Кто сеет ветер

Господин Шерхен, оглянувшись на военного атташе и встретив его насмешливо-недовольный взгляд, снисходительно возразил:

— Тогда вам придется прежде всего воевать с Англией и Америкой. Их интересы в Китае весьма значительны.

— Это путь стариков, — сказал Каваками. — Он ведет к гибели. Ждать с нападением на Россию нельзя. Ее идеи слишком опасны. Людей и сырья для военных заводов при наличии такого союзника, как Германия, у нас достаточно. Половина Китая фактически уже в наших руках. Одновременно ударом с востока и запада мы сможем разбить Россию гораздо быстрее, чем это кажется. Бояться их бомбовозов смешно. Русская авиация многочисленна, но представляет собой лишь воронью стаю. Наши истребители девяносто один и девяносто два собьют их прежде, чем они долетят до Токио.

— Недооценка силы врага свойственна многим нашим военным, — сказал Окура спокойно. — Надо смотреть на вещи реально. Все мы должны признать, что в области авиации, танков и химии русские пока еще превосходят нас. Германия не может нам не помочь в этом деле. Этого требуют общие интересы.

— Мой бог, но разве Германия отказывается от помощи? — воскликнул Шерхен, оглядываясь на военного атташе. — Директора крупнейших японских фирм, вроде «Цугами Сейсондзио», могли бы вам рассказать очень много. Слова у нас не расходятся с делом.

— Мощь и единство народов Советского Союза весьма сомнительны, — сказал атташе. — Здесь я могу говорить открыто, так как вам это тоже известно, — наш фюрер сумел найти союзников даже в Москве…

— О да, этот путь дает нам большие шансы, — согласился Окура. — Представитель партии Троцкого в Токио господин Эккерт, с которым мне пришлось на днях разговаривать, уверяет, что, в случае прихода к власти их блока, Россия охотно уступит нам крафутскую нефть, Камчатку, Приморье и Приамурье.

— У ваших военных слишком большой аппетит, — пошутил атташе. — Германия согласна удовлетвориться одной Украиной и кое-какой контрибуцией.

Все засмеялись. Шерхен взглянул на часы и заторопился в отель, где ему предстоял еще один деловой разговор с директором консорциума «Яоуда». Военный атташе ушел вместе с ним.

Окура и Каваками остались одни. Майор по-прежнему сидел в кресле, полузакрыв веки, отпивая из чашки медленными глотками душистый розовый чай. Барон Окура молча курил папиросу, продолжая сосредоточенно рассматривать карту Китая.

— Пора, наконец, перейти в наступление, Кейси, — сказал майор. — Пользуясь предвыборной обстановкой, группа «Тоицу» и «Дзенкоку Хиогикай» объединились с «Сякай Тайсюто» и повели борьбу за создание народного фронта. Если мы не побьем их заранее, провал на выборах неизбежен.

Окура искоса посмотрел на зятя. Рука его тяжело опустилась на край стола.

— Твой план неплох, но где доказательства? Из них не сознался еще ни один и вряд ли сознается! Такие люди упорны.

Майор испугался, что чувство к женщине победит. Тогда он решил разрубить обоюдные колебания твердым и резким ударом по самолюбию. Он наклонился слегка вперед, уперся локтями в широкие ручки кресла и с насмешкой ответил:

— Если ты перестанешь сентиментальничать со своей бывшей учительницей, доказательства будут.

Широкие брови Окуры сдвинулись еще резче, обозначив на покатом лбу целую сеть мелких складок. Каваками, заметив его недовольство, смягчил тон и продолжал уже без иронии:

— Пойми, Кейси: когда перед японцем стоит вопрос о спасении родины, не существует ни милосердия, ни жестокости. Есть только преданность императору и долг перед нацией. Ты сам когда-то учил меня этому!.. Наши разоблачения вызовут в массах гнев против социалистов и профсоюзов, поднимут престиж армии, а самое главное — позволят нам передушить всех врагов священной войны за овладение Азией.

Барон Окура крепко сжал челюсти и сделал несколько мелких шагов взад и вперед мимо книжного шкафа, отразившего в зеркальном стекле черноволосый затылок, вспотевшую круглую лысину и короткую шею, подпертую жестким воротником мундира.

— Не забывай, что трое из них иностранные подданные. Могут вмешаться консульства, — сказал он отрывисто.

Майор рассмеялся своим клокочущим смехом, напоминавшим кудахтанье.

— Из-за таких людей шум поднимать не станут, — ответил он, брезгливо выпятив губы. — У них слишком тёмное прошлое. Один из них бежал с каторги. Есть доказательства.

Окура замедлил шаги и молча остановился против майора. Каваками поковырял в зубах ногтем. Барон посмотрел мимо него на узоры ковра и сказал тихо:

— Это для меня трудно, но я японец и офицер и буду действовать так, как того хочет армия. Завтра я попытаюсь использовать эту женщину в наших целях. Если она откажется, то мы поступим с ней, как со всеми преступниками. Она или скажет, или погибнет!

— Ты хочешь, чтобы ее привели к тебе для допроса? — спросил Каваками, недоверчиво вглядываясь в лицо шурина.

— Нет… Я знаю, как делать. У меня свои методы. Я приду в камеру сам. Предупреди коменданта, — ответил он властно и резко, давая этим понять, что все возражения зятя излишни.

Каваками, загадочно усмехнувшись, встал молча с кресла, взял с подноса салфетку и, смочив ее в теплой воде, вытер лицо и руки.

— Поеду опять в кейсицйо. Много работы, — сказал он с притворно небрежным жестом.

— Иттэ ирассяй! — кивнул ему хладнокровно барон.

Майор исчез за портьерами.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

При виде барона Окуры, так неожиданно и странно появившегося в ее камере, Эрна невольно попятилась в угол.

— Нет-нет, не бойтесь. Я пришел к вам как друг. У меня уже нет зла на вас, — печально и мягко сказал барон. — Я думаю вам помочь. Мне хочется верить, что вы оказались среди террористов только по молодости и неопытности.

Одна рука его оставалась спокойно лежать на эфесе сабли, другой он сделал быстрый и дружеский жест приветствия.

— Показания ваших случайных сообщников, конечно, лживы, — произнес он решительно. — Они предатели и трусы. Они хотят переложить всю вину на запутавшихся в их тенетах людей, малознакомых с условиями нашей политической жизни. Но я знаю вас лучше. — Он чуть запнулся и продолжал: — Вы были моей учительницей. В Японии это чтут. В память о вашей прошлой работе я помогу вам освободиться отсюда.

Вкрадчивый его тон, слова о дружбе и военная офицерская форма напомнили Эрне сон. Все тело ее вдруг задрожало от безотчетного страха, который она пыталась преодолеть и не могла.

— Капитан Амакасу! — прошептала она, прижимаясь спиной к стене.

На секунду ей показалось, что кошмар повторился; что в камере стоит не Окура, а страшный убийца семьи Осуги, призрак которого мучил ее всю эту ночь в изнуряющих сновидениях, близких к галлюцинациям,

— Не бойтесь, — повторил снова барон. — Если вы мне доверитесь и перестанете скрывать правду, я помогу вам спастись от вечного погребения в тюрьме. Нужно лишь подтвердить перед следователем показания вашей подруги Сумиэ, что на террор вас натолкнули социалисты из группы «Тоицу». Признание спасет вашу жизнь. По моей просьбе кейсицйо вышлет вас вместе с братом за пределы Японии, и этим кончится для вас все.