случае такого антисоветского восстания в первую очередь будут перебиты латышские стрелки, поскольку именно они все это время были опорой советской власти в столице. Так, Вацетис вспоминает, что к нему «подошел начальник штаба дивизии, бывший полковник генштаба [96] , и заявил, что он сдает занимаемую должность». «Вы революционеры, — сказал он. — Вы знаете, за что вы погибаете. А я за что погибну? [...] Весь гарнизон против большевиков, и что же вы думаете — кучкой ваших латышей победить?» [97] .

94

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 18, 20.

95

Переговоры о передаче Вацетису командования стрелками Подвойский и Муралов вели с Кремлем по телефону около получаса, удалившись в другую комнату. Наконец, они вернулись и сообщили Вацетису, что Ленин одобрил его просьбу, но с тем условием, что при Вацетисе будут постоянно находиться четыре комиссара: Подвойский, Муралов, Данишевский и Петерсон. Но и после этого к Вацетису относились с настороженностью. Троцкий в ту ночь, по словам Вацетиса, четырежды справлялся, не изменил ли Вацетис большевикам. Возможно, именно на недоверие к Вацетису намекал и Данишевский, когда писал в своих воспоминаниях, что «шли [...] недобрые слушки об отдельных командирах латышских стрелков» (Данишевский, Каменев. Воспоминания о Ленине, с. 13-14).

96

Александр Васильевич Косматое (1879-1938), бывший полковник царской армии. С весны 1918 года — начальник штаба латышской стрелковой дивизии. В 20-е и 30-е годы — военком и начальник штаба ряда военных округов. В 193S г. погиб в заключении (С. Далинский — в сб. Память,№ 2, с. 78, сн. 23).

97

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 22.

Но сами большевики считали, что хотя на содействие примерно 20 тысяч войск «Народной армии» Московского гарнизона, дислоцировавшихся в так называемом Ходынском лагере, рассчитывать не приходится, важно не сделать в отношении,этих аполитичных войск неправильного шага, не спровоцировать их на выступление против советской власти. Между тем Вацетис, ущемленный недоверием большевиков, рвался доказать свою преданность и предложил Данишевскому и Петерсу не только разгромить левых эсеров, но и атаковать Ходынский лагерь, «пока он не занял позицию на боевом фронте» противников большевиков [98] . О предложении Вацетиса доложили Ленину, но он план отверг: атака со стороны латышей вынудила бы войска выступить против большевиков. К тому же Ленин знал, что восстания, собственно, не происходит. Чтобы унять пыл командира латышской дивизии, Ленин вызвал его к себе. В полночь Вацетис в сопровождении Данишевского прибыл в Кремль. Войдя в зал, где ожидал его Вацетис, Ленин подошел к нему быстрыми шагами и спросил вполголоса: «Товарищ, выдержим до утра?» Вацетис пишет: «Я в этот день привык к неожиданностям, но вопрос Ленина озадачил меня остротой своей формы [...]. Почему было важным выдержать до утра? Неужели мы не выдержим до конца? Было ли наше положение столь опасным, может быть, состоявшие при мне комиссары скрывали истинное положение наше?» [99]

98

Там же, с. 18.

99

Там же, с. 27.

Этот эпизод обычно истолковывается как доказательство серьезности ситуации. Но очевидно, что Ленин пугал Вацетиса, чтобы направить его энергию исключительно на разгром ПЛСР. Вацетис сконфузился, испугался. О разгроме Ходынского лагеря он теперь не думал: «Я был убежден в нашей победе, — продолжает Вацетис. — Но я сознаюсь, что вопрос, поставленный В. И. Лениным, озадачил меня [...] Хотя наши войска не собраны еще полностью [...] в наших руках Кремль, неприступный для заговорщиков [...]. Относительно нашего положения я сказал, что оно вполне прочное, и просил Ленина разрешить мне приехать с более подробным докладом через два часа, т. е. в 2 часа утра 7 июля. Ленин согласился» [100] .

100

Вацетис. У Ленина в июльские дни 1918 года — в сб. Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 194-195. Также опубл. в газ. «Неделя», 1962, № 7. Тексты этих отрывков существенно отличаются от текста, опубл. в сб. «Память», 2, хотя и не противоречат ему.

