Кто есть кто (фрагмент)

Тут я заметил, что Борис оглядывает меня, потом переводит взгляд на себя...

и морщится, недовольно и растерянно. Ах, чтоб тебе! Да ведь он на два года старше! Однако... неужели меня за два года так разнесет?! С чего бы это? Но спрашивать неудобно... потом выясним...

А думаем мы, наверное, одинаково - И потом - содержание памяти... Я вдруг сообразил, что этот, старший Борис знает обо мне все за исключением того, что было после двадцатого мая... Знает все... знает самые мои тайные чувства, мимолетные мысли... помнит все ощущения... Я почувствовал, что краснею, и рассердился на себя за дурацкую чувствительность.

"И вообще, - подумал я, - чего мы стоим и молчим, как пни в лесу? Никак не можем налюбоваться на свою неземную красоту?" Я пытался заговорить, но слова не лезли из горла. Я все старался разглядеть, есть ли у этого Бориса шрам на левой ладони, тонкий красноватый шрам, - это меня угораздило собственным кинжальчиком порезаться года два назад... красивый такой кинжальчик, откуда его привезли, уж и не помню, и служит он мне в основном для разрезания бумаг... Борис шевельнул левой рукой и словно нарочно показал мне шрам. А чуть раньше, когда я увидел у него другой шрам - над левой бровью, красноватый, треугольный, - Борис поднял руку и слегка притронулся к этому шраму, будто проверяя, существует ли он. Все это мне не нравилось: я начал побаиваться, что Борис будет отвечать мне моими же словами, если наши мысли и ощущения так совпадают... Нет, неужели мы будем просто копировать друг друга?! Невозможно: мы даже внешне не совсем похожи, и в возрасте у нас есть разница... два года все же!

Наконец Аркадию надоело созерцать, как мы молча таращим друг на друга глаза, и он решил взять инициативу в свои руки. Он лениво помахал прутиком и сказал, как рефери на ринге:

– Брэк, Стружковы. Разойдитесь по углам. Засчитываю вам обоим поражение.

Я раздраженно повернулся к нему, и другой "я", как по команде, сделал то же самое... Аркадий захихикал.

Нелегко было заговорить с самим собой, но я это сделал.

– Ты не будешь возражать, если я его двину?
– спросил я Бориса, и сам удивился, до чего деревянный и скрипучий у меня голос.

Борис судорожно глотнул и тоже неестественным, срывающимся голосом ответил:

– Приветствую... вполне... и присоединяюсь.

Хорошо, хоть слова у нас разные! Аркадий откинулся на спинку скамейки и выставил вперед ногу в целях самообороны.

– Ну, вы, поосторожней!
– воскликнул он, встревоженно следя за нашим приближением.
– Тоже мне, сиамские братья-разбойники!

Он размахивал своей длинной ножищей, не подпуская нас к скамейке.

– Я зайду сзади, - предложил второй Борис, уже спокойно и деловито. Зайду сзади и схвачу его за уши, а ты хватай ногу и тяни на себя, понял?

Аркадий мигом вскочил, перемахнул через скамейку и, отбежав к дереву, драматически завопил:

– Сдаюсь! Вас много, а я один!

Мой двойник повернулся ко мне, хищно и весело скаля зубы.

– Простим, что ли, мерзавца?
– спросил он.

– Пускай раньше покается!
– ответил я.

Вот теперь Борис-72 мне даже нравился. Глаза у него азартно блестели, лицо раскраснелось, оживилось. И потом, когда он двигался, то не казался излишне плотным - просто такой вот здоровенный, крепко сбитый парнюга, мускулы так и перекатываются под тонким серым свитером... Тут я поймал насмешливо-одобрительный взгляд Бориса и слегка покраснел, ощутив, что сам тоже поигрываю мускулами и, наверное, тоже раскраснелся... ну да, вот и волосы щекочут лоб: видно, так же растрепались, как у него...

– Да ты, я вижу, вошел во вкус!
– сказал Борис.
– Так разыгрался, что даже чувство реальности потерял. Вообразил, что Аркадий способен каяться! Уж поверь мне, как другу...

