Кукла в волнах

— А чего тогда стреляли? — спросил я, подозревая, что техническая сторона вопроса как раз-то и была провалена.

Кравченко помялся.

— Тут у нас промашка вышла. Пришли они к КПП, мы стали их задерживать. Вдруг один вырвался и побежал внутрь, в сторону казармы полка. Вот по нему пришлось пострелять маленько.

— Ничего себе маленько! — вырвалось у меня.

— Я же говорю, промашка вышла, — с досадой дернул толстым плечом Кравченко.

— Как же вы его поймали?

— Тут вообще невероятная история. Пока все побежали за первым, второй боец тоже убежал. Он поболтался по городу, а потом подумал, что раз мы первого поймали — тот все расскажет. Короче сам явился в комендатуру, так сказать, с повинной. А первый беглец, побегал-побегал, башку охладил, потом тоже подумал, что второй, который остался у нас, его сдаст. И тоже явился в комендатуру.

— Да, курьезный случай. А знаете, мы одного из этих бойцов, его Василием зовут, там, в Нижней Калитве подозревали в порче самолетных движков!

Кравченко приблизил свое лицо к моему, глаза его настороженно и внимательно смотрели на меня.

— Кто это вы?

— Я и подполковник Волчатников.

— В чем подозревали этого бойца?

— Мы думали, что он один или с кем-то портил движки для того, чтобы снимать с самолетов кое-что, после буксировки в ТЭЧ.

— Кое-что что? Не говори загадками замполит!

— Волчатников говорил, что из медаптечек НАЗа пропал «промедол», потом, пропало еще несколько тормозных парашютов.

— Так, так! — Кравченко о чем-то задумался, потом после паузы произнес, — а что, чем черт не шутит? Вполне возможно.

Пока мы разговаривали с особистом, остальные терпеливо ждали неподалеку окончания нашего разговора. Милиционер тоже закурил.

Кравченко повернулся к ним и негромко крикнул:

— Эй, Василий, а ну, топай сюда!

Солдат подошел. На меня смотрело лицо простого бесхитростного парня, с большими честными глазами.

— Так ты, значит, Васька, — сказал Кравченко и обошел вокруг него, внимательно оглядывая — что, Василий, признаваться будем? Сколько парашютов ты со своим подельником спиздил?

— Товарищ капитан, да я, мы…всего один…больше ничего не брали…

— А в Нижней Калитве кто воровал парашюты? Думаешь, мы не знаем?

Кравченко делая второй круг возле Васьки, внезапно почти без замаха ударил его в поддых. Механик всхлипнул и согнулся пополам. А Кравченко продолжил:

— Думаешь, мы не знаем про твои художества там? Кто вывел из строя самолеты? Говори, сука?

Василий молчал, затравленно озираясь по сторонам.

— Вот Василий, видишь старшего лейтенанта? — показал на меня Кравченко — знаешь его?

— Нет, товарищ капитан, — произнес солдат, бросив озлобленный взгляд на меня.

От первоначальной видимости наивного и простого, на первый взгляд, паренька не осталось и следа. Передо мной стоял вполне опытный, матерый парень, сам себе на уме. Такой, если он что-то задумал, вполне мог забросить шарики.

— Этот старший лейтенант, — продолжил особист, — приехал из дисбата^[21] специально за тобой, по моей просьбе. Я тебя без суда отправлю туда, козел! Они там с тобой цацкаться не будут, найдут тебе камеру самую сырую, самую холодную и будешь там сгибаться и разгибаться. Ну, говори, что было в Нижней Калитве?

— Товарищ капитан, я ничего не знаю, я ничего не делал, — заканючил Василий, опасливо поглядывая в мою сторону, — я был там всего-ничего, чуть больше месяца, разве ж я мог?

— Не делал, не делал… — пробурчал, вроде соглашаясь особист, а затем вполне миролюбиво, но неожиданно спросил, — а что скажет твоя девушка из Калитвы, у которой ты прятал краденное?