То, что Ленин пугал Вацетиса, подтверждает Стучка. Он пишет, что после ухода командиров «Ленин, сохраняя обычную веселость, вступил в беседу с собравшимися частным образом членами» Совнаркома, «уверенный в том, что власть в Москве стоит прочно, как всегда» [101] . К двум часам ночи все необходимые приготовления были сделаны [102] . В распоряжении большевиков находилось примерно 3250 военнослужащих [103] . Вацетис теперь уже был абсолютно уверен в победе [104] и с этим прибыл к Ленину, как и было условлено, в два часа ночи [105] .

101

Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 114.

102

Для разгрома левых эсеров использовались 1, 2, 3 и 9-й латышские полки, 1-я батарея 1-го латышского легкого артиллерийского дивизиона. Образцовый полк, 1-я батарея и рота инструкторских курсов, две батареи 1 -и резервной бригады, 4 броневика и 70 красноармейцев-интернационалистов из отряда Белы Куна.

103

1-й латышский стрелковый и Образцовый полки сосредоточились у храма Христа Спасителя (на месте теперешнего бассейна «Москва»); 2-й латышский стрелковый полк и рота курсантов — на Страстной площади (ныне площадь Пушкина); 3-й латышский стрелковый полк — на Таганке. На Арбатской площади сосредоточили полк коменданта Москвы Я. Я. Пече, а основные силы 9-го латышского стрелкового полка остались охранять Кремль. В резерве, кроме того, большевики имели инженерный батальон и батальон связи латышской дивизии, тяжелый артдивизион и некоторые надежные части Красной армии.

104

 Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 28.

105

Неделя, 1962, № 7;

Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 195-196;

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 28;

Оленине. Воспоминания революционеров Латвии, с. 146.

Ночь в Москве прошла спокойно. Активных действий «мятежники» не предпринимали [106] . Редкие перестрелки в городе были привычным явлением. В пять часов утра, как и планировалось, началось наступление латышей [107] . Трудно судить о том, происходили ли военные столкновения между поповцами и латышами на подступах к Трехсвятительско-му переулку. Историк Томан считает, что происходили [108] . Между тем в ночь с 6 на 7 июля был проливной дождь с грозой [109] . Утром 7 июля был густой туман, «покрывший город серой непроницаемой завесой. Видеть вперед можно было шагов на 15—20, а отличить своих от противников было совершенно невозможно, так как и те и другие были в сером» [110] . Какое-то сопротивление отряд Попова, возможно, оказал [111] . Но доказательством упорного сопротивления левых эсеров были бы, конечно, жертвы, понесенные «мятежниками» или латышами. Между тем в сделанном вечером 7 июля докладе о подавлении «мятежа» Подвойский и Муралов указывали, что раненых и убитых у большевиков — «единичные случаи» [112] . Немногочисленны были жертвы у Попова: к 10 часам утра 7 июля его отряд потерял 2-3 человека убитыми и 20 ранеными [113] .

106

Томан. За свободную Россию, с. 182.

107

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 29.

108

Томан. За свободную Россию, с. 183. Томан пишет: «На Чистопрудном бульваре левые эсеры построили баррикады, вырыли окопы [под проливным дождем? — Ю. Ф.], засели в домах и оказали упорное сопротивление [...]. Боевые действия пришлось вести в узких и кривых переулках под сильным ружейно-пулеметным огнем. Мятежники находились в окопах, за баррикадами, на крышах и балконах, против наступающих действовала бронемашина» (там же).

109

Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 168. «С улицы донесся гром, — вспоминает очевидец. — Началась гроза и пошел сильный дождь, превратившийся в ливень» (Б. 6 июля — в Большом театре, с. 12).

110

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 32.

111

И даже, «видя безнадежность своего положения» (Петере. Воспоминания о работе ВЧК, с. 108), произвели три, кажется, выстрела по Кремлю из пушки, не причинив, впрочем, никакого существенного ущерба (Спреслис. Латышские стрелки, с. 134).

112

Красная книга ВЧК, с. 247. Косвенно отсутствие столкновений, а значит, и жертв, подтверждает и советская историография, в том числе Томан, который указывает в другой своей книжке, что «мятежники в центре города не могли получить подкреплений и были изолированы. Теперь предстояло ликвидировать центр мятежа в Трехсвятительском переулке». (Революционные латышские стрелки, с. 104. Глава написана Томаном.) Из этой цитаты следует, что восставшие были сосредоточены только в Трехсвятительском переулке и нигде больше. Об этом же впоследствии вспоминал и член ЦК ПЛСР Трутовский: никаких вариантов военных действий не существовало, отряд Попова так и не сдвинулся с места до самого разгрома, оборона занятых позиций свелась к отсиживанию в двух зданиях Трехсвятительского переулка, а сам Попов «с первых же выстрелов [...] заговорил об отступлении». (Спирин. Крах одной авантюры, с. 61.)

