Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

– Какие документы?
– удивился Заур.

– Как какие?!

– Тихо, фрайер!
– незаметно подошедший напарник Заура упер в бок Манхэттена нож.
– Вали отсюда и тихо, пока я тебя не прирезал.

– Да вы что, мужики?
– едва не плакал Манхэттен.
– Отдайте документы!

– Ты что, брат, не понял?
– спросил Заур.
– Быстро гони ключи и вали отсюда. Ну? А не то рэзать будэм.

Манхэттен протянул ему ключи, делая вид, что весь трясется от страха.

Заур открыл машину, собираясь сесть за руль, а его напарник отвел Манхэттена в сторону.

– Ты постой с ним, пока я не отъеду, - велел сообщнику Заур.
– Потом выброси нож и отпускай его. Пускай лепит, что хочет.

– Да знаю, - отмахнулся бандит.

– Поезжай скорее.

– Мужики!
– заканючил Манхэттен.
– Отдайте машину!

– Заткнись ты, а то порежу!

– Да что ты говоришь?

Димка, вынырнув из-за спины бандита, ловко выкрутил руку с ножом и уткнул ему в спину пистолет.

Заур, заметив это, сделал попытку выбраться из машины, но тут я поднялся с заднего сиденья и от души врезал ему по затылку рукояткой пистолета. То же самое проделал и Дима со "своим" бандитом.

Оттолкнув Заура к дверце, Димка сел за руль, Манхэттен вскочил ко мне на заднее сиденье, и мы рванули подальше от этого гадючника.

– Куда?
– спросил Димка.

– Дуй в Измайлово, - махнул я рукой.
– Там я покажу, там у меня дружок живет, он спец по бомбоубежищам.

– Ну и что?
– не понял Димка.

– Может, подыщет нам подходящее помещение, чтобы допросить эту гниду. Он же вопить будет, - сказал я.

– А ты что, собираешься его бить?
– ужаснулся Манхэттен.

– Да я его наизнанку выверну, - скрипнул зубами Дима.

– А у тебя что - есть другие предложения?
– спросил я у Алика. Может, мы его возьмем на перевоспитание?

– Да ладно тебе!
– дернулся Манхэттен.

– Тогда лучше помалкивай. Они, суки, ни перед чем не останавливаются, а мы что - облизывать его будем?

– Да я разве спорю?!
– взорвался Манхэттен.
– Просто мне страшно стало.

– Только сейчас?
– удивился Димка.

– Да перестань ты. Мне стало страшно от того, что мы становимся все больше похожими на них. Мы все чаще действуем их методами.

Дальше мы ехали молча. А что нам было сказать друг другу? Манхэттен был прав на все сто и ещё на столько же.

Мой приятель Алексей оказался дома. Я рассказал ему почти все, опустив только детали всех разборок и не решившись сказать о случае на шоссе, когда мы убили двух милиционеров. Как только он услышал о том, что у моего друга похитили жену и ребенка, он тотчас же принес ключи и вышел со мной на улицу. Машину мы оставили в стороне. Чтобы Заур не смог потом узнать дом, где жил Алексей.

Бомбоубежище располагалось на большом пустыре между домами. Вообще-то с началом эпохи рынка, все бомбоубежища были заняты. Либо арендованы под складские помещения, либо под всевозможные мастерские, но это пока пустовало, потому что совсем недавно его затопило. Проводился ремонт, и пока ещё только обсуждались предложения фирм-арендаторов.

Алексей был кем-то вроде коменданта, он отвечал за техническое состояние бомбоубежища. При советской власти эта должность была для него настоящей синекурой, потому что оставляла массу свободного времени. Бомбоубежищ в те времена понастроили столько, что уже просто не успевали все проверять, и это позволяло Алеше каждый год ездить на раскопки в экспедиции, где мы с ним и познакомились. В каких-то экстренных ситуациях его вызывал телеграммой в Москву друг. Но таких случаев было мало. Бомбоубежище было что надо: уходившее глубоко под землю, теплое, с водопроводом и туалетом. А главное, с отдельными, герметически закрываемыми снаружи камерами-отсеками. Изнутри, правда, их тоже можно было закрыть, но Алексей подсказал, как решить эту проблему: оказалось, что штурвал, которым герметически закрывались двери отсеков, легко снимался, и без него запереть двери было невозможно. К тому же, что было вообще подарком, в бомбоубежище можно было свободно спуститься в автомобиле, чем мы и воспользовались.

