Кто нашел, берет себе

Он развязывает руки Тины. Она вскрикивает от облегчения и начинает растирать запястья, исчерченные глубокими красными полосами.

— Сейчас мы пойдем вдоль деревьев, — говорит он ей. — Эти мальчишки увидят нас, лишь когда мы выйдем из тени и будем проходить рядом со зданием. Если они поздороваются или если там будет кто-то из твоих знакомых, помаши рукой, улыбнись и продолжай идти. Ты понимаешь?

— Д-да.

— Если закричишь или позовешь на помощь, я прострелю тебе голову. Ты это понимаешь?

— Да. Вы застрелили мою маму? Застрелили, да?

— Конечно, нет, просто выстрелил в потолок, чтобы она не дергалась. С ней все хорошо, и с тобой тоже будет, только делай, что тебе говорят. Пошли.

Они идут в тени, нескошенная трава шуршит, трется о брюки Морриса и джинсы Тины. Мальчишки полностью поглощены игрой и не оглядываются, хотя если бы оглянулись, наверняка заметили бы ярко-желтую блузку Тины, которая выделяется на темно-зеленом фоне, словно предупредительный флажок.

Когда они наконец добираются до задней стороны Центра досуга, Моррис ведет ее мимо «субару» своего давнего друга, поглядывая на мальчишек. Едва кирпичная стена здания скрывает их от баскетбольной площадки, он вновь связывает руки Тины за спиной. Нет смысла рисковать — Берч-стрит слишком близко. И на ней много домов.

Моррис видит, как Тина набирает полную грудь воздуха, и хватает ее за плечо.

— Не вздумай кричать, девочка. Откроешь рот — и я вколочу твой крик обратно!

— Не бейте меня, — шепчет Тина. — Я сделаю все, что скажете.

Моррис довольно кивает. Ответ правильный.

— Видишь подвальное окно? Которое открыто? Ложись на землю, поворачивайся на живот и залезай в него.

Тина садится на корточки, смотрит в темноту подвала. Потом поворачивает к Моррису свое опухшее, окровавленное лицо.

— Там высоко! Я упаду!

Моррис раздраженно пинает ее в плечо. Тина вскрикивает. Моррис наклоняется и приставляет дуло пистолета к ее виску.

— Ты сказала, что сделаешь, что я хочу, а хочу я этого. Быстро лезь в окно, а не то пуля пробьет твой маленький девчачий мозг.

Моррис задается вопросом, серьезно ли он говорит. Решает, что да. Маленькие девочки тоже ни хрена не значат.

Плача, Тина заползает в окно. Застывает, наполовину внутри. Умоляюще смотрит на Морриса. Тот поднимает ногу, чтобы ударить девчонку в лицо и придать ускорение. Она падает вниз. Вскрикивает, несмотря на запрет Морриса.

— Лодыжка! Кажется, я сломала лодыжку!

Моррису плевать на ее лодыжку. Он быстро оглядывается, чтобы убедиться, что за ним по-прежнему никто не наблюдает, потом через окно залезает в подвал бывшего Центра досуга на Берч-стрит, приземляется на картонную коробку, которую в последний раз использовал вместо ступеньки. Сестра вора, похоже, проделала то же самое неудачно и свалилась с коробки на пол. Одна ее ступня вывернута, а лодыжка уже распухает. Для Морриса Беллами это тоже ни хрена не значит.

47

У мистера Ходжеса тысяча вопросов, но у Пита нет времени отвечать ни на один. Он обрывает разговор и бежит по Сикомор-стрит к своему дому. Решает, что катить с собой старую тележку Тины слишком долго, и он найдет другой способ транспортировки записных книжек, когда доберется до Центра досуга. Что ему действительно нужно, так это ключи от здания.

Он вбегает в маленький отцовский кабинет, чтобы схватить их, и останавливается как вкопанный. Его мать лежит на полу, синие глаза сверкают в кровавой маске. Кровь на открытом ноутбуке отца, на мамином платье, на кресле и на окне. Из компьютера доносится музыка, и даже в шоковом состоянии Пит ее узнает: мама раскладывала пасьянс. Просто раскладывала пасьянс и ждала, когда ее сын вернется домой.

— Мама! — Не скрывая слез, Пит бросается к ней.

— Моя голова, — говорит она. — Посмотри на мою голову.

Он наклоняется, мягко разделяет слипшиеся от крови волосы, видит канавку, бегущую от виска к затылку. В одном месте, посередине, просвечивает что-то серо-белое. «Это кость черепа, — думает Пит. — Плохо, конечно, но все-таки не мозг, слава Богу. Мозг мягкий, мозг вытекает. Это только череп».

— Приходил мужчина, — с трудом произносит мать. — Он… забрал… Тину. Я слышала, как она кричала. Ты должен… Господи, как звенит в голове.

Пит колеблется бесконечную секунду, раздираемый необходимостью помочь матери и стремлением защитить сестру, вернуть ее домой. Если бы это был кошмар, думает он. Если бы я мог проснуться.

Сначала мама. Прямо сейчас. Он хватает телефон с отцовского стола.

— Просто лежи, мама. Ничего не говори и не двигайся.

Она устало закрывает глаза.

— Он приходил за деньгами? Этот мужчина приходил за деньгами, которые ты нашел?

— Нет, за тем, что было с ними, — отвечает Пит и нажимает три цифры, которые выучил еще в начальной школе.

— Девять-один-один, — отвечает женский голос. — Что у вас случилось?

— В мою маму стреляли, — говорит Пит. — Сикомор-стрит, дом двадцать три. Пришлите «скорую», немедленно. Она истекает кровью.

— Ваше имя, сэ…

Пит кладет трубку.

— Мама, я должен идти. Мне надо вернуть Тину.

— Только… будь осторожен. — Язык у матери заплетается, глаза по-прежнему закрыты, и Пит с ужасом видит, что даже на ресницах у нее кровь. Это его вина. Только его. — Не дай причинить боль… Тине.

Она замолкает, но дышит. Господи, помоги ей дышать и дальше.

Пит берет ключи от Центра досуга на Берч-стрит с отцовской доски.

— Все будет хорошо, мама. «Скорая» скоро приедет. А еще приедут друзья.

Он уже направляется к двери, но тут его осеняет:

— Мама?

— Что-о…

— Папа все еще курит?

— Он думает… я… не знаю, — отвечает она, не открывая глаз.

Пит быстро — он должен уйти до того, как Ходжес появится здесь и попытается его остановить, — выдвигает ящики отцовского стола.

На всякий случай, думает он. На всякий случай.

48

Задняя калитка открыта, но Пит не обращает на это внимания. Он спешит по тропе. На подходе к речке видит клок тонкой желтой ткани, повисший на ветке. У самой речки оборачивается, почти этого не осознавая, чтобы взглянуть на место захоронения сундука. Сундука, который вызвал этот кошмар.

Пит заносит ногу, чтобы поставить ее на первый камень, лежащий в воде, и внезапно замирает. Его глаза широко раскрываются. Ноги становятся ватными, подгибаются. Он крепко прикладывается задом к земле, глядя на журчащую мелкую речушку, которую пересекал столько раз, часто с маленькой сестренкой, без умолку болтавшей о том, что ее в тот момент интересовало. Миссис Бисли. Губка Боб. Лучшая подруга Эллен. Самый вкусный ленч.