Куда черт послал

— Мог. Но хочетси и свою свободу отстоять.

Я хихикнула, догадавшись, о чём говорит леший. Более опытная ведьма ни за что такой подарок не упустила бы, накрепко привязав лешего к себе. Мне же и впрямь подобное приобретение было ни к чему. Вот когда годы пойдут под уклон, тогда, может, и изменю своё мнение.

— Что ж, тогда милости просим к нашей скромной компании. Только путь предстоит непростой, — предупредила я.

— Это всё ерунда, я к любому месту прямую дорогу выстрою, да и сам путь будеть лёгким и удобным, — леший засиял, словно монетка, понимая, что и его умения окажутся востребованными.

— Тогда смотри: вот наша цель, — ткнула я пальцем в карту.

— Ой-ё! — протянул леший. — И как табе только угораздило?

— Уметь надо, — с горьким сарказмом отозвалась я.

— Ничаво, не горюй! Справимси!

— А я в этом нисколько и не сомневаюсь. Двигаем?

— Ага, — дедок проворно пристроился в авангарде нашей скромной процессии. — А тебя как звать-то?

— Чернава, — сухо представилась я.

— Да, славно над тобой поизмывались сородичи… Интересно, за что?

Леший знал, о чём говорил. На уровне суеверий, в кругу ведьм считалось опасным иметь в имени букву «Р», написание которой восходит к одной из древних рун. Руна «Вуньо» является самым позитивным символом и олицетворяет собой различные благоприятные события — реализацию желаемого, достижение успеха, радость, удачу и счастье. Но это для людей. С ведьмами же с точностью до наоборот. По легендам она навлекает на свою хозяйку разного рода неприятности, пусть не критические, а всё-таки довольно существенные. Имя ведьме всегда выбирали при посвящении, то есть после окончания курсов шестикнижия. Если сказать ещё проще, то я своё получила три дня назад. И не надо верить в случайности — меня специально наградили. За непокорность, за нежелание приспосабливаться и юлить, за прямоту и честность. Кроме этого, в копилочку пошла моя лень, отсутствие прилежания в обучении и склонность к небезобидным шуткам.

— А мне всё нравится, — ответила я лешему. — Приятно быть исключением из правил.

— Тоже верно, — не стал спорить старик. — А меня Силантием кличуть.

— О, — уважительно протянула я. — «Одарённый силой», значит?

— Да где та сила теперь? — вздохнул леший, махнув рукой.

— Что, совсем не осталось пороха? — фыркнула я, подначивая взгрустнувшего деда.

— Ну, на десяток годков ещё наберётси, — улыбнулся леший.

С хорошим настроеньем да в доброй компании любой путь короче, а, может, и впрямь леший знал своё дело. Как бы то ни было, а к вечеру мы вышли к болотам. Теперь я уже не думала о ночёвках в людских поселениях, лес казался намного уютнее.

— Вот тут остановимся, — сказала я, деловито оглядывая опушку с молодым березняком и стройными ёлочками.

— А, чего, хорошее место, — согласился Силантий.

— Я займусь костром, а ты сообрази чего-нибудь на ужин, — стаскивая поклажу с лошади, проговорила я.

Из моих припасов осталась только четвертушка хлеба да тот самый бочонок медовухи, остальное мы доели во время дневного перехода.

— Я сейчас яиц насобираю, да грибов принесу, — не стал отказываться леший.

— Годится, — ответила я.

Сегодня я решила к ночному отдыху подготовиться основательно. Хворосту насобирала целую кучу, притащила и десяток веток покрупнее, чтобы хватило подольше. Наломала лапника, застелив его мягкой медвежьей шкурой.

— А жизнь-то налаживается, — пробуя на мягкость лесное ложе, улыбнулась я. Всё время обучения в моей казенной комнатёнке имелся самый убогий постельный набор: стёртый соломенный тюфяк, штопаное шерстяное одеяло да маленькая подушка, набитая той же соломой. Не имеющих семьи ведьм сызмальства приучали к строгости и невзгодам, чтобы в самостоятельной жизни они были готовы справиться с любыми трудностями.

Костерок весело потрескивал, пробуя на вкус разнокалиберные веточки, вода в котле сердито булькала, намекая на то, что пора бы уже чем-то её угостить, а леший всё не возвращался.

— Грибы, что ль, донести не может или заблудился? — глядя в сторону лесной чащи, пробурчала я. Оба предположения были одинаково неправдоподобными, но старика и впрямь не было слишком долго. Явно произошло что-то непредвиденное.

Идти никуда не хотелось, но дольше ждать было глупо.

Подбросив в костёр несколько сучков потолще, я двинулась на поиски.

Натыкаясь на коряги и отмахиваясь от острых веток, углубилась на добрую сотню метров. Никого. Прошла ещё немного, потом ещё… Ночная тьма легла на лес густым пологом, сокращая видимость в разы.

— И куда тебя бесы утащили? — дёрнув носом, ругнулась я. Покрутилась на месте, нюхая густой лесной воздух, нагнулась к земле. Дело было бесперспективным. У меня очень чуткий нюх, но сейчас от него толку было маловато. Леший — он же сам часть растительного мира, а потому выделить его запах среди чащи можно и не пытаться. Попробовала действовать по-другому:

— Сила-а-антий! — заголосила я на всю округу.

— Не ори, тута я… — приглушённо ответили мне откуда-то из-под земли.

— Вот связалась на свою голову! Ты, чего, в ловушку угодил? — опустившись на четвереньки, спросила я. Хотя вопрос был явно риторическим. Кое-как прикрытая ветками яма, из которой доносился голос лешего, сама служила ответом.

— Я её не заметил, — с досадой проговорил Силантий.

— Леший не заметил человеческую ловушку? Серьёзно?

— Я торопилси.

— А чего тогда не звал на помощь?

— Так я головой стукнулси шибко, только от твоего голоса в себя и пришёл…

— Вот напасть-то! Ладно, давай руку.

Глава 7

Затянувшаяся спасательная операция нисколько не помогла в деле ужина, поэтому пришлось довольствоваться медовухой и маленьким кусочком хлеба. Вороне крошек я тоже насыпала, кот получил свою скромную долю, а вот лошадке пришлось отказать в дележе. Но она и не обиделась нисколько, сосредоточив всё своё внимание на густой траве.

— Я с утреца займуся пропитанием, не боись, — пообещал леший, потягивая медовуху из берестяной кружки.

— Если ещё одну яму не найдёшь, — зевнула я.

Леший насупился, но отвечать не стал. Видимо, чувствовал за собой вину.

Я же особой обиды на старика я не держала, а потому миролюбиво продолжила:

— Давай на ночь устраиваться, а то день выдался утомительный.

Допив одним глотком содержимое своей кружки, я блаженно вытянулась на шкуре во весь рост и подозвала кота, похлопав ладонью возле себя. Ворона уже давно спала в своей клетке, по обыкновению спрятав голову, лошадь звучно хрумкала травой. Лишь леший, сгорбившись, сидел возле костра и безотрывно глядел на тоненькие язычки пламени, облизывающие обгорелые сучья.