113

Красная книга ВЧК, с. 237.

О слабом сопротивлении «восставших» говорило и то, что они пробовали вступить с большевиками в переговоры: вскоре после начала наступления большевистских частей Попов попробовал уладить конфликт мирным путем. Четверо парламентеров из отряда Попова пришли в дивизию, указали, что отряд стоит «за советскую власть во главе с Лениным» и ему «совершенно неясны и непонятны причины восстания». Латыши запросили Вацетиса, но тот приказал парламентеров прогнать [114] . О происшедшем доложили Троцкому, и Склянский начал переговоры с левыми эсерами. Их вел вышедший из особняка Морозова Саблин. Большевики предъявили левым эсерам ультиматум, срок которого истекал в 11.30. Обсуждавший в особняке Морозова условия ультиматума левоэсеровский актив отказался сдаться и попробовал улизнуть из осажденного здания. Именно в этот момент, видимо по истечении срока ультиматума, Склянский приказал командиру батареи латышских стрелков Э. П. Берзину начать обстрел прямой наводкой с двухсотметрового расстояния. За несколько минут по обоим домам, в которых засели левые эсеры, было выпущено «16 снарядов с замедлителями, которые великолепно пробивали стены и разрывались внутри». Всего было выпущено 55— 60 снарядов. После артобстрела сопротивления со стороны отряда Попова уже не было [115] . Из заложников-большевиков во время обстрела никто не пострадал [116] . Через 15-20 минут после начала атаки Дзержинский уже находился среди артиллеристов латышского дивизиона. Жертв было мало. У латышей — один убит и трое ранены. В отряде Попова в результате артобстрела погибли 14 человек и ранены были 40 [117] .

114

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 38.

115

Спирин. Крах одной авантюры, с. 66. Удивительнее всего, что и во время обстрела левые эсеры пытались вести переговоры. Два человека из отряда Попова явились к Петерсону, заявили, что они коммунисты, что «большинство отряда против этой авантюры», и просили большевиков, чтобы те «отправили своего делегата разъяснить им, из-за чего происходит обстрел». Большевики в ответ одного делегата арестовали, а второго отправили назад, чтобы тот передал требование о сдаче (Красная книга ВЧК, с. 238).

116

Несколькими часами позже Дзержинский выступал на «импровизированном заседании Совнаркома»: «Вдруг раздался страшный грохот и треск. Дом зашатался. На нас посыпалась штукатурка с потолка и карнизов, разбились стекла, дверь отворилась и повисла. Мы вскочили. По нашему дому трахнул артиллерийский снаряд. Суматоха началась отчаянная. Все повскакали и кричали, ничего не соображая. Кто хватался за ружье, кто бросал его; все метались, били рамы, выпрыгивали из окон. Я вышел в соседнюю комнату и подумал: «Надо сейчас уходить». Мы вышли в комнату, где не было полстены; через эту пробоину мы выскочили на улицу, замешались в толпе и быстро скрылись, вскоре достигнув расположения наших войск» (Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, с. 317, 318).

117

Томан. За свободную Россию, с. 183-184.

7 июля, независимо от участия в «восстании», левых эсеров арестовывали во всем городе на основании приказа специально созданной для разгрома ПЛСР Чрезвычайной пятерки, в которую, видимо, входили Ленин, Троцкий, Свердлов, Подвойский и Муралов. В войска рассылались политические комиссары из числа большевиков, образовывались революционные комитеты. В полдень 7 июля все было кончено: отряд Попова был разбит и бежал к Курскому вокзалу. Вацетис был награжден денежной премией: «Вы разгромили одну из самых больших политических комбинаций и не знаете, кого вы громили», — сказал Троцкий загадочно, вручая Вацетису пакет с деньгами [118] .

118

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 38. Ленин, видимо, тяготился услугой, оказанной большевикам Вацетисом. Кто знает, быть может, именно поэтому 31 августа 1918 г. он предложил Троцкому Вацетиса расстрелять (Trotsky's Papers, v. 1, p. 116.)

