Ксеноцид (др. перевод)

Внезапная вспышка света. «Что такое, неужели нам все-таки не выбраться из этого Вне-мира? Джейн не может больше удерживать в уме наши образы? Мы сейчас взорвемся или врежемся в солнце?»

Нет. Просто дверь открылась. Полутьму корабля прорезал яркий свет солнечного утра Лузитании.

– Вы выходить собираетесь? – крикнул Грего, заглядывая внутрь. – Ну так что…

И тут он увидел всех. Эндер заметил, как он шевелит губами, считая про себя пассажиров корабля.

– Nossa Senhora! – выдохнул Грего. – А эти-то откуда взялись?

– Свалились на вас прямиком со съехавшей крыши Эндера, – объяснил Питер.

– Нас создало давнее и нежное воспоминание, – ответила новая Валентина.

– Помогите мне управиться с вирусами, – попросила Эла.

Эндер рванулся было к ней, но она отдала пузырьки Миро. Она ничего не объясняла, просто отвернулась. Но он мгновенно все понял. Происшедшее с ним во Вне-мире оказалось слишком непонятным и чуждым. Кем бы ни были этот Питер и эта юная Валентина, они не должны были возникнуть. То, что Миро создал для себя новое тело, объяснимо, хоть вид превращающегося в забытое ничто разлагающегося трупа – не самое приятное зрелище. Цель Элы была настолько четко сформулирована, что, помимо содержимого пузырьков, которые она прихватила именно для этой цели, она не создала ничего постороннего. Но Эндер произвел на свет сразу двоих, и оба по-своему неприятны. Новая Валентина казалась насмешкой над Валентиной настоящей, которая ждала его появления сразу у дверей. А Питер вызывал омерзение своими ужимками, одновременно опасными и неприличными.

– Джейн, – прошептал Эндер, – ты слышишь меня?

– Да, – ответила она.

– Ты видела, что произошло?

– Да.

– Ты что-нибудь поняла?

– Я очень устала. Как никогда. Я никогда прежде не совершала такой сложной работы. Пришлось задействовать буквально всю память – все мое внимание. И два новых тела, Эндер. Ты заставил меня включить их в образ. Я до сих пор не понимаю, как у меня это получилось.

– Я не хотел…

Но она не ответила.

– Ну что, ты идешь или остаешься здесь? – осведомился Питер. – Все уже ушли. И прихватили с собой эти банки с мочой.

– Эндер, я боюсь, – сказала юная Валентина. – Я не знаю, как мне лучше поступить.

– Я тоже, – вздохнул Эндер. – Да простит меня Бог, если это как-нибудь повредит тебе. Я не хотел, мне не следовало брать тебя сюда.

– Знаю, – кивнула она.

– Э нет, – встрепенулся Питер. – Милый старина Эндер вызывает из мозга образ уже созревшей молоденькой девушки, которая выглядит точь-в-точь как его сестра в юности. Мм, Эндер, старина, где ж предел твоей порочности?

– Только грязный, извращенный ум способен подумать о таком, – пробормотал Эндер.

А Питер рассмеялся. Он смеялся и смеялся.

Эндер взял юную Вэл за руку и повел ее к двери. Он почувствовал, как ее ладошка внезапно вспотела и задрожала. Она казалась такой реальной. Она действительно существовала. Однако, остановившись в дверях, он увидел настоящую Валентину, повзрослевшую, слегка постаревшую, но все еще изящную, прекрасную женщину, которую он знал и любил все эти годы. «Вот моя настоящая сестра, та, которую я так люблю, мое второе „я“. Как очутилась у меня в мозгу эта юная девушка?»

Сразу было видно, что Грего и Эла рассказали достаточно, чтобы все собравшиеся поняли, что произошло что-то крайне странное. И когда Миро бодрой, пружинящей походкой сошел с судна, такой крепкий и самоуверенный, легко выговаривающий слова и весь бурлящий энергией – казалось, вот-вот запоет, – по толпе прокатился восторженный шепоток. Чудо. Там, откуда вернулся космический корабль, могли свершаться чудеса.

Однако, увидев Эндера, все тут же замолкли. Вряд ли кто с первого взгляда мог узнать в девушке, которая шла, держась за его руку, Валентину в молодости. Тогда ни один человек не понял этого, даже Валентина сама себя не узнала. И никто, кроме Валентины, не мог узнать Питера Виггина таким, каким он был в молодости: в исторических книгах его обычно изображали на закате лет, ведь именно тогда в повседневную жизнь вошла дешевая, доступная всем голография.

