Культы, религии, традиции в Китае

В то же время следует иметь в виду, что многовековый гнет официального конфуцианства придал всем этим принципам и традициям национальной культуры специфический оттенок и что именно в конфуцианской модификации многие и? них сыграли свою роль в формировании мировоззрения и образа жизни народа. К- Маркс отмечал в свое время, что «традиции всех мертвых поколений тяготеют, «ак кошмар, над умами живых» [1, 119]. Хотя эта фраза высказана применительно к Франции XIX в., она в этом плане еще более справедлива по отношению к Китаю, где «кошмар мертвых традиций» оказался «аиболее ощутимым и до сих пор оказывает определенное воздействие.

Прежде всего, господство конфуцианства содействовало закреплению в умах десятков поколений жителей Поднебесной непоколебимой уверенности в совершенстве своей цивилизации, в непререкаемой мудрости древних пророков и правителей, установивших существующие порядки. Считалось, что именно древнекитайские мудрецы познали всю истину, что вся мудрость в мире — китайская, что все те, кто не знаком с китайской цивилизацией, являются «варварами». Именно мудрость древних и заключенную в их высказываниях истину и следует изучать всем тем, кто стремится к знаниям, ибо никаких других истин и знаний, достойных внимания и изучения, больше не существует.

Понятно, что если истина уже давно познана и ее надлежит лишь, хорошенько изучить, если мудрость пророков и правителей вне сомнения, а установленные ими порядки совершенны и в крайнем случае нуждаются лишь в спорадической реставрации, то отсюда лопически вытекает, что жителям Поднебесной остается лишь наслаждаться жизнью. Многие синологи, прежде всего китайцы по происхождению, не раз отмечали в своих работах характерные для их соотечественников умение наслаждаться бытием, довольствуясь малым, неприхотливость, умеренность, приспособляемость, довольство судьбой в условиях гарантированного минимума, уверенность в том, что и без богатства можно быть счастливым, что главное — это найти счастье в самом себе, в своем сердце, в умении организовать свою жизнь по заветам мудрецов, в постоянном моральном самоусовершенствовании (247, 13— 14; 274, 3—6; 282, 22—24 и 94—95; 573, 43—62; 575; 808, 43—44]. Разумеется, сама жизнь с ее суровыми законами вынуждала довольствоваться малым. Однако одно дело — быть вынужденным к этому, и совсем другое — построить на этой базе целую философию и выдавать нужду за добродетель. Для этого влияние конфуцианства было прямо-таки необходимым, и в этом смысле можно согласиться с теми, кто считает конфуцианство в Китае прежде всего «искусством жить» §817, 54—104].

Одним из следствий постулированных конфуцианством норм жизни с их жестким конформизмом было ограничение свободной мысли и простора для развития энергии и инициативы индивида: Другим, связанным с гуманитарно-культурной ориентацией жизни страны, было пренебрежение к технике и техническим новинкам, которые обычно рассматривались лишь как тонкая игра ума, как забава, но не как нечто, заслуживающее внимания серьезных людей [446, 14]. Наконец, конфуцианство с его культом морального самоусовершенствования и пренебрежением к утилитаризму, к низменной выгоде не способствовало ни возникновению умения ценить время, ни появлению предприимчивости, стремления поставить материальные блага на высокую ступень в иерархии ценностей. Разумеется, конфуцианские нормы не могли помешать ни расцвету торговли, ни культу богатства, ни стремлению к материальным благам. Однако тем не менее санкционированная ими иерархия ценностей всегда была тормозящим фактором в развитии традиционного китайского общества, а конформизм и гуманитарно-культурная ориентация в еще большей степени ограничивали возможности этого развития. Другими словами, китайские демократы и радикалы, выступившие в годы «движения 4 мая» с резкими нападками на конфуцианство, как на реакционную силу, тормозящую движение вперед, имели для этого серьезные основания.

Революционные бури XX в. во многом изменили старый Китай, а революция 1949 г. открыла возможность для коренных социальных преобразований традиционного китайского общества. Безвозвратно ушел в прошлое культ предков — этот основной стержень старокитайского образа жизни. Преданы забвению и подвергнуты суровой критике доктрины конфуцианства, опустели храмы и ослабли суеверия. Во многом переменились формы организации быта, даже одежды и прически китайцев. Словом, культурные стандарты и вся система духовных ценностей подверглись решительному пересмотру, в ходе которого на передний план вышли лучшие национальные традиции — трудолюбие и упорство, жажда знаний и стремление к учению, вера в реальную возможность построить общество справедливости и счастья для людей. При всем том, однако, «кошмар мертвых традиций» еще далеко не был преодолен, и он, к сожалению, сыграл свою роль в ходе тех драматических событий, которыми отмечена история Китая за последнее десятилетие.