Но Вацетиса спасло покушение на Ленина, происшедшее в тот же день; и вопрос о расстреле отпал. Только в 1937 году Сталин привел в исполнение ленинский приговор — Вацетиса расстреляли.

Примерно в час дня 7 июля Ленин отдал первые распоряжения об арестах разбегавшихся левых эсеров. Ленин требовал «обратить особое внимание на район Курского вокзала, а затем на все прочие вокзалы», «организовать как можно больше отрядов, чтобы не пропустить ни одного из бегущих. Арестованных не выпускать без тройной проверки и полного удостоверения непричастности к мятежу» [119] . Все «лучшие силы» были направлены на обыски тех квартир, где могли скрываться левые эсеры [120] . К двум часам дня все очаги сопротивления отступавших были подавлены. Победители-латыши собрались около помещения ВЧК. Туда же приехал Ленин. А еще через час стало известно, что планы Ленина по преследованию разбегавшихся «мятежников» провалились, так как «войска нашли в складах ВЧК большие запасы продовольствия, которые разобрали и отправились по домам» [121] .

119

Ленин, ПСС, т. 50, с. 114-115. Как писал Стучка, «слишком быстрое бегство дало части эсеров возможность спастись через еще не отрезанный выход» (Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 114). См. также Борьба классов, 1932, № 2-3, с. 24.

120

Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, с. 316.

121

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 36.

В 4 часа дня Совнарком объявил населению, что «восстание левых эсеров в Москве ликвидировано», а «левоэсеровские отряды» обратились в бегство. «Отдано распоряжение об аресте и разоружении всех левоэсеровских отрядов, и прежде всего об аресте всех членов» ЦК ПЛСР [122] . Общее число арестованных достигло в Москве 444 человек [123] . Когда вечером 7 июля Мальков доложил Ленину о результатах операции по преследованию левых эсеров, Ленин выслушал доклад внимательно, но спокойно, без особого интереса. «Было очевидно, что для него левоэсеровский мятеж уже прошлое» [124] .

122

Владимирова. Левые эсеры в 1917-1918 гг., с. 128. Сводными отрядами советских войск и рабочих дружин, участвовавших в преследовании разбегавшегося отряда Попова, руководил уполномоченный наркомата по военным делам Сучков. Однако многочисленные телеграммы Ленина с требованием задержать разбегавшихся половцев (Ленинский сборник, XXXIV, с. 30; Ленин. ПСС, т. 50, с. 115) повисли в воздухе. Лишь вечером 7 июля броневик бежавших нашли взорванным на 12-й версте Владимирского шоссе (Ленин и ВЧК, с. 88), а самих «восставших» окружили в 20 километрах от Москвы у Горенок, в имении Третьякова (в 19-ти верстах от города) и в имении Севрюгино, в 30 верстах от Москвы.

123

Согласно сообщению Московского окружного военного комисса риата от 11 июля 1918 г.

124

Мальков. Записки коменданта Кремля, с. 211.

июля приказом члена президиума Моссовета Фельдмана всех левых эсеров, занимавших ответственные посты, сместили и заменили большевиками [125] . В тот же день СНК образовал особую следственную комиссию в составе Стучки, члена ВЦИК и члена следственного отдела Ревтрибунала при ВЦИК В. Э. Кингисеппа и председателя Казанского совета и делегата Пятого съезда Я. С. Шейнкмана [126] . Следователем комиссии назначалась Е. Ф. Розмирович [127] . В комиссию поступали все документы и материалы, относившиеся к событиям 6—7 июля, а также сведения об арестах.

125

Упрочение советской власти, с. 142.

126

ДСВ т. 2, с. 536-537.

127

Для упрощения поимки левых эсеров, живших в Москве, президиум Моссовета вынес постановление, согласно которому хозяева квартир, где жили левые эсеры, подлежали немедленному аресту и суду Ревтрибунала «наравне с участниками мятежа, в случае, если они [...] повинны в укрывательстве. «Если же эсеры находились в домах без ведома домовых комитетов и домовладельцев, последние карались «за преступную небрежность тюремным заключением не ниже трех месяцев и денежным штрафом не ниже 10.000 рублей». Сведения о живших в Москве левых эсерах сообщались в Моссовет. (Правда, 9 июля 1918, № 140.)

