Крыло Королевы

Рука отца опускается на моё плечо, крепко сжимая, ободряя.

— Ты только с дороги? Тебе стоило хотя бы передохнуть немного, милая. Ты многое пережила сегодня. Принц здесь в качестве посла своего зятя — правителя Антееса, Конлейта, вдовца бывшей антеймы Матильды Антейской. Он был недавно обручён с твоей троюродной сестрой Элиссой, но… эм… в общем, обстоятельства изменились.

Моя грудь продолжает болезненно сжиматься. Он упомянул Элиссу, которая очень любила петь и танцевать и часто улыбалась. Она была старше меня. Благовоспитанная, с изысканными манерами. Но теперь Элисса мертва. Все они мертвы. Всё изменилось. Я глубоко вдыхаю и встречаюсь взглядом с отцом. Печальная улыбка скривила уголки губ, в глазах блеснуло сочувствие. Только на мгновение. Он тоже ненавидит это всё.

Но он всё же берёт и делает, что должен. Это его долг, а долг — это самое главное.

Антеес… Я слышала о нём. Это оттуда привезли моих механических птиц. Антеес располагается даже дальше от нас, чем Куоре, прямо на внешнем краю галактики. Изолированный мир, полный тайн и чудес, но он находится в опасной близости к дальней части территории гравианцев и чуть ли не помешан на секретности. Даже в докладах имперского колледжа почти ничего нет об Антеесе.

— Если бы ты соизволила подождать полноценной встречи, Бел, вместо того, чтобы так скоро почтить нас своим присутствием, я бы всё тебе рассказал. При поддержке Императрицы, Конлейт просит твоей руки. Вместе с военной помощью и конвоем в придачу, естественно. К счастью для нас, Джондар задержался на пути в Высший Мыс и не оказался там во время нападения. Вместо этого он прибыл сюда. Дела развиваются стремительно, но ничего ещё не решено. Мы должны убедиться, что союз нас также устраивает. И тебя, моя дорогая.

Последнее звучит как только что придуманное дополнение, но это на самом деле не так. Надеюсь.

Он вновь сжимает моё плечо — предупреждающе, успокаивающе, — а я перевожу взгляд на Джондара, стараясь сохранять лицо таким спокойным, как только могу. Но остановить румянец на щеках у меня не выходит.

— Я… услышала тебя, отец.

Он ведёт меня к двери, выходя вместе со мной из кабинета, и закрывает её за нами. Шай выпрямляется, глядя строго перед собой. Ничего не видит, ничего не слышит. Идеальный солдат.

Но ведь на самом деле он тоже всё это слышал? Я хочу спросить, но не решаюсь. Не на глазах у своего отца. И даже без него, не думаю, что спросила бы. Я не знаю, что делать.

— Ничего ещё не решено, — громким шёпотом говорит отец. — И если ты продолжишь так себя вести, то и не будет. Нам это нужно, Бел. Как никогда прежде. Нам нужно создать видимость контроля, или мы потеряем всё. Императрица пришлёт своих ставленников или, того хуже, объявит нас зависимым миром, что равносильно завоеванию слабого государства. Даже сейчас Джондар может просто-напросто решить, что ты слишком прямолинейна для его народа.

Элисса бы никогда не ворвалась посреди чужого разговора, это уж точно. Элисса бы никогда не поставила своего отца в неловкое положение таким образом. Элисса бы с радостью упорхнула даже в самые дикие и далёкие земли, если бы от неё это потребовалось, и вышла замуж за их старого короля-вдовца без единого возражения. Элисса, Элисса… бедная мёртвая Элисса, стёртая в пыль, как и весь Высший Мыс. Я вновь склоняю голову, и отец заключает меня в объятья.

— Это сделка, Бел. Её продвигает империя и лично Императрица. Нам нужны богатые недра Антееса, а им — защита, которую мы можем предоставить. И даже не сомневайся, Императрица тоже получит свою долю. Это её воля. Обещаю, тебе дадут сказать слово, если это будет в моей власти. Но не сейчас. Не тогда, когда этот человек может нас услышать.

— Прости. Я не подумала.