Василий помрачнел, опустил голову.

— Тебе, дружок, — ласково продолжил Кравченко, поняв, что попал в точку, — придется сидеть всего лишь в дисбате. Отсидишь — даже штампа никакого не будет в паспорте, никто не узнает. А вот твоя девушка попадет в колонию за соучастие и укрывательство краденого. Думаю, ей там придется не сладко!

— Девушку не трогайте, — глухо сказал Василий — я всё скажу!

— Вот это деловой разговор. Сейчас пойдем ко мне в кабинет, и ты все подробно напишешь: где, когда, с кем.

Кравченко повернулся к ожидавшим нас людям.

— Сержант Алимжанов, веди всех назад в комендатуру. На гаубтвахту мы еще успеем.

Милиционер подошел к нам.

— Товарищ капитан, я пока не нужен?

— Нет, но как понадобишься, я позвоню в ваш отдел, начальнику. Сам понимаешь, писанины будет много.

Когда милиционер ушел я спросил Кравченко:

— А как вы узнали, что у него есть девушка?

— По опыту, Лихачев, по опыту.

Заметив мой недоверчивый вид, капитан рассмеялся.

— Мы у бойцов этой эскадрильи отследили все связи, установили, кто и с кем поддерживает контакты в Калитве. Работы была большая, только за руку не смогли поймать.

— Тогда и подставили Тернового?

— А что нам было делать, свою башку подставлять что ли? — Кравченко усмехнулся, — ты молодец, замполит, дал хорошую наводку! Что касается кражи парашютов и промедола в ТЭЧи, видимо, полковое начальство решило это скрыть от нас. Что ж, придется доложить наверх — я им устрою маленькое жопоразрывательство.

Напоследок Кравченко оценивающе окинул меня взглядом.

— Для нашей работы ты бы сгодился, подумай, могу порекомендовать на курсы военной контрразведки.

Сказав последние слова, и не выслушав мой ответ, он энергично повернулся и пошел в комендатуру гарнизона, подергивая толстым плечом, словно ему мешала портупея. Проводив его взглядом, я подумал: «В контрразведку? Нет, что-то не очень хочется. Достаточно того, что я помог Кравченко провести логическую связь между сегодняшним происшествием и событиями в Нижней Калитве. В общем-то, мы с Волчатниковым свою миссию выполнили — помогли поймать этого балбеса».

Я отправился в казарму, чтобы рассказать Виннику о поимке нашего знаменитого гарнизонного вредителя, да, заодно позвонить и сообщить Волчатникову, что наши подозрения в отношении Васьки оказались оправданными.

В течение последнего времени изредка звонила Илона, интересовалась как у меня дела. По её тону, голосу, я чувствовал, что еще не безразличен ей, что она продолжает меня любить. Но чем я мог ей ответить? Какие слова утешения? Это, как в период тяжелой болезни есть только один выход — излечиться быстрее.

Все готовились к итоговой проверке, кроме меня. Я даже не мог встретиться с Волчатниковым, хотя тот несколько раз звал меня в гости после нашей последней встречи у него на квартире. Солдат муштровали на занятиях и тренировках. Я торопливо заполняли с ними тетради по политическим занятиям, переписывая темы из журнала «Коммунист Вооруженных Сил».

Косых внезапно опять запил и никакие увещевания не помогали. В пьяном виде он обычно по автопарку не ходил, а забирался в дальнюю каптерку и там отсыпался. Тамара прямо с ног сбилась, постоянно его контролируя, но ротный все равно умудрялся где-то доставать разбавленный спирт и к обеду уже на ногах не стоял. Я подозреваю, что снабжал его этим пойлом старшина Винник, который сам постоянно прикладывался вместе с командиром к трехлитровому баллону. Однако на ногах он, в отличие от Косых, продолжал стоять твердо.