Разумеется, для объяснения этих событий, их причин, существа и даже форм ссылки на «кошмар мертвых традиций» далеко не достаточно. Однако в то же время не подлежит сомнению, что некоторые старые конфуцианские традиции были использованы, для того чтобы придать дополнительный авторитет новым идеям и доктринам и облегчить доведение сути этих идей и доктрин до сознания самых широких масс. Похоже на то, что жизненность этих традиций и та легкость, с какой многие из них были использованы в политической борьбе наших дней, объясняются отсталостью страны, недостаточным уровнем ее промышленного, экономического развития. Не подлежит сомнению, что с повышением этого уровня сама быстро меняющаяся жизнь заставит уйти в прошлое устаревшие формы китайского средневековья, оставив в качестве национальной традиции лишь то лучшее из истории китайской культуры, чем по праву может гордиться народ.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

БДС — Бэйцзин дасюэ сюэбао.

ВИ — Вопросы истории.

ВИМК — Вестник истории мировой культуры.

ВИРА — Вопросы истории религии и атеизма.

ВМ — Вестник Маньчжурии.

ВФ — Вопросы философии.

ВШЧ — Вэнь ши чжэ.

ЗХОЕЭ — Записки Харбинского общества естествоиспытателей и этнографов.

ИФИ — Историко-филологические исследования. К 75-летию академика Н. И. Конрада, М., 1967.

КСИНА — Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР. ЛШЦС — Лиши цзяосюэ.

ЛШЯЦ — Лиши яньцзю.

НАА — Народы Азии и Африки.

СА — Советская археология.

СЦШ — Синь цзяньшэ.

СШЮК — Синь ши юанькоу.

ЧСЯЦ — Чжэсюэ яньцзю.

ЯЦСБ — Яньцзин сюэбао.

АА —Artibus Asiae.

AJS — The American Journal of Sociology.

AM —Asia Major.

AO — Archiv Orientaini.

AS — Asiatische Studien (Etudes Asiatiques).

BEFEO —Bulletin d'Ecole Francais d’Extreme — Orient.

BMFEA — Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities.

CAc — Confucianism in Action, ed. D. S. Nivison and A. F. Wright, Stanford, 1959.

CM — The Chinese Mind. Essentials of Chinese Philosophy and Culture, ed. C. A. Moore, Honolulu, 1967.

CPn—Confucian Personalities, ed. A. F. Wright and D. Twitt-chett. Stanford, 1962.

CPs—The Confucian Persuasion, ed. A. F. Wright, Stanford, 1960. CTI —Chinese Thought and Institutions, ed. J. Fairbank, Chicago,

1957.

HJAS — Harvard Journal of Asiatic Studies.

HR — History of Religions.

JA —Journal Asiatique.

JAOS —Journal of the American Oriental Society.

JAS — The Journal of Asian Studies.

JNCBRAS — Journal of the North China Branch of the Royal Asiatic . Society.

JOS — Journal of Oriental Studies.

JRAS — Journal of the Royal Asiatic Society.

MPRHC —-A. Maspero, Melanges posthumes sur les religions et l’histoire de la Chine, Paris, 1950, 1—3 vol.

MSOS — Mitteilungen des Seminar fur Orientalische Sprachen.

PCEW — Philosophy and Culture East and West, ed. C. A. Moore, Honolulu, 1962.

PEW — Philosophy East and West.

RCISH — Rapports. Comite Internationale des Sciences Historiques.

XII-е Congres Internationale des Sciences Historiques. Vienne. Vol. II. Histoire de.« Continents, Wien, 1965.

SJ — Silver Jubilee Volume of the Zinbun — Kagaku — Kenkyusyo.

Kyoto University, Kyoto, 1954.

SJF — Sino — Japonica. Festschrift Andre Wedemeyer zum 80.

Geburgstag, Leipzig, 1956.

SCT — Studies in Chinese Thought, ed. A. F. Wright, Chicago,