— Тебе пора начинать думать, и думать быстро. Мы в разгаре игры, Бел, и не можем допустить, чтобы нас застали врасплох. Видишь, как быстро всё меняется? Как я уже сказал, Императрица приложила к этому руку. Гравианцы выбирают самые слабые миры и захватывают их природные ресурсы. Их собственный мир умирает, так что у них нет другого выбора, кроме как пытаться ограбить ближайшие территории. Мы им этого многие годы не позволяли. Они хотят навредить нам, не дать нам защитить других. Может, мы не так уж богаты, Бел, но мы можем сражаться. Это наше искусство, наше призвание. Это то, как мы выживаем. Антейцы находятся в ещё худшем положении, со всем их богатством и влиянием. Они изолированы. Самый большой спутник их планеты, Келта, пережил налёт меньше года назад, местная застава была разгромлена, и они оказались без защиты. Теперь Гравия угрожает их миру. Это нападение затронуло не только Вейриан — их цель куда крупнее, они всё просчитали. Известия о вторжении пришли также с Мелии и Вердейна, со всех ключевых точек. Уничтожение Высшего Мыса и нашей правящей прослойки было задумано, чтобы вывести нас из игры накануне ещё большей битвы и, следовательно, ослабить всю Империи в военном отношении, но мы не можем этого допустить. Если мы объединимся, у нас будет шанс. Если только мы объединимся. Понимаешь? — Я киваю, и он почти улыбается в ответ. Почти. — Хорошо. А теперь иди и приведи себя в порядок к ужину. Наш гость к нам присоединится. И передай новость о после своим братьям. Я хочу, чтобы они вели себя прилично. Джондар привык к имперским манерам и антейской изысканности. Они уже думают, что мы дикари и что им не нужно больше доказательств, — он касается моего лица, и я вздрагиваю, вспоминая о ране на голове. — Но сначала сходи к врачу.

Мой отец выпрямляется и смотрит в глаза Шаю. Он поджимает губы и подзывает капитана к себе. Они тихо обмениваются парой слов. Я их не слышу, не хочу слышать. Мысли вихрем роятся в голове, и меня вот-вот стошнит. Вдруг Шай резко привлекает моё внимание. С его лица сошли все краски.

— Капитан Финн возглавит отряд, который будет тебя защищать, — объявляет отец. — Слушайся его.

После этого он возвращается к двери. Когда он её открывает, я смотрю на его напряжённые плечи, как будто он держит на них вес всего мира. А я себя и правда чувствую ребёнком. Эгоистичным, избалованным, капризным. Моей семье нужны союзники и крепкие позиции.

И это же нужно людям Антееса, особенно когда гравианцы грозят наброситься на них, как прожорливые звери.

Если это всё зависит от меня, то как вообще я смею своими действиями усложнять положение?

Шай следует за мной в мои покои, как тень, не говоря ни слова.

Глава 3

Два часа спустя я была наряжена в платье вдвое шире меня самой, которое при этом совсем не прикрывало плеч. Волосы скручены так, что моя голова, наверное, будет болеть ещё неделю, а талию сжимает совершенно ненужный корсет. Нерисса остаётся на пороге моих покоев, а я начинаю медленно спускаться в офицерскую столовую, которую теперь превратили в банкетный зал. На моей шее висит тяжёлое мамино изумрудное колье. Это единственное более-менее ценное украшение, которое есть у моей семьи. Вероятно, сейчас оно заменяет роскошь короны. То, что отец прислал мне его, уже говорит о большей значимости ситуации, чем мне бы того хотелось.

— Вот так, — гувернантка оценивает меня взглядом, как сержант новобранцев. — Ты ослепительна.

Ослепительна… Ну, я могу разве что попытаться. Я представляю, как красиво смотрелась бы моя мать хоть в платье, хоть в кителе. Я останавливаюсь на верхних ступеньках большой лестницы и жду, когда объявят моё имя. Меня обучали всем этим формальностям, но делали это спустя рукава. Скорее шутки ради, чем всерьёз. Я всё ещё слышу смех братьев, остривших на эту тему, где-то на задворках сознания, в пыльном, заброшенном месте, куда ушло всё веселье.

Хотя это и сейчас похоже на шутку.

Я с трудом сглатываю, пытаясь вспомнить все те правила этикета, которые Нерисса как гувернантка вбивала мне в голову. И затем объявляют моё имя, которое больше похоже на титул. Оно звучит красиво, как будто это имя кого-то другого, а я самозванка здесь. Принцесса Беленгария Вейрианская из рода Меррин, герцогиня Эльведен, графиня Дюнен. Я собираю всю волю в кулак, особенно когда глаза всех присутствующих обращаются ко мне.

Но затем я замечаю Шая и понимаю, что не могу убежать, пока он смотрит. Как бы сильно мне этого ни хотелось, я не могу отступить.

Он встаёт у самого подножия лестницы в своей лучшей парадной форме — зелёной, как лес, со сверкающими золотыми пуговицами — и смотрит вверх на меня. Его лицо невозмутимо, но глаза горят. И хотя меч у него на боку украшен драгоценными камнями, это всё ещё оружие, и он обращается с ним как полагается. Его лезвие наточено не хуже обычных клинков. Я также замечаю знакомую кобуру с бластером на его другом бедре.

У меня ещё не было возможности поговорить с ним. Ни о приказах отца. Ни обо всём, что произошло. Я хотела бы, безумно, но не представляю, что могу ему сказать, даже если найдётся подходящий момент. Он солдат, а не нянька. Последнее, чего бы он хотел, это сопровождать меня на балу. Я смотрю на него и только на него. У него появляется лёгкая морщинка на переносице, пока он рассматривает меня также пристально. Если я и смогу пройти через всё это, то только глядя на него.