Освобождение арестованных производилось только с ведома комиссии [128] . Отдельная комиссия была создана приказом Троцкого для «расследования поведения частей московского гарнизона» [129] .

В пригородах Москвы и городах Московской губернии Ленин приказал задерживать «всех подозрительных, устанавливая в каждом отдельном случае принадлежность или непринадлежность к мятежникам», а обо всех арестованных сообщать в ВЧК [130] ; в ночь на 7 июля Ленин дал указание «о проведении мероприятий по предотвращению выступлений в войсках в поддержку мятежа» [131] ; а утром о «восстании» было сообщено в районные комитеты РКП(б) в Петрограде. За пределами большевистских организаций Петрограда о событиях в Москве знали немногие, «наружное спокойствие» бывшей столицы в этот день не нарушалось, «все было спокойно», встречавшиеся на улице члены ПЛСР «преспокойно гуляли с женами и детьми, по-видимому, ничего не зная о случившемся» [132] . Большевики же, со своей стороны, за наиболее видными левыми эсерами и за помещениями районных комитетов ПЛСР установили наблюдение. После полудня, когда в Москве все было кончено, председатель петроградской ЧК Урицкий дал указание занять помещение левых эсеров, «дабы тем самым предотвратить возможность с их стороны какого бы то ни было выступления». [133] Это не планировавшееся петроградскими левыми эсерами «выступление» было успешно предотвращено: комендант Петрограда Владимир Шатов подкатил орудия к зданию Пажеского корпуса, где размещался штаб левых эсеров, начал обстрел здания, а затем взял его «штурмом». Штейнберг, Лапиер и другие левые эсеры, находившиеся в здании, частью бежали, частью сдались. Сдались они без боя и на почетных условиях допускавших в ряде случаев оставление личного оружия. [134]

128

Упрочение советской власти, с. 142.

129

Вацетис. Июльское восстание в Москве, с. 37.

130

Красный архив, 1940, № 101, с. 115. С помощью специально созданных отрядов аресты левых эсеров производились везде, где это только было возможно, причем, как правило, левые эсеры не оказывали никакого сопротивления. Так, 8 телеграмме председателя петроградской ЧК от 9 июля сообщалось, что «разоружение левых эсеров происходит без сопротивления». Впрочем, левые эсеры, собравшиеся в здании Пажеского корпуса, сначала отказались сдаться, но после того, как их обстреляли, — выбросили белый флаг (Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 212). В Витебске комитет левых эсеров, в целом одобривший действия ЦК своей партии, был арестован без какого-либо сопротивления. 14 июля аресты и конфискации оружия были произведены во Владимире. А* в Жиздре (Калужской губернии) по прибытии отряда латышских стрелков левоэсеровский отряд беспрекословно сдал оружие и был распущен (см. там же). Аресты также производились в Туле, Воронеже, Вязьме и многих других городах.

131

Ленин и ВЧК, с. 84. Так, в телеграмме, посланной в час ночи 7 июля в Царицын Сталину, Ленин писал: «Левые эсеры [...] начали восстание против нас. Мы ликвидируем [его] сегодня же ночью беспощадно [...]. У нас заложниками сотни левых эсеров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов [...]. Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще» (Ворошилов. Сталин и Красная армия, с. 39; Правда, 21 января 1936; Ленин. Военная переписка, с. 27). Через два часа Сталин ответил: «Что касается истеричных — будьте уверены, у нас рука не дрогнет. С врагами будем действовать по-вражески» (Сталин. Сочинения, т. 4, с. 118; Документы по истории гражданской войны в СССР, т. 1, с. 202). Как пишет Авторханов, «у Сталина не только не дрогнула рука, но, пользуясь полномочиями Ленина, он развернул такую вакханалию террора в Царицыне, что похоронная команда чекистов не успевала закапывать жертвы расстрельной команды» (Авторханов. Происхождение партократии, т. 1, с. 508).

132

АИГН, 137/8, с. 6-7.

133

Миничев. В дни левоэсеровского мятежа, с. 66-69.

134

Состоявшийся в августе 1918 года Первый совет ПЛСР подтвердил, что «Мирбах убит по постановлению ЦК партии, согласно директивам, полученным ЦК на партийном съезде» (цит по кн. Гусев, Партия эсеров, с. 272). И никого не смутило то, что своими глазами директивы этой никто не видел. Такой директивы съезд не давал.