Ксеноцид (др. перевод)
Шрифт:
– Ты думаешь, в этом предании, возможно, рассказывается о пеквениньо, который первым занес десколаду? Думаешь, она была принесена сюда космическим кораблем, а он стал свидетелем приземления?
– Поэтому-то я и пропел песнь.
– Но если это действительно так, то, значит, вы обладали разумом еще до прихода десколады.
– Все было, но прошло, – ответил Сеятель.
– Что прошло? Я не понял.
– Наши гены остались в прошлом. Кто знает, что десколада вынула из нас и отбросила за ненадобностью?
Правда. Каждый вирус десколады может содержать полный генетический
– Все равно, – сказал Миро. – Это очень интересно. Подумай только, еще до появления вируса вы обладали собственным языком, преданиями, песнями. – Потом, не сдержавшись, добавил: – Может, теперь тебе уже не надо доказывать независимость разума пеквениньос?
– Очередная попытка спасти свинкса, – констатировал Сеятель.
Из динамика, установленного в клетке, раздался голос Элы:
– Миро, твое дежурство закончилось. Можешь идти домой.
Странно, по идее, Эла во время вахты Миро должна отсыпаться.
– До окончания смены еще три часа, – заметил Миро.
– Здесь кое-кто хочет побеседовать с Сеятелем.
– Костюмов навалом.
– Миро, я хочу, чтобы ты вышел. – В голосе Элы зазвучали стальные нотки. Ведь именно она отвечала за ход эксперимента.
Несколькими минутами позже, когда Миро выбрался из клетки, он наконец понял, в чем дело. В одном углу стояла Квара с ледяным выражением лица, Эла же в бешенстве металась по комнате. Они, очевидно, в очередной раз крупно поссорились, и неудивительно. Удивительным было то, что Квара вообще пришла сюда.
– Зря только ходил, можешь возвращаться обратно, – заявила Квара, когда Миро вынырнул из стерилизатора.
– Я вообще не понимаю, что происходит, – сказал Миро.
– Она настаивает на личной беседе, – подчеркнула Эла.
– Она согласилась вызвать из клетки тебя, – фыркнула Квара, – но отключать аудиоподдержку мониторов не хочет.
– Мы должны задокументировать каждую секунду разговора с Сеятелем. Для ясности.
– Эла, когда же ты наконец вырастешь? – вздохнул Миро.
– Я?! – взорвалась Эла. – Я вырасту?! Она вваливается сюда и ведет себя так, будто она Nossa Senhora на троне…
– Эла, – остановил ее Миро, – заткнись и послушай меня. Квара – единственная надежда Сеятеля в этом эксперименте. Ты же сама знаешь, она может помочь нам, если…
– Ну хорошо, – согласилась Эла, перебив его на полуслове, потому что уже поняла смысл его доводов и отступила. – Она враг всего живого и разумного на нашей планете, но я отключу аудиоподдержку мониторов. Ей захотелось личной беседы с братом, в смерти которого она повинна? Отлично, она получит эту беседу.
Это уже было чересчур. Квара не выдержала и тоже сорвалась.
– Можешь ничего не выключать, – проговорила она. – Я жалею, что пришла сюда. Глупая ошибка.
– Квара! – рявкнул Миро.
Она остановилась у дверей лаборатории.
– Надевай костюм и иди к Сеятелю. Он-то здесь при чем?
Квара
бросила испепеляющий взгляд на Элу, но все-таки направилась к стерилизатору, из которого несколько минут назад вышел Миро.Миро почувствовал облегчение. Он прекрасно понимал, что у него здесь никакой власти нет и что обе сестры спокойно могли высказать ему, куда он может отправляться со своими приказами, но факт их капитуляции свидетельствовал, что на самом деле они хотели капитулировать. Квара действительно хотела поговорить с Сеятелем. И Эла хотела, чтобы Квара с ним поговорила. Все-таки они могли забыть о личных спорах и раздорах ради спасения других. Значит, есть еще какая-то надежда на возрождение семьи.
– Стоит мне только зайти внутрь, как она сразу включит звук, – сказала Квара.
– Не включит, – отрезал Миро.
– Но попробует, – предупредила Квара.
Эла с презрением взглянула на нее:
– В отличие от некоторых, я умею держать слово.
Больше они друг другу ничего не сказали. Квара зашла в стерилизатор, чтобы переодеться. Несколько минут спустя она показалась в клетке, с костюма на пол струйками сбегала убивающая десколаду жидкость.
Миро услышал шаги Квары.
– Отключай, – сказал он.
Эла потянулась и нажала кнопку. Звук шагов исчез.
– Если хочешь, я могу проиграть тебе, о чем они будут говорить, – прошептала ему на ухо Джейн.
– Значит, ты слышишь их? – шевельнул губами Миро.
– Компьютер подсоединен к нескольким мониторам, которые чувствительны к вибрации. Я научилась нескольким забавным штучкам и теперь без труда по малейшей вибрации могу определить, что говорится в комнате.
– Тогда давай, – сказал Миро.
– А как насчет угрызений совести по поводу вторжения в частный разговор?
– Совесть меня не беспокоит, – ответил Миро.
На карту была поставлена судьба целой планеты. Кроме того, он сдержал слово – прослушивающее оборудование действительно было отключено. Эла не может слышать, о чем говорится внутри.
Сначала шел обмен пустыми фразами: «Ну, как дела?» – «Плохо себя чувствую» – «Очень больно?» – «Да».
Но вскоре Сеятель отбросил в сторону формальности и сразу перешел к сути дела:
– Почему ты хочешь, чтобы мои люди оставались рабами?
Квара вздохнула, но, надо отдать ей должное, раздражения в этом вздохе не было. Миро научился чувствовать состояние людей. Скорее в ее вздохе прозвучала печаль, даже скорбь. А не та злоба, которую она демонстрировала своей семье.
– Я не хочу этого, – сказала она.
– Может быть, не ты заковала нас в цепи, но у тебя имеется ключ, а ты отказываешься воспользоваться им.
– Десколада – не оковы, – возразила она. – Оковы – это ничто. Десколада же – живое существо.
– Я тоже живой. Мой народ живет. Неужели жизнь вируса более важна для тебя, чем наши жизни?
– Вас десколада не убивает. Ваши враги – Эла и моя мать. Это они с легкостью убьют всех вас, лишь бы десколада не убила их.
– Разумеется, – прошептал Сеятель. – Это естественно. Я бы тоже всех поубивал, лишь бы сохранить жизнь своему народу.