– Как самому себе...
– поправил я.

– Верно!
– с некоторым испугом согласился Борис.
– Каи самому себе... хотя к этому, понимаешь, трудновато привыкнуть.

– Еще бы!
– сочувственно сказал я.

Я и то удивлялся железной выдержке этого Бориса: он не охал, не ахал и даже с вопросами не лез, хотя соображал во всей этой истории наверняка меньше, чем я и Аркадий.

Впрочем, может, у них здесь уже запросто гуляют в гости к самим себе? Нет, вряд ли: тогда Борис встретил бы мое появление совсем иначе. Начал бы уточнять детали: мол, откуда ты и как? А то ведь он травмирован жутко и даже не пытается это скрыть. А не расспрашивает в основном из самолюбия:

старается до всего своим умом дойти, без посторонней помощи... Ну, это уж мой характер, узнаю...

Интересно, что же он может сообразить? Допустим, что Аркадий ему ничего не сказал и сам он тоже ничего не знает... Вроде бы не может он ничего не знать, неужели Аркадий все эти два года молчал? А если все-таки? Ну, тогда у него сейчас в мозгах такая каша!

– Какое трогательное зрелище!
– ехидничал Аркадий, снова развалившись на скамейке.
– Единение широких масс Стружковых! "Через горы, через расстояния..." - фальшиво пропел он и вдруг заорал: - У нас! На арене!

Сегодня! Два-Стружкова-два! Стружков-юниор подает руку Стружкову-сениору!

Раздвоение личности! Един в двух лицах! Спешите видеть!

От его воплей у меня даже в ушах зазвенело. Я хотел было высказаться, но Борис-72 опередил меня:

– Заткнись на секунду, остряк-самоучка!
– сказал он Аркадию, а потом, смущенно улыбаясь, повернулся ко мне.
– Все! Сдаюсь... И так и сяк ломаю голову, пытаюсь понять, откуда ты взялся, и не могу. Данных не хватает. Этот умник, - он показал на блаженно ухмыляющегося Аркадия, - он ведь ничего мне вообще не сказал. Ты же знаешь, как он обожает эффекты. Влетел в лабораторию на сверхзвуковой скорости, весь мокрый, дико посмотрел на меня, сказал:

"Выходи в сквер через десять минут, дело есть!" - и тут же испарился... Ты оттуда?

Он повел головой куда-то вверх, так! Он думает, что я из будущего. Значит, здесь еще не знают о возможности путешествия во времени? А как же Аркадий?

Он-то пришел к нам из этого времени! Он один это все сделал, втайне от всех?

Или он все же не из этого времени? Из другого 1972 года? Правда, в институт он прошел бойко, и Борис его вроде признает, но нахальства у Аркадия всегда хватало... А на розыгрыше с Юрием Матвеевичем и Зоей он попался, это ясно...

Впрочем, сейчас мне показалось, что не так уж это ясно и что Аркадий просто делал вид, что поддается на розыгрыш: хотел меня "уточнить"...

– Ты из будущего?
– не очень уверенно переспросил Борис.

Аркадий хмыкнул. Борис оглянулся на него.

– Ну, чего хмыкаешь? По-человечески сказать не можешь? Где ты его встретил-то? Ты поэтому и на работу опоздал?

Я взглянул на Аркадия: он небрежно развалился на скамейке, насмешливый, самоуверенный, и чуть не хрюкал от удовольствия. Значит, это все же "здешний" Аркадий? Нет, немыслимо!

– Ты меня не спрашивай, - весело сказал Аркадий, - я и сам не все понимаю.

Ты его спроси, поговори с ним, как Стружков со Стружковым. И учти: этот подозрительный тип уверяет, что он из прошлого:

Борис резко повернулся ко мне:

– Это правда?

– Да вроде бы...
– ответил я.

– Как же это?
– растерянно спросил Борис.

– Вот и я тоже не вполне соображаю, - снисходительно сообщил Аркадий.

– Не вполне?!
– возмутился Борис.
– Фанфарон несчастный! Он, видите ли, не вполне соображает! Я ничего не соображаю, абсолютно ничего!