Крылатым не входить!

Вошедшие, даже не посмотрев в мою сторону, расселись на стульях. Что ж, а вот и анонимный клуб пожаловал.

Я инстинктивно вжалась в спинку стула, стараясь не смотреть на них прямо. Зачем они привели меня сюда? Хотелось бы верить, что не в качестве закуски.

В своих балахонах вампиры на обычных офисных креслах выглядели довольно нелепо, и это сбивало с толку. Они начали о чем-то переговариваться, даже послышался холодный негромкий смех.

Но все разом смолкло, когда в зал с лестницы вбежал сначала цербер. Доберманы неслись вперед, перепрыгивая через друг друга, словно им тут, как минимум, поставили миску со свежей вырезкой. Слюна капала из злобных пастей, а лай, отразившись от стен, становился еще громче и еще страшнее.

Псы резко затормозили в центре и разлеглись на полу. Последним в зал вошел Басараб. На его губах играла мечтательная улыбка.

— Ну что, друзья, готовы к веселью? — с предвкушением спросил он рассевшихся по кругу вампиров.

Не дожидаясь, пока ему ответят, вампир громко хлопнул в ладоши, и на потолке зажглись несколько прожекторов, хотя, казалось бы, и так было достаточно светло. У камер загорелись красные огоньки.

Александр мрачной тенью стоял у стены, скрестив руки на груди и зорко за всем наблюдая.

Вампиры на стульях выглядели не слишком заинтересованными. Хотя, наверное, если ты бессмертный, да и еще питающийся кровью, то со временем близость очередной кровавой сцены уже не так будоражит. Это становится обыденностью.

Басараб вышел на середину, под свет прожекторов, туда, где стоял большой ящик. Он раскинул руки в стороны и слегка поклонился.

— Сегодня мы направляем послание всему миру. Миру, обязанному жить по нашим законам. Миру, который именно мы создали таким, какой он есть сейчас. Тех, кто почитает нас – ждет возвышение. Отступников – жестокая казнь.

Он еще раз хлопнул в ладоши, и вдруг ящик, стоявший рядом с ним, со щелчком раскололся надвое. Из него на пол вывалился истерзанный окровавленный Юрий. Его одежда была испачкана и разодрана, со спины выглядывал толстый, словно канат, хвост с кисточкой на конце. Мне пришлось несколько раз приглядеться, чтобы понять, что это. Интересно, а копыта с рогами у него тоже в наличии? За взлохмаченными грязными волосами было крайне сложно что-либо рассмотреть.

На лице у Юрия бороздились рваные раны, на руках и ногах повисли тяжелые цепи. Мужчина жадно глотал воздух, распластавшись по полу, отчаянно щурясь. Я видела крупную слезу, скатившуюся по щеке Финика. Скорее всего, это было от яркого света, слепящего глаза после темноты коробки, но вкупе с остальным его видом зрелище было очень жалкое.

Сколько ни напоминала я себе, что он заслужил, он похитил моего ребенка - мне все равно было больно и неприятно смотреть на чужие страдания.

Камеры вдруг сами по себе направились вниз, словно за каждой стояло по оператору. Я почему-то была уверена, что в этот момент, все, кто наблюдал за происходящим с той стороны экрана, видели Юрия крупным планом.

Вампиры вокруг наконец начали проявлять нетерпение. Я видела, как некоторые из них втягивали носом воздух, а один даже начал облизываться. Значит, Финика сожрут в прямом эфире? Вот и вся казнь?

И ради этого меня притащили? Или это лишь повод, чтобы снова разделить меня с ребёнком? Как же там мой мальчик? Надеюсь, мертвяки его не обидели.

Басараб поднял вверх голову, оторвавшись от любования своим пленником, и в тот же миг его движение синхронно повторили камеры.

— Черт, которого вы только что видели, грубо попрал наши законы. Нарушил один из основных. Нельзя перемещаться во времени. Нельзя пытаться изменить прошлое.

В этот момент я впервые задумалась о том, зачем вампирам эти законы и их соблюдение. Может быть, перемещение способно вызывать апокалипсис? Может нарушить мировой континуум?

Или они просто таким образом поддерживают свою власть, показательными запугиваниями держа остальных в страхе? А может, те, кто может перемещаться во времени, представляют для них реальную угрозу? Наверняка убить так называемого древнего крайне непросто, а тут у противника была бы фора. Вот они и устраняют всех, кто просто подумал о перемещениях, а даже не попытался использовать оные против кровососов.

Сейчас я слушала, как Басараб перечисляет свод правил, которые они установили, и тут же провозглашает наказание за нарушение каждого правила — оно было едино. Смерть.

Я то и дело поглядывала на Александра, но он в мою сторону даже не смотрел. Изначально я думала, здесь будет много народу, соберется вся нечисть с ближайших районов, все-таки казнь должна была быть «публичной». Эти мысли пугали. Но в итоге, то, что в зале я одна была человеком, да еще и единственным, который вообще никак не связан с Арджешем – пугало еще больше.

Я особенно не знала Юрия, но все же испытывала к нему сейчас что-то сродни сочувствию. Он стоял перед вампиром на коленях, опустив голову, и, казалось, отключился от действительности.

— Итак, — тем временем, подводил итог Бассараб. — Юрий Финик признается виновным. Наказание – смерть. Но…

Вампир сделал театральную паузу, расплывшись в лукавой улыбке.

— Но возможно, кто-нибудь из вас хочет оспорить решение? По старой доброй традиции, любой из присутствующих на казни может попытаться спасти жизнь осужденного. Времена поменялись, наблюдатели не так близко, как раньше. Но, возможно, кто-нибудь захочет попытаться? Мы пришлем телепорт немедленно. Что? Совсем никого?

Я понятия не имела, как узнает Басараб, есть ли желающие. Или у него был интернет с чатом проведен прямо в мозг? Может, у него какой-нибудь микрофон в ухе? Или это тоже магия?

«Наверное удобно в универе списывать с такими технологиями», — от страха, свернувшегося в животе, в голову лезла всякая неразборчивая чушь. Мысли прыгали, а я, пытаясь их поймать, словно освещала фонариком. Выхватывала освещенные невнятные куски, даже не понимая, о чем это вообще.

— Я готов оспорить решение.

Все синхронно повернулись на уверенный голос, а камеры, кажется, даже подпрыгнули на своих стойках. Гарпий пружинисто оттолкнулся от стены и сделал шаг вперед.

— Что, прости? — тон Басараба был обманчиво ласковым.

— Я говорю, что готов побороться за жизнь осужденного. Я оспариваю ваше решение, — голос Александра был твердым и уверенным, в нем не чувствовалось ни капли сомнения или страха.

А вот я от паники уже даже дышала с трудом. Он что – спятил? Какая жизнь осужденного, какое оспаривание? Это что, и есть его план? Потягаться с вампирами в открытую? Да он даже против собак не может идти из-за метки! Его же попросту сейчас убьют!