Кукиш прошлякам

разбуженная саранча сонно схватила Салогуба и пожевав губами изблевала его и вышел он из ее рта сморщенным рыхлым и бритым.

и стал он отфыркиваться:

мечты—обман и сон!

и закартавил триолеты земле.

Блох с Белым положили головы своя и плакали, а Мережковский укорял их:

продали революцию черту,

он нацустил на вас Цусиму и Порт-Атур, он с'ел ваш театр и башмаки, культуру и семью… кто с'ел ваш ужин?! ха-ха-ха!

3. Гиппиус скрипуче подхихикивала.

как будто в стороне от всех сидел меленький чех (Чехов) так любивший рыбную ловлю и думавший выудить всех чертей из российского болота…

Чорт! — кто-то закричал сбоку — сам черт! берегитесь, — А-н-а-т-е-м-а!

а насмешливый голос отвечал ему:

— не страшно! —

и в самом деле никакого черта не было и неудачный пастух Андреев так и остался лгуном.

чтобы утешить его хоть несколько А. Ремизов надул игрушечного чертика украденного на «вербе» и тот запищал вздрогнул и вытянулся.

Так кончился черт у русской литературы а с ним и сами литераторы оплакивающие его как безутешные вдовы

на смену русским литераторам пришли речетворцы — баячи будетляне — и сразу превратили черта в дворника

черти ля страшны будетлянину? как господин нисходит в ад — и там смятение, подземные в ватруднении: -

их палец тщился начертатьмои земные пять именно легче коготь поломатьчем отгадать как я клейменОгонь и муки мне нипочеми стиснув зубы хулу шепчупод тонким жалящим бичемсмелюсь тихонько палачуи бес стал пятиться невольнозаметив что глумлюсь шепнулсебя щипая больнотебе я предаюсь…(а крученых «полуживой»)

не случайно в литературе до нас разлито адское сладострастие (негр Пушкин, мрачный корнет Лермонтов, тайный огонь Гоголя и т. д.)

Достоевский пес но он же и сладострастное насекомое! и восхвалявший беса Ф. Сологуб воспел в последний и грязное извращенное сладострастие (таков же А. Ремизов — насекомое)

но у писателей до нас и сладострастие ненастоящее. у них не есть а лишь хочу.

уж подлинно «символизм»

с победой над адом покоряется и украшение его: любовь-сладострастие

Тебе навеки я отдаденавияся ведьма изреклаи ветр и зверь и дева-гадинакасались моего чела(«Полуживой»)

Рисунок Н. Нагорской

И шалунья слава и богатства этого мира стали иными — стали пустым местом

меня венчали черным знакоми уксус лили на язык.копьем украсили и пакивознесся дикий крик(«Полуживой»)

ненадежен и сам ад. ему так легко погибнуть в своем коренном сладострастии — муки и случая.

Гибель страстно играющего в карты подземелья мы видим с ясностью:

…и скука тяжко нависаяглаза разрежет до концавсе мечут банк и загибаязабыли путь ловца все скука угнетаети грешникам смешнодрова в камине угасаюти занавешено окно(«Игра в аду» Крученых-Хлебников)

указав на этот конец конца, баячи будетляне в своем тверчестве уже исходят от других вещей целей и замыслов.

мы даем новое искусство —

без моралина

и без чертяковщины!..

А. Крученых.

1913–1922 г

Сонные свистуны

Тайные пороки академиков

Случай-игра тормошат запуганного человека, жажда наживы стерла все лица как рельсы трамвая. Бенц и 16 дюймов кажутся новее и одушевленнее —

Только они!..

а в уголках пришепетывают:

— «Князь мира сего» овладел землею — надо спасать свою душу!

Уйти из города в леса символов и шептать дарогия имена, смести великую грязь нахлынувшей злобы и скользить в лодке гордого одиночества…

Злоба дня — что может быть мудрее этого слова? все однодневное не вечное — зло»…

Только, — ядовитая муха толпы не превратится-ли в скоропиона безлюдья?

Уже уходили в пустыни горевшие тоской от современности и пошлости — попытки не новыя — еще старее результаты!..

В нашей литературе уход явно обозначился с «Демона».

Это он мурлыкал и якал (хотя воображал что плачет и проклинает):

я к одиночеству привыкя б не умел ужиться с другом

и на другой лад:

если счастьем дорожил тыто зачем его делил тыдля чего не жил в пустыне?..(демон—дорожилда!)

Надо быть гордым и независимым—так гнусавит и прокаженный бес символитик:

свобода только в одиночествекакое рабство быть вдвоем!(Федор Сологуб)

«Эзго нектар отчаяния… искристая нега жестокости и борьба за божественную власть> —так захлебываясь уверяет критик (Закржевский «Лермонтов и современность»).

Покричат: отчаянье! отчаянье — и хорошо им делается как от перекормленного самолюбия!

И носятся со своими страданиями и душею, как барышни с утюгами причесок… Только порою в пустыне как то не уютно:

нельзя ни плакать ни мшитьсяотчаяние отчаяние… пугает кто-то мукой ада…(3. Гиппиус)

а хоровод бросает в эти слова беспутный мяч:

ой дид ладоой дид ладо!..

Смертельному отчаянью мешают то ад то гармошка!.. не сумел победить современность не мог жить с другим, вдвоем, но еще хуже пожил в одиночку —

куда пойти?

думал было один мужиком стать — но это грубо и трудно…