Еще не пришедшего в себя Заура затолкали пока в камеру. Алексей провел нас по бомбоубежищу, показал, что где находится. Даже подсказал, куда мы можем положить ключи, если придется срочно уходить и мы не сумеем их вернуть ему.

Я отвел его в сторону и вручил маленький пакет с картой и тетрадями. Рассказал о моих изысканиях и о возможном открытии, которое я случайно сделал в Лабинском музее.

– Случайных открытий не бывает, - уверенно возразил Алексей, - их делают те, кто долго и упорно движется к ним. Я, конечно, если что, постараюсь все передать компетентным людям, но лучше уж ты сам вернись и закончи эту работу. Я, если надо, помогу. А может, вам помочь с бандитами разобраться? Маловато вас.

– Даже не думай!
– сразу возразил я.
– Это наше теперь уже личное дело. Если мы уедем, не попрощавшись, ты через пару дней, только не раньше, позвони откуда-нибудь из автомата в центре города и сообщи в милицию, что в таком-то бомбоубежище сидит бандюга.

– А кормить его?
– спросил Алеша.

– Не надо, - отмахнулся я.
– Не сдохнет за два дня.

Я распрощался с Алешей и вернулся к друзьям, заперев вход изнутри. Теперь нас никто не смог бы открыть снаружи.

Двери в камеру Заура были открыты, как видно, он очухался и подал признаки жизни.

Когда я вошел в камеру, Заур уже сидел у стены и вытирал рукавом разбитый нос. Все ясно. Он сдуру бросился на Димку, до выучки которого нахватавшемуся азов каратэ бандиту было далеко.

– Эх, Заур, Заур, - покачал я головой.
– Не идут тебе на пользу уроки. Тебе же говорили - не связывайся со взрослыми дядями. Видишь, что опять получилось?

Он ничего не ответил, только скалился по-волчьи, и больше не вставал с цементного пола.

– Говори, пока цел, куда дели жену и пацана Димки?
– грозно приказал я.
– Иначе, просто клянусь, мы на тебе живого места не оставим. Ты не знаешь, что может сделать человек, если его семье угрожает смерть? Говори! Не пытай судьбу!

– Я вас не боюсь! Можете делать со мной, что хотите. Для чечена жизнь - ничего не стоит. Я не боюсь смерти.

– Ну это мы посмотрим!
– принялся деловито закатывать рукава Димка.

– Манхэттен, выйди отсюда, - велел я.

– Почему?
– возмутился он.

– По кочану!
– почти заорал я.
– Нечего тебе видеть то, что сейчас будет. Иди!

Я почти вытолкал его из камеры и прикрыл двери.

– Ну, Заур, говори лучше сейчас, обещаю - даже пальцем не тронем. А если нет, тогда пеняй на себя. Вы - бандиты, и разговор с вами короткий. Я очень не хочу этого делать, но уверяю тебя, что сделаю. И сделаю я так потому, что знаю, что могут сделать твои дружки с женой и сыном моего товарища. Говори.

– Я не боюсь боли, - рванул на груди рубаху Заур.
– На! Рэжь!

– Зачем резать?
– пришла мне в голову мысль.
– Мы тебя не будем ни бить, ни резать. Мы тебя опустим.

– Как это?!
– взвизгнул Заур, вскакивая на ноги.

– А чего ты так всполошился, если не знаешь?
– усмехнулся Димка, хватая его за плечо, и пригибая к полу.

– Пусссти...

– А зачем?
– сплюнул Димка.
– Так удобнее. Давай, что ли, Коля, время идет.

Заур дернулся и взбрыкнул, Димка взял его руку на излом, заставив опуститься на колени. Заур визжал, брызгая слюной, что-то быстро бормотал по-своему, дергался. Я подошел сзади, и дернул его за штаны. Заур ещё раз попытался рвануться, но я врезал ему по копчику так, что он взвыл от боли. Мне почему-то не было его жаль ни на долечку, ни на капельку. Не было во мне сочувствия к нему. Может быть, это и не по-христиански, но я думаю, что в этом была своя справедливость. У Господа нашего тоже был сын.