Но Валентина сразу его узнала. Эндер замер в дверях, рядом с ним стояла юная Вэл, сзади высовывался Питер. Вот тогда-то Валентина и узнала обоих. Она отпустила руку Джакта, которую прижимала к себе, и подошла к Эндеру.

– Эндер, – дрожащим голосом проговорила она, – мой милый, дорогой, истерзанный мальчик, неужели это и есть то, что ты создал, отправившись туда, где исполняются желания? – Она протянула руку и погладила свою более юную копию по щеке. – Она такая красивая, – сказала она. – Я никогда не была такой красивой, Эндер. Она само совершенство. Она такая, какой я хотела быть.

– Эй, Вэл, меня разве ты не рада видеть, мой любимейший, милейший Демосфен? – Питер, растолкав Эндера и юную Вэл, пробился вперед. – А для меня у тебя нежных воспоминаний детства не найдется? Разве я не более красив, чем ты меня помнишь? Но я-то тебя очень рад видеть. Ты прекрасно обращалась с той личностью, которую я для тебя создал. Демосфен. Я тебя создал, а ты даже не хочешь сказать мне спасибо.

– Спасибо, Питер, – прошептала Валентина. Она снова перевела взгляд на юную Вэл. – Что ты собираешься с ними делать?

– С нами делать? – не поверил ушам Питер. – Мы ему не принадлежим, чтобы он с нами что-то там творил. Да, он перенес нас обратно, но теперь я сам по себе, впрочем, как всегда.

Валентина повернулась к толпе, все еще никак не веря в случившееся. Все видели, как на борт корабля поднялись три человека, затем судно исчезло и ровно через семь минут снова возникло на том же самом месте, но вместо троих с него сошло пятеро. Двое лишних взялись непонятно откуда. Естественно, все с глупым видом таращились на Эндера и Питера с Валентиной.

Но отвечать на вопросы было некогда. Самая важная и насущная проблема оставалась все еще нерешенной.

– Эла уже понесла пробирки в лабораторию? – спросила Валентина. – Пошли лучше туда, посмотрим, что создала она для нас во Вне-мире.

17 Дети Эндера

– Бедняга Эндер. Кошмары, которые не приснятся в самых жутких снах, ходят теперь с ним бок о бок.

– Да, он избрал странный способ обзавестись детьми.

– Ты не раз вызывала айю из хаоса. Где он взял души для этих двоих?

– А почему ты решил, что он наделил их душами?

– Они умеют ходить. Говорить.

– Тот, по имени Питер, разговаривал с тобой.

– Самый самоуверенный человек, что я когда-либо видел.

– А тебе не показалось странным, что, едва появившись на свет, он уже умеет говорить на языке отцов?

– Не знаю. Его создал Эндер. Наверное, сотворив его, Эндер сразу вложил в него это знание.

– Эндер еще не закончил. Он продолжает формировать их, они меняются от часа к часу. Мы чувствуем образ, присутствующий в нем. Может быть, сам он этого не осознает, но между этими двумя и им самим нет никакой разницы. Ну, может, у каждого свое тело, но они все равно его частички. Что бы они ни делали, что бы ни говорили, за это ответственна айю Эндера, это она действует и говорит через них.

– А он это знает?

– Сомневаемся.

– Ты скажешь ему об этом?

– Если только он спросит.

– А ты думаешь, он спросит?

– Да, но только тогда, когда сам будет знать ответ.

Шел последний день испытания реколады. Слух об успешном прохождении эксперимента (пока успешном) уже распространился по всему Милагре и, как предполагал Эндер, достиг пеквениньос. Помощник Элы, пеквениньо по имени Прозрачник, добровольно вызвался на роль подопытного. Три дня он жил в той самой изолированной комнатке, где не так давно принес себя в жертву Сеятель. На этот раз, однако, десколада внутри Прозрачника была убита той самой бактерией, которую он лично помогал разрабатывать. И на этот раз функции, обычно присущие десколаде, исполнял новый вирус Элы – реколада. Все шло замечательно. Прозрачник был бодр и весел. Вскоре можно будет объявить, что испытания реколады успешно завершились.