Крутой поворот (Повести, рассказ)

Они вышли из дому.

–  Ну вот, сейчас отправим вас, Наталья Николаевна, в Ленинград. Вместе с Дмитрием Терентьевичем. А мы с товарищами побродим по окрестностям, подышим воздухом.

–  А как же вы доберетесь?
– спросила Горина.

–  У местного начальства машину позаимствуем!
– сказал Корнилов.
– А вам большое спасибо.

На этот раз Наталья Николаевна села на заднее сиденье. Машина тронулась, и Игорь Васильевич вдруг увидел, как она закрыла лицо руками и, по-видимому, заплакала. Но взревел мотор, и ее рыданий не было слышно.

–  У вас нет, товарищ подполковник, такого предчувствия, что окурочки эти приведут нас к интересному человеку? И что вообще кое-какая логика начинает проявляться… - удовлетворенно сказал Бугаев.

– Все эти штучки, - он кивнул на дачу, - сплошное любительство. А сигаретки…

–  Сигаретки всякие могут быть, - возразил Корнилов, - помнишь «автомобильное» дело? Федяша Кашлев специально чинариков чужих принес.

–  Ну-ну!
– насмешливо откликнулся Бугаев.
– Целую пепельницу чинариков «Филиппа Морриса» не каждый додумается припереть! Где их насобираешь?

–  Да я разве возражаю?
– проворчал Игорь Васильевич.
– Серьезные улики. Серьезные. Но нельзя же так сразу и согласиться! Может быть, кто-то некурящий принес с собой пачку, чтоб следствие по ложному пути направить.

–  Два часа дымил?

–  Отставь. Давай делом займемся.

Корнилов огляделся. Неподалеку стояла еще одна дача, большая, двухэтажная, крашенная коричневой краской. А за соснами, метрах в пятистах, виднелся голубенький домик.

–  Давай, Семен, пойдем спросим соседей. Может, видели кого-нибудь возле дачи Гориных, узнаем, давно ли он сам приезжал. А про сигаретки нам Иван Иванович завтра все разобъяснит.
– Корнилов подмигнул эксперту, сидевшему на лавочке у забора.

–  Разобъясню, - лениво отозвался Иван Иванович.
– И не только про сигаретки, но и про «пальчики», которые на письменном столе нашел. Вот только когда сегодня мы домой попадем? Я даже жену не предупредил.

–  А если не попадешь - не беда, - засмеялся Бугаев.
– У меня тут, в Рощине, такие девчонки есть знакомые…

–  Эх, Семен!
– осуждающе сказал Корнилов.
– Если бы ты работал так же, как болтал. Давай двигайся. Я пойду в этот дом, - он кивнул на двухэтажный, коричневый.
– А ты подальше. Все-таки молодой, тебе пройтись полезно.

В саду большого дома играли в бадминтон два мальчика. Один лет десяти, а другому, наверное, было не больше шести. Оба белесые - таких в деревне называют сивыми, оба усыпанные веснушками. Увидев Корнилова, старший спросил:

–  Вы, дяденька, к папе?

–  Угу, - ответил Игорь Васильевич.
– Он дома?

–  Дома!
– ответили ребята хором.

–  Проводите к нему?

Маленький взял Корнилова за руку, а старший шел впереди, открывая двери.

Дом был просторный и добротный. Внутри нештукатуренный, некрашеный. Так хороши были чуть потемневшие струганые бревна стен, дощатый, покрытый лаком потолок, что подполковнику пришла неожиданная мысль: «Имел бы я дачу, сделал бы так же».

–  Папа, к тебе дяденька пришел!
– сказал старший сын, отворяя двери в одну из комнат.

–  Это ты, Петро?
– спросил мужчина, сидевший за большущим столом, и обернулся.

Корнилов сразу понял, что мужчина слепой. Его широкое скуластое лицо было все изборождено шрамами и синими рябинками. «Он него, конечно, многого не узнаешь, но, может быть, жена дома…»

–  Нет, я из милиции, - сказал подполковник.
– Хотел просто кое о чем вас спросить. Меня зовут Игорь Васильевич.

–  Из милиции?
– слепой сказал это так удивленно, как будто к нему пришли из миланской оперы.
– Да садитесь, садитесь, - он развернулся на своем крутящемся кресле.
– А вы, други, давайте гулять. Потребуется помощь - призовем.

Старший спросил:

–  Пап, морсу можно?

–  Конечно.

Мальчик ушел, а младший смирненько уселся на широкой тахте и, казалось, старался даже не дышать.

–  Алеха, а ты чего затаился?
– спросил отец.
– Давай, мил друг, смывайся. Потом все обсудим.

Алеха вздохнул и покорно пошел к двери. В дверях он обернулся и, с интересом посмотрев на Корнилова, два раза обоими глаза моргнул ему.

–  Их у меня пятеро, - сказал слепой.
– Один уже работает. Другой университет кончает. Третий, Филипп, сейчас с матерью в Ленинграде. Вы извините, не представился. Кононов Егор Алексеевич, профессор математики. Да вы, наверное, знаете, коль из, милиции ко мне пожаловали. Ваше дело - все знать, - он улыбнулся доброй, располагающей улыбкой. И его лицо, изуродованное синими шрамами, преобразилось.

–  Так чем обязан?

Корнилов рассказал о гибели Горина.

Егор Алексеевич кивал головой, иногда что-то переспрашивал, но подполковнику показалось, что на лице профессора нет ни тени сочувствия.

–  Вы не были знакомы с Юрием Максимовичем?
– поинтересовался Корнилов.

–  Соседи всегда хоть чуть-чуть да знают друг друга. А с Гориными мы живем бок о бок уже много лет. Правда, Юрий Максимович постоянно плавал, но, когда бывал на даче, захаживал. А Наталью Николаевну я знаю хорошо. Она достойная женщина. Жаль, как говорится, что бог детей не дал.

–  В ту ночь, когда произошло несчастье, кто-то взломал дверь на даче Гориных. Украсть ничего не украли, а рылись в письменном столе, в бумагах. Вы ничего не слышали?
– Подполковник чуть было не сказал «видели».

–  Слышал.

Корнилов замер и чуть подался к профессору.

–  Часа в два… - Кононов ухватился ладонью за крутой подбородок. Подумал немного.
– Да, часа в два ночи мимо нас проехала машина «Жигули». Я даже подумал, что это другой наш сосед, Петр Александрович Жариков. У него тоже «Жигули». Но эта прошла мимо его дома, мимо дома Гориных и остановилась… - Лицо у Кононова вдруг стало хитрющим, он покачал головой и спросил: - Не верите? Тут ошибки быть не может - у меня слух с детства прекрасный. Природа знала, что делала.

–  Это у вас с войны?

–  С войны. Мальчишками собирали по лесам всякие боеприпасы. Интересовались, что там, внутри… Так вот, остановились «Жигули» в сосняке, - продолжал профессор.
– К нам вы по проселку ехали? От шоссе?

–  Да.

–  Дом Гориных на проселке последний, дальше начинается сосняк. Мы с ребятами туда гулять ходим. Машина остановилась там. А когда уехала - не знаю. Заснул.

–  Спасибо вам большое, Егор Алексеевич, - поблагодарил Корнилов. Подумал: «Сейчас обшарим весь сосняк. Вдруг да повезет!»