Крылатым не входить!

На всякий случай, постаралась состроить оскорбленное выражение лица, вышло, наверное, плохо.

Впрочем, Басараб на это лишь удовлетворённо хмыкнул и продолжил.

— Я пришел сейчас оказать тебе честь, позволив поучаствовать в дивном представлении, — он замолчал на мгновение, словно давая мне время переварить это. Вроде как «цени, смертная, ты пыль под ногами, но я снизошел до тебя лично». — Что ты скажешь?

— Куда надо идти? — голос не выдержал и все-таки дрогнул от переизбытка противоречивых чувств.

— О, мне нравится, — он сделал несколько шагов ближе, я было дернулась от него, но позади стояла кроватка, и я лишь уперлась в нее спиной. — Я говорю «идти», а ты уже спрашиваешь направление. Моим слугам есть чему у тебя поучиться.

Он хмыкнул, протягивая руку, словно хотел дотронуться до меня. Но затем вдруг замер, словно передумав, и резко развернулся.

— Ребенка оставишь здесь. Я пришлю персонал, чтобы о нем позаботились. Спустишься вниз к трем. И да, приведи себя в порядок. Выглядишь паршиво.

Дверь за мужчиной захлопнулась с громким хлопком, от которого Марк снова проснулся и заплакал. Черт!

Глава 12

Уже без пяти три я стояла у стойки ресепшена. Здесь, как и во всем здании, было красиво, помпезно. Картины на стенах, цветки в горшках на каждом шагу, причудливые вазы на столах, инсталляции.

Никогда бы не подумала, что у нас в городе у кого-то есть такая тяга к роскоши.

Я то и дело поглядывала на лестницу, ведущую к номеру, где меня поселили. Марк остался с двумя очень подозрительными женщинами неопределенного возраста. Если бы Александр заранее не предупредил меня, я бы никогда в жизни не оставила малыша в сомнительной компании. Нанятые няньки были такими же, как и все здесь – словно неживыми. Как плохие актеры в дешевом спектакле с картонными декорациями.

Входные двери были открыты, с улицы тянуло прохладой – кажется, только что прошел дождь. Вот только без Марка все равно я это место не покину. Пусть и свобода так близко.

— Марина, — я обернулась на голос и буквально столкнулась с гарпием. После вчерашних поцелуев и объятий он вдруг показался таким родным и близким, что, несмотря на общую нервозность и напряжение, я не смогла сдержать улыбки. — Как ты? Готова?

Всего три коротких слова, а словно в воздухе повисло что-то недосказанное, что-то о том, что было вчера между нами. Нечто большее, чем вынужденные поцелуи, шпионские ухищрения.

В этот момент я действительно была уверена, что у нас все получится, что бы ни задумал Александр, я знала – он нас вытащит отсюда.

Гарпий указал рукой в сторону, в небольшой узкий коридор. Никого рядом не было. Только механическая девушка осталась сидеть за стойкой, бездумно пялясь в монитор.

Когда мы зашли за угол, я не выдержала и шепнула, кивнув в ее сторону:

— Кто они все-таки такие? Персонал этой гостиницы. Такие странные, — я неуютно поежилась.

Мужчина, заметив мой жест, на мгновение притянул меня к себе, обхватывая за плечи и невесомо целуя в самый краешек губ.

— Мертвяки, — пожал он плечами, — по всему городу искать пришлось. Боялся, что других вампиры просто сожрут.

— Подожди… То есть, как… совсем… мертвые? — я чуть отстранилась, в панике оглядываясь. А ведь Марк сейчас один с тремя такими!..

— Ну не совсем. Они ж не трупы. Не разлагаются.

Я же часто-часто дышала, с трудом сдерживая себя, чтобы не рвануть к ребенку.

Александр осторожно провел указательным пальцем по моим волосам, заправляя прядь волос за ухо, и произнес очень мягко:

— Не волнуйся. Они почти безвредные. К тому же, старательные и исполнительные. С ребенком все будет хорошо.

— Что значит «почти»?! — голос непроизвольно дал «петуха», уходя в высокие ноты.

Гарпий на это лишь устало покачал головой и, ухватив меня за руку, потянул за собой дальше. Несколько следующих шагов мне дались с трудом, но потом я все же взяла себя в руки и пошла за ним.

Нужно уже довести это дело до конца, чем бы оно ни кончилось. Добром отсюда меня точно не выпустят. А тащить ребенка к вампирам на казнь… Лучше уж пусть с мертвяками, если они и вправду безвредные.

Коридор упирался в красивую арку, за которой змеилась каменная лестница, ведущая вниз.

— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — неудачно пошутила я, хотя на душе в это время скребли кошки и было явно не до веселья.

— Надежду пронесем контрабандой, — лихо подмигнул мне Александр, спускаясь первым.

Я искренне улыбнулась ему, ступая следом.

— И это мне прокурор говорит про контрабанду? — подыграла я, пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей.

— О, прокурор тебе еще и не то рассказать может. Но, к сожалению, позже, — в конце спуска уже горел свет.

Мы вышли в большой зал. Не знаю, что я ожидала увидеть. Может быть, средневековые факелы на стенах. Каменный мешок с цепями. Но вместо этого здесь был обычный, вполне современный цоколь. Разве что высокие окна под потолком были завешены короткими черными шторками.

Стулья, расставленные по периметру, как в каком-нибудь клубе анонимных алкоголиков. Я сама в таких клубах не состояла, но не раз видела, как их показывают в фильмах. Пол выложен белой кафельной плиткой, стены выкрашены в самый светлый оттенок зеленого, в центре какой-то огромный

пластиковый ящик, напоминающий большую колонку. Также было несколько стоек с камерами, направленных на центр зала.

Александр показал мне куда сесть – поближе к выходу, в место, попадающее в «слепую зону» камер.

Я хотела еще что-то спросить, но он строго посмотрел на меня, на миг приложив палец к губам, призывая к молчанию.

А уже несколько мгновений спустя на лестнице раздались едва различимые шаги, и зал начали наполнять люди… или нелюди.

Все они были в точно таких же балахонах-мантиях, что и Басараб утром. Они шли друг за другом, величественные, гордые, красивые и одновременно… очень жуткие.

Вместе с их присутствием температура в комнате словно опустилась на несколько градусов, а я пожалела, что не захватила какую-нибудь шаль. Изо рта вырвалось облачко пара. Да что же это такое! Может быть, кондиционер сломался?